Фильм о последнем русском императоре

Не знаю, о чем думают киносценаристы, но мне кажется, фильм, в котором главный герой, последний русский император Николай II (а может и не последний, как говорят «вскрытие покажет») имел бы успех.
С одной стороны, это маленького роста, мало чем примечательный человек, весь в себе, никаких эмоций на людях, воспитанность, сдержанность,  что же тут можно снять, и кто может сыграть такую роль.
Но, с другой стороны,  столько событий. Смерть отца в тяжелых мучениях и одновременно свадьба. Ненависть ко всему немецкому и жена немка. Венчание на царство и Ходынка. Несчастливая Японская война и рождение долгожданного сына. Неизлечимая болезнь сына, к услугам все светила медицины, а с приступами болезни справляется только Распутин. Всеобщее верноподданническое ликование перед первой мировой войной и революция, отречение. Да и множество других противоположностей, из которых просто соткана его жизнь.
Мне на глаза попались воспоминания о Николае, начальника его канцелярии, генерал-лейтенанта Александра Александровича Мосолова, написанные в эмиграции. Представляется, можно их открыть, даже вчитываться не надо, и сценарий готов.
Очень любопытны отношения Николая и графа Фредерикса. Они говорят о том, что Николай не всегда и не во всем находился под пятой жены. Императрица и Распутин считали Фредерикса своим врагом и виновником всех бед. Но император сохранял при себе верного слугу до отречения, несмотря на наветы со всех сторон. Может быть потому, что именно Фредерикс посоветовал государю чаще показываться подданным верхом. Так он был более эффектен и его небольшой рост при этом не был так виден. Шутка.
Генерал Мосолов пишет о том, что ненависть ко всему немецкому Николай перенял от отца Александра III. Тот, пожалуй, единственный в царской семье обожал все русское, и это передалось сыну.
А маленький рост Николай получил от матери, датчанки Дагмары Датской. По отцовской линии все потомки Николая I  были великанами.
Мать датчанка тоже способствовала нелюбви Николая к немцам.
Многие черты поведения Николай приобрел у своего воспитателя генерал-адъютанта Даниловича, известного под кличкой «иезуит». В первую очередь, благодаря ему он приобрел главное свое свойство - «скрытность». Николай был болезненно  самолюбив. Данилович научил его «обходить» это природное свойство вежливой улыбкой, уходом от всяких споров, обдумыванием решений наедине с собой.
Ну да я уехал куда-то в сторону. Хотя и этот момент можно было бы обыграть. Тем более, что нельзя забывать о главном его свойстве, преисполненности долгу стране и народу. Он им обладал в полной мере. Другое дело, как он его понимал и претворял в жизнь.
А вот еще сюжет. Два лица. Николай и германский император Вильгельм II. Николай, получил на подпись документ, предписывающий введение новой формы одежды для пехотинцев. Что он делает. В секрете от всех рано утром, дело было в Крыму, облачается в эту форму в полном снаряжении и с предписанным пайком, уходит в одиночестве в пеший марш, до вечера. Представьте себе эту картину. Во дворце все сбились с ног. А по пути люди вертят пальцем у виска. Император возвращается и подписывает приказ.  Узнав об этом «подвиге» Николая командир полка, форму которого он одевал, предложил зачислить Николая Романова в рядовые полка и на перекличках называть его имя. Николай согласился, заполнил анкету, а в строке  «срок службы» написал «до гробовой доски». Газеты прознали, узнал и Вильгельм. Он поздравил русского императора с этой «победой – мыслью». И как говорят, кусал губы, как же такая гениальная мысль не пришла в голову ему самому.
Ну и перейду к финалу. Блестящие успехи русской армии летом 1916 года при верховном главнокомандующем, императоре Николае (Брусиловский прорыв по личному распоряжению Николая при сопротивлении Брусилова), привели к тому, что она готовилась войти в Румынию. Император назначает Мосолова послом в Румынию. И все, что он успевает, это договориться о браке наследника румынского короля  Кароля с одной из дочерей Николая (на выбор?). Империя рушится.
Мосолов в Киеве пытается сделать все, чтобы спасти царскую семью. С помощью немецкого командования, предоставившего оружие и два парохода, предполагалось по Волге и Каме добраться до места в шестидесяти верстах от Екатеринбурга и организовать там базу.
В городе находились германские эмиссары. С ними должна была быть установлена связь. Мосолов уверен, Николай предпочтет умереть, но не оказаться в плену у немцев. Мосолов обращается к Вильгельму с просьбой дать возможность Николаю и семье попасть в Крым и не считать их военнопленными. Ответ был странным. Вильгельм в данных обстоятельствах не может принимать таких решений, как впрочем, и каких-либо других. Через несколько дней мир узнал о екатеринбургской трагедии. А позже и об отречении Вильгельма.
И несколько штрихов, так и просящихся на киноленту. Это кажется невероятным, но у Николая никогда не было секретаря. Царь не мог иметь по своим природным свойствам кого-то рядом с собой, доверять ему свои мысли. И вот кадр. Император сам ставит печати на свои письма и распоряжения.
Николай терпеть не мог своего предка Петра Великого. Особенно это проявилось во время празднования двухсотлетия образования Петербурга. Вот его слова, переданные Мосоловым: «Это предок, которого менее других люблю за его увлечения  западною культурой и попирание всех чисто русских обычаев. Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки». Эх, эти бы мысли, да нашим  руководителям в уши.
Кстати, Николай подумывал о том, чтобы перенести столицу империи в Крым. Но Петр его останавливал. Он не Петр, чтобы с бухты-барахты взять, да и реализовать свои фантазии. При этом замечал, будь здесь столица, я бы сразу разлюбил это место.
А теперь отмотаем  ленту назад. 1902 год. Николай тяжело заболевает тифом. Императрица запрещает публиковать бюллетени о ходе болезни. С огромным трудом к императору пробивается граф Фредерикс, министр двора. Он просит пригласить на время болезни брата государя, Михаила Александровича. Николай: «Нет, нет. Миша только напутает в делах. Он такой легковерный». До этой болезни Александра Федоровна никогда не вмешивалась в государственные дела. С этого момента, когда ей удалось «победить» и императрицу-мать, и С.Ю.Витте, предлагавшего регентство Михаила, она все больше и больше начинала брать «руль на себя». Окончательно и бесповоротно она это сделала, «отправив» мужа на фронты первой мировой, а сама осталась без всяких официальных предписаний на этот счет руководить Петербургом и внутренней политикой страны. Чем это кончилось, Вы все знаете.