Сатирический роман 2

            ПОД ПЯТОЮ ГЛУПОСТИ

     Автор Игорь Бестужев-Лада

Игорь Васильевич Бестужев-Лада(1927-2015), советский и российский учёный, историк, социолог и футуролог, специалист
в области социального прогнозирования и глобалистики. Доктор исторических наук, профессор. Заслуженный деятель науки РСФСР. Лауреат золотой медали Н. Д. Кондратьева 2001 года «за выдающийся вклад в развитие общественных наук».
Автор нескольких десятков монографий и брошюр, свыше двух тысяч статей в периодических изданиях.

  https://ru.wikipedia.org/wiki/ Бестужев-Лада, Игорь Васильевич

Продолжение романа.
Начало http://www.proza.ru/2019/05/28/606

 «Изба, в коей архив города Глупова расположен, стоит скособочась, крайней по дороге от заставы на погост. Вообще-то каждому, кто чувствует себя созревшим для такого путешествия, не мешало бы заглянуть туда (в архив, разумеется), прежде чем достигнуть крайней точки сего маршрута. Минуя оный промежуточный пункт, обыватель рискует усопнуть таким же глуповцем, каким родился. И, напротив, покорпев часок-другой над жёлтыми листами, изъеденными мышами и загаженными мухами, начинаешь понимать, где именно ухитрился ты скоротать свою жизнь и отчего тебе здесь было скверно, но не скучно. Вот почему даже в последний раз закрываешь глаза не иначе, как с улыбкою сквозь навернувшиеся слезы.

 После того как Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин ровно 125 лет тому назад издал летописи первых четырёх глуповских летописцев, охватывающие период с 1731 по 1825 год (а фактически по 1855-й, потому что градоначальничество Перехват-Залихватского явилось органическим продолжением градоначальничества Угрюм-Бурчеева и ничего принципиально нового не внесло. Тем более, что с 1825 по 1855 год история, как правильно констатирует летописец, «прекратила течение своё»), нога исследователя долго не ступала в глуповский архив. Думали: зачем? Ведь история течение-то прекратила! А ведь ошибались: раз город Глупов продолжал существовать, не могла не возобновить течение своё и его история.

 А где история, там и летописцы. Первым после Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина возвысился до этой абсолютной истины московский литератор Вячеслав Алексеевич Пьецух, которому мы, в связи с этим, и посвящаем нижеследующее повествование. Он единственный не поленился заглянуть в полуразваленный глуповский архив спустя без малого 120 лет после его посещения М.Е. Салтыковым-Щедриным. И не обманулся: нашел еще четыре документа, а именно необыкновенно крупноформатную так называемую амбарную книгу, исписанную разными почерками, плюс две так называемые общие тетради в клетку, плюс одну машинописную рукопись, заключённую в зеленую папку.

 Это позволило В.А. Пьецуху довести щедринское повествование до начала 1988 года. Любознательный читатель может ознакомиться с ним по книге вышеназванного автора «Новая московская философия» («Московский рабочий», М., 1989, стр. 3-164).
Оговоримся сразу: продолжение «Истории города Глупова в новые и новейшие времена» мы прочитали с интересом, относим к значительным литературным памятникам и никоим образом не ставим под сомнение написанное в ней. Как говорится, версия В.А. Пьецуха имеет право на существование.

 Однако, в отличие от прочих литературных произведений, история твоего собственного города, по моему разумению, должна быть запечатлена каждым горожанином персонально, на основе собственного опыта жизни в этом городе. И письменно, и печатно, как получится, но уж обязательно в разуме и сердце своём. Вот почему спустя несколько лет после ознакомления с действительно блистательным произведением В.А. Пьецуха, следуя собственному же совету, изложенному в начале сего предисловия, я тоже не поленился и соскочил со своих похоронных дрог по дороге на глуповский погост (куда всегда поспеешь), дабы скоротать предзакатные часы в уединении глуповского архива.

 И тоже не обманулся: наряду с документами, обнаруженными В.А. Пьецухом, там была навалена в углу такая гора тетрадок с записями, что каждый желающий и не поленившийся наклониться легко обрящет собственную версию истории родного города.
Я поднял первую подвернувшуюся под руку стопку и обомлел: передо мной был еще один свод глуповских летописей доводящих историю сего города аж до 1995 года, на целых семь лет долее, чем в тетрадках предыдущего исследователя! Встал вопрос: публиковать ли только последнюю из найденных тетрадок, охватывающих по времени как раз последние годы, или уж обнародовать сразу все подряд, где описывается тот же период 1855—1995 годов, но пером других летописцев, под углом их точки зрения. Зрело поразмыслив, я пришёл к последнему решению.

 Пусть читатель сопоставит обе версии, но не для того, чтобы решить, чья лучше (в данном случае это не имеет никакого значения), а для того, чтобы хоть мысленно составить, как уже говорилось, собственную версию, чтобы потом непременно сообщить её своим детям, внукам, правнукам, дабы они почерпнули из истории города, где возросли, уроки на будущее, позволяющие делать город Глупов в меру человеческих возможностей все менее и менее Глуповом.

 Опись градоначальникам, в разное время в город Глупов от высшего начальства поставленным, а позднее собственною наглостью воссевшим
(1855-1995)
Мир, как театр, говорил Шекспир.
Я вижу лишь характерные роли.
Тот негодяй, тот жулик, тот вампир.
И все, как Пушкин говорил, чего же боле?
В. Высоцкий

1) Заманиловский Леопольд Лоэнгринович, гусарский штаб-ротмистр в отставке (1855-1881). Дал, на горе глуповцам, долгожданную свободу, коей они так и не дождались. Убит насмерть предшественниками умоскопатов (впоследствии умоскопистов).
2) Медвежатников Гурий Гурьевич, отставной лесничий (1881-1894).
В градоначальстве якобы наличествовал, но при нём не присутствовал.
Умер от самой распространённой мужской болезни.
3) Алисин Никодим Аполлинарьевич, отставной драгунский подполковник (1894-1917). Несмотря на мягкий характер и благие намерения сего градоначальника, правление его с начала и до конца представляло цепь роковых несчастий, достойных древнегреческой трагедии. Зверски убит с семьёю зверями умоскопистами.
4) Пузанов Сила Терентьич, излюбленный гражданин Глупова, самый богатый и самый именитый обыватель его (1917). Вытолкнут в градоначальники силою обстоятельств и ею же, ничего не свершив, «втолкнут» обратно в небытие.

 5) Хирянская Шурка, Порфирия Гунявого, предшественника умоскопатов, дочь или сын (1917). Вытолкнут(а) в градоначальники тою же силою обстоятельств. При ближайшем рассмотрении оказался(ась) то ли бабою, то ли гермафродитом, и повёл(повела) себя соответственно: сбежал, переодевшись в бабий сарафан.
6) Гунявов-Плюганов Федор Ионович, по кличке Картавый, более известный под псевдонимом братец Охов, раскольник умоскопатов, основатель секты умоскопистов (1917- 1922). Дорвался до власти удачным покушением на оную. Тщетно пытался умоскопить глуповцев, доведя их до полного разорения. Умер, пожранный собственным злодейством, преданный своими преемниками, отрекшись от своих деяний, но оставшись приверженцем своих злоумышлений.

 7) Кобасдохия Идрис Вельзевулович, по кличке Сысойка Корявый, более известный как братец Сдохов, по виду главарь умоскопистов, а по отчеству исчадие Вельзевула (1922-1953). Оправдывая своё происхождение, зверски истребил почти всех глуповцев, превратив жизнь остальных в сущий ад. Самый любимый градоначальник, оплакиваемый глуповцами и до сих пор.
8) Поджилкин Кузьма Сысоевич, бывый холуй и придворный шут предыдущего (1953-1964). Вытолкнут в градоначальники (именовавшиеся со времён братца Охова дьяками, а со времён братца Сдохова подьячими) силою обстоятельств. Удержался у власти, только отпихиваясь ногами от мертвого тела предыдущего. Пытался накормить глуповцев до отвала бананами и переселить их за 20 лет на Луну. Сослан своими верными подельниками на огород сажать капусту за попытку создать из одного Глупова целых два. Скончался в бессилии.

 9) Брудастый Дементий Варламович, точнее, его дублёр образца 1762 года Говорящая кукла, очень похожая на настоящего градоначальника (1964-1982). Извлечена из чулана по причине отсутствия конкурентов. Вела себя, как и подобает говорящей кукле с органчиком, ввиду чего глуповская история вторично на время прекратила течение своё. Как кукла, казалась бессмертною, но органчик со временем выработал свой ресурс, и куклу пришлось снова отправить в чулан.
10) Безымянный квартальный в параличе, по прозвищу Слубянки (1982-1984). Вытолкнут в градоначальники подельниками в надежде, что скоро помрёт и освободит вакансию следующему, но, прежде чем помер, сделал попытку искоренить в Глупове праздношатающихся. Умер от перенапряжения при таком немыслимом для простого смертного подвиге под насмешки оных праздношатающихся.
11) Ещё один безымянный, не имевший даже прозвища, бывший обер-денщик Брудастого (1984-1985). Усоп сразу же при занятии вакансии, но продолжал числиться градоначальником (подьячим) и в усопшем состоянии, пока совсем не пошёл прахом.

 12) Верблюдова Мария, простая труженица сельских полей, притворившаяся было мужиком и на этом основании севшая в градоначальничье(подьяческое) кресло
(1985-1991). Пыталась упразднить неправые доходы, ополчившись на левые.
Пыталась устроить глуповцам похмелье без выпивки. Пыталась отпустить глуповцев на беспривязное содержание, в коем они совсем одичали. Наконец, отчаявшись в этих своих мероприятиях, переименовала себя из подьячих в городничие, а когда
её примеру последовали все до единого глуповские квартальные, тоже объявившие себя городничими своих слобод, кварталов и даже отдельных сараев, заперлась
с обиды в нужнике и просидела там до тех пор, пока не обнаружила своё градоначальничье кресло занятым.
13) Елкин-Палкин, Буслай Наломаевич, единственный из горничных Верблюдовой, оказавшийся, по её недосмотру, мужиком и поведший себя на удивление не по-бабьи. О сём умолчу, потому что, севши в кресло городничего, задремал и просил не будить».

 Продолжение романа в следующей публикации.

  28.05.2019