Африканеры, африкаанс, буры и еще кое-что

    Апартеид упразднили в 1994 году, но его какие-то черты можно наблюдать и сейчас. Около аэропорта - огромный квартал (если так можно выразиться) трущоб.  Коробки, ветхие домики, времянки, в общем, это целый город. Если не считать спутниковых антенн, все свидетельствует о сплошной нищете, безнадежности и криминале. Понятно, живут там чернокожие граждане. Миновав весь этот ужас, мы ехали еще какое-то время по городу (может пол часа, или минут 40) и, наконец, поселились в маленькой уютной гостинице, которую забронировали заранее.  Хозяин - немец по имени Майкл, дотошно объяснял нам, что и как, какой ключ, что открывает, как устроены тумбочки, шкафы, какую воду можно пить, а какой только мыть руки. Сам по себе интерьер невероятно архаичный, такое чувство, что ты попал в XVII или XVIII век. Мебель из цельного мореного дуба, на дверях щеколды, кран в умывальнике - медный.  Во дворике маленький бассейн, мозаика, и кругом газоны, цветы да акации. Я лично обожаю такие места. Да, у каждого из нас в холодильнике оказался запас вин, от игристого, до красного, чтобы мы «не страдали от жажды». Добрый Майкл, сказал, что оно не включено в плату за проживание, но вполне доступно, и ни одна бутылка не стоит больше 15 долларов. «Если хотите лучше и дороже, то у меня есть еще вот тут запас».  Мы посчитали, «что лучше и дороже» нам необязательно, а 10 – 15 долларов вполне разумная цена и выпили бутылку Шираза, бутылку Мерло и бутылку Каберне Совиньон. Все три оказались просто прекрасными. Вкусив таким образом вечерний аперитив, мы вышли на улицу дабы оглядеться и поужинать вне гостиницы.  Майкл объяснил, что район «вполне себе тихий, спокойный, а вон там на Мейн-стрит полно ресторанов на любой вкус.»  И мы пошли прогуляться до этой самой стрит.    
- Очевидно, мы поселились в респектабельном районе, - сказал СтанИслав.
- Да, видимо. – ответил я. – Осколки кровавого апартеида. Они тут на каждом шагу.
      Мы шли по явно дорогому району. Какой-то просто оазис особняков, с садами, газонами, гаражами, бассейнами. Наверху вдоль заборов почти везде колючая проволока, под напряжением, о чем предупреждают соответствующие надписи. Вдобавок по периметру установлены еще и видеокамеры. Каждое такое жилище, скорее его стоит назвать виллой, имеет свою уникальную архитектуру и размах, в зависимости от достатка хозяина.  Где-то колонны в древнеримском стиле, где-то видно британское влияние. Место явно никто не экономит, двухэтажные дома довольно редки. Чаще всего виллы довольно просторные в один этаж. Живут здесь только белые люди, ну мы их просто наблюдали пока прогуливались. 
      Тут стоит сказать, что белое население АЮР состоит из африканеров – это потомки первых голландских переселенцев, французов, немцев, ну и других европейцев, кто смог сюда доплыть в XVII – XVIII веках.  Они говорят на африкаанс, как я уже сообщал, это голландский язык в XVIII века. Среди них выделяются буры (первые белые поселенцы) – собственно голландцы - высокие, часто светловолосые бородатые мужики, как мне почему-то показалось, с совершенно безумным взглядом.  На удивление для этих широт белокожие.  Их женщин я почти не наблюдал.  Потом конечно же англичане, коих в Кейптауне ввиду исторических причин довольно много. Они почти не смешались с африканерами, их легко отличаешь по внешнему виду. Конечно же здесь много эмигрантов новой волны, прибывших сюда уже в 20 веке: немцев, португальцев, русских, литовцев, поляков, да кого угодно. Ну а дальше идет угнетаемое в эпоху апартеида население. Расисты делили его на две категории: так называемые «цветные»: индусы, арабы, метисы. Они не имели всех прав, которыми обладали белые, но все же, к ним не так сурово относились, как к черным. Ну а дальше негры, которым приходилось уж совсем туго. Вообще, друзья мои, мне крайне противно и неловко описывать систему апартеида, которую я искренне ненавижу, и рад, что ее более не существует. А перейду-ка к другим темам. Из-за огромного этнического разнообразия чернокожих племен в ЮАР насчитывается 12 то ли 13 государственных языков. Понятно, что почти все худо-бедно говорят по-английски, иначе они бы просто не смогли между собой общаться. Кто-то говорит совсем ужасно, а кто-то очень даже прилично. Но вот, что бросается в глаза: люди общаются, но совершенно не смешиваются. Ты моментально увидишь, что вот этот дядечка с сумасшедшим взглядом, он бур, а вот этот приличный джентльмен – англичанин, а вот поляки, мы за версту слышим их язык.  А вот цветные, вот негры. Им теперь никто не запрещает ходить по одной улице и загорать на одном пляже, но все равно, они посещают  разные рестораны, отовариваются в разных магазинах, селятся в разных районах, и вообще держаться друг от друга подальше.

                Продолжение следует.