Б. Глава десятая. Главка 1

Глава десятая


     Рудольф стоял перед зеркалом посреди своей спальни и пытался приладить на шею галстук. Это всегда давалось ему с трудом. Он почти не надевал галстуков, предпочитая более неформальную одежду. При его работе подобный подход был вполне оправданным. Люди не ждут от следователя по уголовным делам точного следования этикету. Следователь, одетый с иголочки, вызовет подозрение в некомпетентности. Шаблон, конечно, но Рудольфу удобно было под него подстраиваться. Рубашки с открытым воротом летом, свитера зимой, – удобно и практично, как говорилось бы в рекламе. Но сегодня был особый день и особые обстоятельства. Сегодня он идёт в филармонию, и должен выглядеть идеально.
     Рудольф не смог бы чётко ответить на вопрос, в чём заключалась необходимость быть при параде. Он уже очень давно не выходил в свет. Можно было сказать, что свет о нём забыл, хотя, на самом деле, никакого особого света в городе и не существовало. Вряд ли кто-либо обратил бы внимание, приди он на концерт в самой обычной одежде. Конечно, прокурор Меркулов отпустил бы пару своих легковесных шуточек, вот, собственно, и всё. В нынешнее время люди куда больше заняты собой и своими делами, нежели чужими костюмами. И всё-таки старший следователь чувствовал необходимость быть одетым хорошо. “Сегодня что-то может произойти, – говорил ему внутренний голос. – И ты должен быть к этому готов”.
     Почти весь вчерашний день он провёл в архиве, пытаясь найти зацепки в старых делах. Нельзя сказать, что он достиг серьёзных успехов, но кое-что откопать удалось. Имя Павла Соловьёва действительно фигурировало в том самом деле, о котором упоминали Старцев и Боков. Но сколько он не искал, другого имени – Богдана Яковлевича Дубоносова – там не обнаружилось. Это, впрочем, было не слишком существенно. Если показания Полининого брата верны (а Рудольф был склонен ему верить), он обойдётся и без привязки к прошлому. Материала будет более чем достаточно сразу на несколько дел.
     Старший следователь справился, наконец, с галстуком и подтянул узел к нервно выдававшемуся кадыку. Да, он ведь так и подумал: Полинин брат. Не свидетель и не подросток, как следовало бы подумать. Полинин брат… получается, она для него теперь просто Полина? Не слишком ли много внимания он ей уделяет в своих мыслях? В конце концов, они ведь совсем из разных миров. Да и возраст… хотя дело, конечно, не в возрасте. Просто он уже много раз попадал в эту ловушку женской привлекательности. И во всех случаях итог был печален. Его неспособность делить свою жизнь с кем бы то ни было – это крест. Почему он решил, что с этой девушкой всё может быть по-другому? Ведь так он думал почти о каждой встреченной им женщине. И ни разу не угадал.
     “Ты хватаешься за соломинку, – сказал своему отражению в зеркале Рудольф. – Разве ты не решил раз и навсегда, что тебе суждено быть одному?”
     Он резко развернулся и посмотрел на неубранную постель. Последние две ночи он спал один, и чувствовал себя гораздо лучше. Для этого не было никакой особой причины, просто томление плоти как-то отступило на второй план, потеряло всякую значимость. Он не особо об этом задумывался, но сейчас испытал приятное удовлетворение. Маленькая,  но ценная победа. Какую роль в ней сыграли мысли о Полине? Может быть, и никакой. Однако… почему же он так хочет выглядеть сегодня красиво? Быть элегантным, изящным, сыграть непривычную роль светского человека? Не оттого ли, что на сцене будет она? Какая, право, глупость! Ведь даже если предположить, что он хоть самую малость ей интересен, у неё просто не будет возможности обратить на него внимание. Она будет целиком погружена в музыку, в свою работу. По крайней мере, так он себе это представлял. Нет никаких шансов, что Полина выделит его из толпы, что она вообще посмотрит в зрительный зал. Нет, разумеется, он делает это не ради молодой скрипачки.
     Рудольф вздохнул и начал примерять новый пиджак. Новым, строго говоря, он был лишь относительно, в том смысле, что его ещё не надевали. Провисел в шкафу он уже пару лет. Старший следователь повёл плечами, стараясь понять, насколько хорошо сидит на нём этот пиджак. Вроде неплохо, хотя под мышками немного жало. Было непривычно видеть себя в таком наряде. Как будто его лицо вырезали и приклеили к чужой фигуре. Со стороны, наверное, будет смотреться нелепо. Впрочем, какая разница, если ему нет дела до впечатления, которое он создаст? Или всё-таки есть дело?
     Его продолжала беспокоить и другая мысль – мысль о Маргарите. Странные изменения, произошедшие с его помощником, пока так и не объяснились. Владислав тоже собирался пойти на концерт: почему, зачем? Рудольф не верил, что просто из желания послушать музыку. Нет, тут наверняка было нечто, связанное с Маргаритой. Его не оставляла уверенность, что сегодня она непременно будет в филармонии, хотя никаких логических обоснований для этого не существовало. В конце концов, приезд этого итальянца – большое событие, и только чтобы посмотреть на него придёт много людей. Почему бы, кажется, и Маргарите не быть там, как и всем остальным? Но он знал, отлично знал, что она – не как все. И будет в филармонии совсем по другим причинам. Из-за него, из-за Владислава. Чёрт знает из-за чего ещё! Но в её появлении там Рудольф был совершенно уверен.
     Приготовления казались в целом законченными. Старший следователь придирчиво осмотрел свои щёки на предмет недостаточной пробритости. Нет, вроде всё в полном порядке. И пиджак как будто уже меньше жмёт. Пожалуй, он готов к выходу в свет. Что бы там ни было, а в некотором роде это приключение, приключение совсем иного толка, нежели те, к которым он привык. Почему бы тогда просто не получить от него удовольствие? Да, решил Рудольф, так я и сделаю: буду просто получать удовольствие, а там будь что будет.