Сон

Уже которую ночь ему снился один и тот же сон.

В предрассветном тумане он скорее угадывал чем видел цветущий луг, разнотравье, едва наметившееся посветление на востоке. В ожидание солнца стих ветер и только звон цикад нарушал тишину уходящей ночи.

С каждой минутой всё больше светало и скоро стали заметны краски цветов на лугу и невесть откуда взявшуюся посреди луга приоткрытую дверь. В полном диссонансе с простотой мира вокруг белая с золотой патиной дверь поражала изысканностью форм и гармонично смотрелась бы во дворце одной из имперских столиц мира.

Дверь была прямо на востоке и свет восходящего солнца подсвечивал контуры тонкой девичье фигуры, стоящей в дверном проеме. Её длинное платье утопало в рассеивающемся золотистом тумане, напоминая ему Ботичелевскую Венеру.

Он сделал шаг, другой и все быстрее побежал навстречу её улыбке, разметамшимся по плечам волосам и сиянию, исходящему из-за двери. Дверь вдруг стала магическим порталом в иное, неизвестное. Она манила и пугала необратимостью чуда.

Он бежал и никак не мог добежать. Растаял утренний туман, распрямились умытые росой полевые цветы, проснулись птицы. Сияние за её спиной стерло детали платья и фигуры. Мир замкнулся на обращенной к нему улыбке и широко раскрытых горящих глазах на конопатом лице. Её веснушки, недостаток в глазах других, были для него самым ценным, что создал этот мир. Вновь появляясь каждую весну, они возвещали возрождение и неумирающую красоту.

От запаха разнотравья, утренней свежести и бега у него кружилась голова. Он смотрел в её приближающееся лицо, а оно размывалось и глаза посреди веснушек превращались в два бездонных озера на лугу, усеянном мелкими цветами.

Проснулся он от оглушительного пения птиц за окном. Рассвело, начался новый день. А она так и осталась во сне, все так же недоступна и бесконечно прекрасна.