Вернуть

Я так надеялась. Надеялась, что ты этого не потеряешь. Что ты мне всё вернёшь. Ведь мы этого оба заслужили.
-Надежда умирает последней, мой Светоч…-промурчал так мило, а улыбка осталась. Аки Чеширский кошара.
Светоч… ты же и сам прекрасно знаешь, что, когда надежда всё-таки низвергнется в безмолвный омут небытия – её уже не возродить. Не останется абсолютно ничего.
-Lumen exstinctum,- вторили мои губы. Твои губы следом.
Развернув зеркало ровно вполоборота, я вновь вернулся к себе. Так больше нельзя. Мне совсем неведомо, что потеряла она – та, что скрылась за иной стороной зеркальной поверхности. Сохранился лишь отблеск её свечения. Светоч…
Иногда истину забываешь. Иногда лучше горькая правда – зато своя. Иногда лучше, чтобы тебе лгали в лицо, а ты улыбался. Ведь как иначе – это природа людей. Только я никогда не хотел этого признавать…
Я был убеждён, что ты всегда была рядом. Мой Светоч. Так и должно было остаться. Хоть и не знал ни твоего имени, ни истории. Но видел всё так явно, словно себя в зеркале по утрам. Хотя… себя ли?
Люди улыбаются залитому солнечным светом лику, что неведом мне самому. Приветствуют. Протягивают руку – чисто мужское приветствие… верно ведь?
-Проще не становится… как я вижу,- вновь пожал плечами равнодушный ко всему доктор каких-то неведомых психологических наук, протягивая мне очередной кругляш фармацевтического волшебства. Колесо, везущее меня на свободу…
-А как вы видите? Только глазами, профессор.
-Вы снова забыли, что я совсем не профессор…
Не забыл. Мне так просто проще было проводить ассоциации.
-Скажите, вы всё также уверены, что в зеркале видите существующего человека? Или… всё же это…
Одна сторона. Другая. Которую я, возможно, приобрёл. Или, которая была со мной всегда.
Отчётливо я видел её, оборачивая зеркало вокруг своей оси… и так каждый день. Худые аккуратные плечи, скульптурным изгибом лодочки, вливающиеся в хрупкие плечи. Мои глаза были серыми, её – хамелеоны. В радужке каждого блестели чёрные крапинки – индивидуальность личности. Где-то я слышал, что людские души сокрыты в уникальных сочетаниях глаз. Может бред, но в любом случае её душу я разгадать был не в силах. Сколько ни старался вглядываться, сколько бы раз не прикасался к бледным щекам, острому подбородку, выразительным скулам.
-Волосы… скажите какого цвета у неё волосы?
Цвет… я даже помню их запах. Когда рыжий – остро обжигало ноздри, когда белый – мягко расстилало лоскутным покрывалом свежести и спокойствия. В повседневности шатенка: чаще всего я и наблюдал её именно такой – обыкновенной. Отражение себя. Запах мяты… цветочный аромат совокуплялся с химией каждодневного шампуня и умудрялся не отталкивать. Хотя я свой однообразный запах волос уже ненавидел.
Колесо не останавливалось. День за днём, учёный муж, постоянно одевавшийся в пиджак и брюки под цвет волос моего Светоча, задавал однотонным журчанием неизменные вопросы. Давал таблетку – кроме как в пространстве его заросших комнатными растениями комнаты я их больше нигде и не принимал. И всё долбаный хулахуп… круживший вокруг её прямой талии, плавно переходившей в округлённые бедра. Она никогда не давала прижаться к ним.
-Это же совсем не тот светоч. Ты что же…забыл?
Забыл. Иногда совсем всё забываю. Когда переворачиваю зеркало и вижу тебя – шестерёнки механизмов воспоминания работают в недоступном для логики режиме. И звенья цепи по обыденности, сковывающие мой разум бытовыми рутинными вещами, становятся совсем воздушными.
-Так не может продолжаться вечно, вы же понимаете?
А что я могу сказать? Понимаю. Хотя нет – не понимаю. Что хоть продолжается?
-Как её зовут?
У неё нет имени. Вообще мы вроде бы тут проводим анализ реальности её существования в моей голове. Хотя было бы невероятно круто, обернись всё таким образом, что на самом деле не существует меня. Зеркало ведь…
-Не обманывайте самого себя. Мельком вы упоминали, что называете её… Светоч. Почему?
А ты могла бы ответить на этот вопрос?
-Я видимо совсем не умею сдерживать свои глупые мысли,- осталось лишь пожать плечами.
-Дело, скажу я вам, вот в чём… уже которую нашу встречу…- а какую? Будто с ума схожу. Видимо необъяснимое свечение иногда умудряется затмить то, что, казалось бы, нетрудно определить. Рассредоточенность внимания: только может ли фактический свет быть сфокусирован через линзу, собранную из осколков призм?-… вы напрочь отказываетесь признавать своё расстройство идентичности. Теперь я даже уверен, что вам и не очень-то хочется лишаться образа своего светоча.
В мерно качающемся маятнике, одиноко возвышавшемся на столе напротив, взгляд вновь отчётливо зацепился за знакомые черты. Здесь было светло; в кабинетах вроде этого нет места массе теней. Очаровательные ноги немного неуклюже ступали по острым граням внутри зеркальной фигуры. И все мои мысли плавно стекали по её гладкой коже, обводя коленные чашечки, простираясь до щиколоток, доходя до самых кончиков длинных пальцев.
-Ты помнишь хотя бы, что любишь во мне?
Тоже, что и в себе, полагаю.
-Хах, твой жадный взор никак не ускользнёт от меня, наивный Эпсилон. Мы с тобой слишком разные.
И словно довершая сказанное, она словно упрямый волчок прокрутилась по своей оси, выставляя на обозрение всё, но лишь на мгновение неуловимое взгляду – волчок продолжает крутиться дальше. Он не остановится.
-Ведь это интересно, правда?
А вот тут собеседник до этого абсолютно не требовавший моего внимания, умудрился заставить его услышать.
-Люди боятся скуки. Банально, но прогресс сводится к тому, что мы всё больше погружаемся в рамки определённых жизненных ритмов. Чувства, неведомые нашему выстроенному строгой логикой и жёсткими ограничениями бытия сознанию, могут оказать мнимый целебный эффект. Это как оказаться в кино или в фантазии. Или сне. Вам стало безумно скучно.
-Так скучно, что решил отправить свой разум в дальние странствия?
А ты коварна, мой Светоч. Только ни ему ни тебе не ведомы границы между реальностью и осознанием мира чувственности. Я бы поверил тебе, находись ты по эту сторону зеркала. Или живя я… по ту…
-Скажите мне об этом. Образы не возникают из ниоткуда. Часто люди силой мысли переносят фантазию в мир реальный. Да, да – хватает таких индивидуумов. Но с такими людьми разум поступает особенно жестоко. У вас всё не так плохо – вы имеете конкретный образ. И вы его любите. В бесцветном мире мрака и пустоты – это для вас единственный Светоч. Откуда корни?
-Вы правда хотите, чтобы я поведал обо всём сейчас?
А я всё знал.
-К сожалению уже поздно и вы достаточно бессмысленно затянул наш сеанс в никуда. Но положительные движения наблюдаются. Обсудим этот вопрос в следующий раз.
Как интересно. Обычно-то как раз ничего интересного. Я…я ли?
Зеркало перевернулось стоило двери кабинета захлопнуться за моей спиной. Как нелепо.
-Мне нет нужды сидеть в твоей голове, Эпсилон. Ты сам принимаешь свой перевёрнутый трезубец,- густые волосы опустились на мои плечи, в то время как губы словно капкан схватывали воздух совсем близко. Казалось бы, лишь обернуться…
Но её нет. И меня там не было. В зеркале осталась лишь расплывчатая худая фигура. Переворачиваем.
Надо провести анализ. Как давно я уже схожу с ума?
-Не сомневаюсь, что со дня нашей первой встречи,- нагло развалившись на чёрной коже дивана, Светоч жадно обгладывала гроздья винограда. Афродита моего катящего на одном колесе разума.
-Мы никогда не встречались.
И это было действительно так. Истина. Я никогда её не знал. Не мог. Хоть и у меня нет прошлого. Станется так, что и моей личности возможно не существует… 
-Я хотела быть рядом. Моё несуществующее желание, возникшее из пустоты непроглядной мглы вечности…
«Иногда я понимаю, что ненавижу тебя»,- хотелось бы сказать ему это вслух. Но все мысли и так были открыты. Ужасное чувство.
-У тебя нет личности. Или ты её забыл. Спрятал. Говоришь…
«Ради тебя».
-Ради меня…- огромные залы моего дворца пестрили не оставляли ощущения пустоты. Даже эффект отражённого эха приглушался в цветущих садах благоухающей растительности. Я всё это любила. Любила цветы, наслаждалась под отзвуки шлёпающих по мраморному полу босых ног, как невероятно чарует тишина природы в моей обители. Сад во дворце. Дворец из садов – название неважно. Я просто была уверена, что любила это. Даже помнила запах каждого цветка…
-А у меня личность есть. Я существую, Эпсилон. Мой мир цветёт изо дня в день, не ограниченный стенами твоей одинокой конуры. И я любила. Моя любовь была настоящей – счастье с другим не передать твоей натуре апатичного отшельника. Но ты решил, что тоже достоин любви. Что можешь сорвать «аленький цветок» из райского сада.
И твои бесстыжие глаза смотрят на меня в отражении зеркальной росы, затопившей мои прекрасные залы. Охватившей мои ноги жаром раскалённой воды. И я тоже… не в силах оторваться.
-Ты скажешь образ… но что, если настоящая в этом мире я? Ты безжалостно оторвал моё тело от ложа вечного блаженства любви, с глухими скрипами оторванной кожи. Не вся целиком.
Но в твоих глазах идеальная…
-А ты потерял это. Потерял саму цель, с которой принёс страдания чьей-то душе. Как эгоистично. У тебя никогда не было жизни. У тебя никогда не было счастья. И ты решил создать своё из чужого. Но из пепла не возродится та же огненная птица, которую ты знал до её погибели. Так не бывает. А у меня есть жизнь. Она яркая, она… она цветёт…
Словно пламя из глотки мифического дракона, слова опалили все залы, испарили застоявшуюся воду. Тянущиеся вверх к свету соцветия и ветви, сражённые невыносимой волной раскалённого воздуха, чернеющими огрызками склонились пред неизбежностью. И отражение вновь развернулось.
-Решила выставить меня злодеем. Но я не ворую принцесс. Я сам многого не понимаю, мой Светоч. И не хочу вызывать в тебе ненависть.
Но в чём-то ты права. Невозможно создать жизнь, используя лишь механические чертежи. Мы всегда были. И раньше приходилось ещё чем-то заниматься. Куда-то идти. Общаться с другими… люди ведь повсюду. Весь мир они поделили между собой и некому в нём потеряться. А я всё же остался один. Хотя… нет. Настоящее одиночество мне даже и не снилось.
«Ты восхищаешься мной».
Умеючи она из огненной богини превращалась в один из тех нежных цветов, что так упорно требовали жизненных сил в её мнимом саду. Заносило особу.
-Ты сама захотела спасти меня. А я позволил. Теперь эта бездна для двоих. Клетка любви и ненависти. Если ты реальна, то избавься от меня. Прошу. Зачем мучить друг друга?
«Дурак».
Точно. Ты слишком ласкова, слишком к людям добра. Всегда. Даже когда уверенно говорила «нет». А ты часто так говорила?
-Что ты любишь? Ну кроме винограда. И цветов.
Удивишься этому вопросу? Или скорее спросишь с чего это я вдруг решил задать его, покачивая в кисти бокал с ядовито-красным вином. Оказывается, у меня и такое есть. Пусть и точно знаю, что этот приторный вкус ненавидел. Всегда.
-Ты сам должен знать…- её бедра слабо упёрлись в мои, заставляя натужно издавать скрипящее недовольство ржавую кушетку. Иногда слишком реальная. Каким алхимическим чудом ты уже не в отражении? Или я просто вижу тебя в своих глазах?
«И ты никогда не пил. Даже когда особенно тяжело. Глупость какая».
-Хах, и то верно. Тогда я найду тебя. Настоящую тебя. По тем следам, что оставишь. Будет концовка как в тех дурацких мелодрамах о людях, для которых даже неведомое, несуществующее соединялось любовью,- подвёл итог я, пытаясь провалиться в мир ночного спокойствия, оцепленный подушкой и тёплым пледом. Жаль, что она не посмела опуститься следом.
-Может и себя найдёшь наконец. Ты ведь тоже важная часть моей жизни.
От которой ты уверенно избавишься, как только посчитаешь нужным. В мире тысяч цветов пропажа одного, пусть и яркого, но ядовитого, опасного для тебя покажется необходимой жертвой. А я знаю, где искать твою падающую звезду… Цефея.
                * * *
-Обещаешь, что сохранишь это? Наш маленький мир необычайно хрупок, существуя лишь отдалённым анклавом среди миллионов других. Мы свяжем его с природой. Нашей судьбой. Со всей Вселенной. Ты любишь звёзды. Я знаю ты мечтаешь ощутить их силу в своей жизни. Чтобы они не расплавили твою восковую фигурку своей бесчисленной армией вооружённых яростью фотонов. Чтобы помогли подняться на их высоту. Мы иногда способны на это. Способны и на большее.
Взгляд упал на открытые ладони. Белоснежный цветок отражал свечения звёздного неба. Он был мёртв. Но так явно передавал саму жизнь. Белый ирис.
-Если ты в это поверишь, то поверю и я. Если тебе это важно, то важно и мне. Если тебя это погубит… то меня отправит следом.
Импровизированный склеп из ладоней захлопнулся вокруг светящегося бутона. Единогласно. Мы оставили прошлое…
***
-И ты пришёл именно сюда…
Поток дьявольских завываний со второго этажа гаражного строения частично заглушил её голос. Словно её слова, как корабельные паруса развивались рядом с моей головой, меняя направление движения с моим взглядом. И лишь громовые раскаты электрогитар способны были перебить плавный шум ветра. Я точно бывал здесь раньше.
-Ведь тебе нравятся не только цветы. Ещё ты любишь… музыку.
«Не может быть. Каков наглец».
Редкие группы разномастной молодёжи представляли собой полноценное панк-движение, пусть и контрастировали от уровня обычного повседневного клерка до отбитого стереотипного неформала. Алкоголь, отчётливый запах палёной марихуаны и общий шумовой бит под ритм искренне любящих своё дребезжание музыкантов – всё казалось абсолютно «своим». Для тебя должно быть тем более.
И я увидел блестящий взгляд её одобрения в отражении блестящего «райда», а может и «крэша» – я как-то не особо разбирался. В отличии от этого танцующего безумного отражения, что описывало короткими волосами круговые движения по оси золотистой тарелки. Удивительно, как ты нашла себя здесь.
Перевернувшееся отражение вернуло меня обратно. Твои глаза выражали потерянность, беспокойство. Но это мой мир, Эпсилон. Оказывается, мои огромные залы не состояли сплошь из цветочного торжества земной флоры. Оказывается, там ещё играла музыка…
Взрыв. Словно пороховой салют, крики людей оглашали радостной цветовой палитрой всё крохотное помещение, в котором и так еле помещались.
-Благодаря тебе и я кое-что вспомнила. Иногда мне даже кажется, будто я вижу цвета людских эмоций. Цвета – это музыка. Я тоже могу создавать цвета, получается. Правда, на клавишных.
«Что-то близкое к творчеству Скрябина…»
-Именно. И оно мне тоже всегда было по душе.
Я спустилась обратно на улицу, дабы пытаться кого-то узнать в не самой многочисленной аудитории панковской делегации. Но своими непостоянными мыслями ты мешал мне. Ты не хотел этого. Я чувствую.
-Изи, вау! Давно не видела тебя, ты как? Так и думала, что выступление «королей хардкора» не пропустишь, там это… только тихо, у них точно новый басист. И да, удалось узреть его голым. Абсолютно,- миниатюрная, но весьма округлая барышня фиолетового окраса головы и полагающимися к виду разодранными колготками, «подвалила» весьма незаметно. А я её не знала. Изи?
Я не хотела отвечать. Кем я для неё выгляжу? В зеркале безумного цветокора линз на её роговицах был только ты, Эпсилон. Мы уже привыкли к этому, не находишь?
-Да ты исхудала, родная. Погнали дунем…- ухватила меня за руку. Дерзко, но дружелюбно. Я знала, что здесь всегда радушно тебя принимают. Панки же.
-Еееее, сука,- из горького дыма в моё личное пространство проникли пальцы держащие маленькую металлическую трубку. Очень даже знакомый запах.
-«Взрывай», Глори…
Глори?
Взорвала. Правда – туманный закат перестал казаться однообразным. Теперь, когда добрая зелёная «башка» отдала всю свою жизнь мне, окружение начало набирать обороты своей притягательности. Своего фейерверка. Своего счастья вечной молодости. Неудержимого гонки сердца за беснующимся в ставшей осязаемой атмосфере музыкального движения. Давно не испытывала этого. Давно не становилось проще.
-Глори? Я думал, тебя зовут не так.
-А как?
-Ну не знаю. Очень странное имя для мужика.
Вот значит… как.
Блеск металла. Перевёрнутый вид. Я больше так не могу.
-Тихо, тихо, мой Светоч. Присядь рядом.
Пришлось обнять обуянное наркотическим эффектом тело и усадить на импровизированную лавочку из непонятно чего. Ну панки же, верно? Ты так это любишь. Из окон над нашими головами вылетает сумбурная романтика вечных ценителей искусства. Безудержный поток ревности противников коммерции и всего, что претит их душе. Они открыты тем струнам, что перебирают их пальцы, по металлическим стержням протекает их кровь, по ударным отрывается сердце, по голосу расслабляется разум. И мы снова здесь. Но теперь одни.
-А где все? И почему… ты рядом?- холодные ладони коснулись моей неопрятной щетины. Не верила.
А я часто верю в чудо. Просто верю…
С самого-самого начала. Когда твой мир ещё простирался на бесконечные залы цветочных дворцов, оглашаемых оркестром рокерской анархии. Когда я ещё мог видеть в зеркале отражение, не навязанное моей больной фантазией. Моими страшными чувствами. Когда твой цвет волос был рыжий, а мой щуплый вид не позволял мне вылезать на солнечный свет, отчего с вампирским шипением приходилось задёргивать шторы в комнате одиночества. Когда в мой мир проникли люди, в твоём уже их была целая масса. И ты поспевала за всеми. Тянулась ко всем. Ты любила… да. Я, оказывается, любил тоже.
-Давай поставим пластинку заново, Цефея,- её пальцы в моих руках тоже казались реальным. Прям как тогда. Была ещё ночь… точно и звёздное небо над головой. Мы знакомые незнакомцы, мой Светоч. Мы – перевёрнутая вселенная по ту стороны ближайшей чёрной дыры. Мы сидели здесь, окруженные десятками людей, и не находились наедине никогда. В сознании мы запираемся. Хотелось бы думать, что вокруг просто сюрреалистичный дурдом моей фантазии, но погружаясь так глубоко в симбиоз двух разных потоков мыслей абсолютно перестаёшь понимать разницу. Может бред и есть реальность? Может действительность – это лишь отражённый свет чьего-то безумия?
-Не понимаю…- испуганный взгляд искал во мне поддержки. Ирреальность выбила особу с привычной тени отражений, заставив оказаться здесь. Так близко к объекту своей ненависти. Так близко к своим желаниям и мечтам. Главное не оттолкнуть.
-Ты любишь цветы…
«Когда мы расставались, он подарил мне один белый ирис. Одинокий цветок, одинокий человек. Он понимал, что это конец. Но знал, что я люблю. Это было… непросто. Хотя ещё тяжелее было оставаться с ним рядом».
Покрытый свежими каплями росы лишённый красок бутон оказался в её ладонях. Благородный цветок. Белый ирис. Вернулась мечта.
Я мечтал стать кем-то… значимым. Донести что-то до людей. Большие амбиции ленивого человека. Зазнавшегося человека. Пришлось ставить себя слишком высоко, чтобы доказать всем свою значимость. И принимать, конечно, лишь ненависть. Жалость. Противно.
-Ты любишь музыку…- и она не носила границ в твоём сознании. Твой иногда грубый голос словно по настройке божественного эквалайзера выдавал твою свободу, твой свет, твою красоту. Твоё… восхищение этим миром. И скрывал твою ненависть.
Вернулась неопределённость. Мой жестокий эгоизм. Так страшно не понимать, что внутри. Мне не хотелось делать тебе больно, мой Светоч. Ты ведь так просила сохранить меня это. Но сорванный цветок, с отнятой верой увял в твоих руках. Полный абсурд.
-Ты любишь… космос. Ты любишь звёзды.
И ты всё поняла. Бесконечная туманность твоих глаз обволакивала мой разум, проникая в самую глубь протухшей в одинокой скуке души. Ты так хорошо знала меня… ведь я пустил тебя во все закрытые двери. Как ты мне открыла свои. Как позволила похитить твой образ из чьего-то сердца. Из чьей-то жизни. Но я так хотел. Ведь я тоже…
-Ты видишь этот космос, да? Где твоя вселенная, Эпсилон? Где кончается закольцованная лента твоих звёзд?
Поднялся. Протянул ей руку. Она покорно взяла её. Чтобы пойти следом. Чтобы я увидел её отражение и небо под ногами стало землёй. Чтобы…
Однажды приходится вставать. Как бы уютно и просто не представлялось лежание на стылой земле. Как бы ни ублажало взгляд, посыпанное одноцветными блесками небо. Отряхнув юбку, я протянула ему руку. Пошли, мой отблеск чёрной дыры. Под нашими ногами целый космос…
В моём голосе застыли слова. Редко так бывает… редко мысли двух людей соединяются в одной голове красивым закатом, знаменующем конец этой истории. Конец совместного путешествия. Я пытался ценить это. Надеюсь, ты тоже.
И каждое слово рассеивалось, становилось бликующими частицами жизни, соединялось разноцветными лентами воздушных потоков, что понеслись следом за нами вдоль шумной городской реки. Где искажённый свет мёртвых звёзд расцветал вновь, осыпая пустые тёмные залы соцветиями белых ирисов…
-Исчезал…звездопад,
Милый мой
Забываю случайно порой,
Как красив наш осенний парад.
Как уложились тени во мне
Как забавен кровавый уклад
Когда живу я словно во сне
И жду, что вернётся наш вновь… звездопад.
«Мне всегда сложно давались стихи».
-Врёшь. Я ведь знаю какой ты на самом деле.
«Какой же?»
-Ответь сам. Ведь ответ прямо перед тобой.
Лёгкая. Её руки развивались в цветном воздухе словно пребывали в космической невесомости. Тягучая плотность музыки окружила пространство и время, не давая сознанию времени опомниться и представить, что так не бывает. Сказка не длится так долго. И несмотря на все подозрения в своём сумасшествии я понимал – это лишь время. Наше время. А оно никогда не бывает вечным.
-Именно поэтому ты так отчаянно гонишься за моим образом, Эпсилон. Жадный до любви. А я поддаюсь тебе, ибо не могу видеть, как люди рассыпаются вокруг меня. Мир видит подобное слишком часто. Но я не хочу.
-Значит… скоро всё закончится, Цефея. Мы стали слишком реальны…
Я остановился. Отпустил её ладонь. Твой образ стал постоянен. Цветастая бабочка провернула время обратно, и больше я не находил разноцветных волос, тонкой линии губ, изгибов ловкого тела. Передо мной была ты, самая что ни на есть настоящая.
-И я тоже люблю цветы, Эпсилон.
И любишь музыку. И…
Небо, обволакиваемое тишиной вакуумной пустоты, рухнуло прямо на нас, окружая разделённые светом тела непроглядной мглой. Испугался, что не увижу тебя больше в этом безумии. Пока твои пальцы не начали рисовать звёзды. Пока я не решился повернуть пространство, раскручивая импровизированный планетарий словно географический глобус. Мы и сами можем создать Вселенную, изнывая от одиночества на своей Луне. Кажется… ты говорила, что космос жесток. Но им невозможно не восхищаться.
-Нравится? Ты удивительный человек. Просто отчаялся. Я рада, что смогла побыть с тобой. Хотя бы столько…
-Смогу ли я…- конечно я знаю уже все ответы. Галактики скрывают так много от нас, но ты любишь космос не потому…
-Научись ходить по земле, а не по небу, Эпсилон. Ведь я тоже люблю тебя. Хочу, чтобы и ты был счастлив,- и никакой фальши. В каплях твоих слёз скрывались целые миры абстрактного невыносимого счастья, которое ты всё это время передавала мне. Сводила с ума. Как и положено.
-Я знаю, тебе нравится космос… да. Нелепое дежавю... кхм. И не потому, что он заставляет представлять наши судьбы ничтожными и жалкими пред величием его бесконечности. Ты его любишь, потому что он помогает верить… верить в то, что наши стремления, наши мечты и желания, что мы… сможешь достичь его масштабов. Нам никогда не приходилось искажать реальность. Мы её когда-то построили, Цефея.
-Как самонадеянно… почему именно Цефея, скажи? Как мой образ…
-Созвездие. Похоже на цветок ириса. Белоснежного ириса, который я сохранил для тебя. Для нас. И возвращаю его обратно.
Легкие стебли прошли по незаметным венам рук, продираясь к порозовевшим от смущения щекам, произрастая на её лице живыми бутонами.
Осталось последнее…
Дверь знакомого кабинета столь же знакомо скрипнула, приглашая пройти за порог морозный холод остывающей души. Я осторожно ступила на мягкий ковёр, провела пальцами по пыльному креслу. Давненько уже тут не было гостей.
-Очень просто лишиться моей работы: стоит только людям научиться справляться самим. Но ваш разум откровенно оказался куда более требователен к лечебным практикам. Всё ли удачно?
Карикатурный профессор захлопнул очередной литературный шедевр психологов-мыслителей, которых от скуки читать уже откровенно устал. Пригласил жестом меня сесть. Хотелось уже поскорее уйти. Зачем мы здесь?
-Я думаю, что в данном случае не найти очевидных индикаторов выздоровления. Знаю только, что мы начинаем сдаваться. Можно начинать двигаться дальше.
-Затянувшийся период рефлексии?
-Нет… точно нет. Мы пока слишком несовершенны. Прикасаясь к звёздам, неизбежно получаем ожоги. Но стоило попытаться дотянуться.
Верно же, Эпсилон? Перелистывая однотонные листы пустых страниц… не готов ли теперь всё зачеркнуть?
-Вот что бывает, когда два начала слишком сильно соприкасаются друг с другом. Вы пережили его жизнь, и вы же погрузились в её реалии. Многие законы мироздания нам неведомы. Интересно, как же всё-таки перемахнуть через допустимый предел?
Я слишком сильно верил. Поставил на тебя всё, мой Светоч. На цветы твоих призрачных глаз, на музыку в твоей голове и песни из твоих уст. На дерзкий, но трепетный характер. На упрямство твоих поспешных выводов. Я поставил всё. А теперь мне придётся жить без тебя.
-Ты решил это сам?- важно поправив на носу большие очки спросила, очутившаяся на месте профессора Цефея.
-Иначе мы оба не сможем научиться ходить.
-Можешь и оставить всё так,- важно пожав плечами, закинула длинные ноги на стол, вдобавок игриво поведя бровью. Играешь против меня.- Может нам снова принять то, что поможет?
Колесо безумия. Таблетка иллюзорного счастья. Ты думаешь это свело нас с ума? Лишь ещё один неизбежный побег… но на это кругляше далеко не уедешь. Всё равно вернёмся обратно, а с тобой… мне и это не нужно.
-Откажусь. Ненавижу, когда всё повторяется.
-Но мы же всем довольны. Зачем подчиняться границам, когда их нет?
-Потому что иначе мы слишком близко приблизимся к звёздам,- с трудом выдавил я, проведя пальцами по её гладким ступням.
-Я ведь, как и ты не знаю, что будет дальше.
-Расскажем друг другу. Когда встретимся вновь.
Хоть и оба знаем, что этого никогда не случится.
-Я ведь ненавидела тебя.
-Знаю.
-И ты! Не делай вид, что тебе одному тяжело! Мы… ты… люди не готовы к такому. Я не хотела быть заглушкой в твоей опустевшей душе, я не стремилась стать для тебя ВСЕМ! Я всего лишь хотела, чтобы ты тоже двигался вперёд. Чтобы это укрепило нас. Но ты забыл…
И вновь вернулись к началу.
-Забыл.
-Обманул!
-Обманул.
-И ради чего, долбаный ты идиот?!- она уже яростно начала колотить ладонями по столу, но мне не составило труда остановить рвущиеся из неё эмоции. Хоть и никогда это не умел.
-Чтобы явить тебе неизбежность судьбы. Чтобы ты исполнила свою мечту, а я свою. Какая кстати там была у меня?
-Возвести шедевр. Ты мечтал оставить в этом мире память большую, чем способна поглотить бездна человечества,- твои глаза были так близко, а тёплый воздух выходивший изо рта приятно раскалял мою страсть. Это никогда не было ошибкой.
-И я возвёл его, мой Светоч. Я оставил его тебе.
И мне пришлось оттолкнуть от себя твои очи. Бросить цветущее ирисами тело в пожирающее пространство за твоей спиной чёрную дыру. Я не слышал, твоих криках, не видел даже твоего отражения в абсолютной зеркальной черноте. Исчезни, мой Светоч. И спасибо. За всё.
                * * *
Безумный оргазм вырвал из блаженного транса. Я помнила. Пусть изнывала сейчас от кружившего голову жара, задыхаясь требуя глотка воздуха в невидимой водной толще. Но я знала, что будет дальше.
-Ты в порядке?- тихий шёпот над головой. Хотя может и не было даже слов.
-Сейчас… секунды… это просто… фух,- вскочив с мокрой постели, успела только накинуть халат и выйти на улицу. Дрожащие пальцы отчаянно стремились активировать искру в кремниевой зажигалке, и только последовавший выдох табачного дыма позволил успокоиться.
На клумбе у дома уже отцветали любимые ирисы. А так давно уже хотела собрать из них букет…
Вдох-выдох.
И о боже, сколько моих любимых песен пронеслось, пока я была в пылающем бессознательном пространстве? Если уже заиграл хардкор-панк…
Затяг… пуф…
До рассвета ещё долго. Какие созвездия можно сейчас отыскать? Ну-ка, что ты сейчас способна вспомнить из астрономии, родная? Хоть какую-то логику найти в этом хаосе…
Удар. Металлический забор унывно скрипнув покачнулся, а за ним я услышала отдалявшиеся шаги. Безумная ночка совсем…
Поплотнее запахнувшись в халат, я уверенно пошлёпала к калитке, взрыхляя босыми ногами остывшую почву. Ожидаемо за дверью никого не был. Письмо?
Из конверта выпал белый цветок. Даже не стоило гадать какой. А на жёлтой плотной бумаге так мало слов. Хотя… больше и не было нужно.
«Расстался. Мне хватило на это сил. Тебе хватит, чтобы не вспомнить. Я же сохраню это для тебя на будущее, Цефея. За то, что помогла жить. За то…»
-Что любишь цветы…
«За то…»
-Что ты любишь музыку…
«За то…»
-Что ты любишь космос…
«Ты создала Вселенную. Моя верность её хранить. Моя вечность – веру остановить.
С любовью, твой Э.
P.S. Какая банальность , не думай, что я такой предсказуемый. Оставь это звёздам.»
Тлеющая сигарета соприкоснулась с бумагой, и та легко поддалась её испепеляющей воле.
-Всё в порядке? Почему ты плачешь?- всегда так умилительно переживает. А я и не заметила, как за разлетающимся искрящим пеплом пронеслись мои слёзы. Впрочем, ожидаемо.
-Я… просто… просто смогла привнести немного счастья в чью-то жизнь. Мой беспокойный герой наконец-то научился ходить, и я… за это меня любят. Меня искренне любят.
                25.05.2019