На краю света

    - Расскажу я вам старинную историю, о друзья мои, – я намеренно произносил это голосом сказочника из старого советского мультфильма. -  В стародавние времена в одном далеком-предалеком приморском городке жила была добрая девушка. Звали ее Надя. Она была настолько добра, что не отказывала ни одному моряку в его просьбе.  В честь нее местечко так и назвали: Мыс доброй Надежды.
   Шутка оказалась на редкость удачной. Олег так просто заржал во весь голос, СтанИслав тоже, а дядя Леша с Александром улыбнулись, что само по себе говорит об успехе. Мы направлялись на этот самый мыс «Доброй девушки Надежды», конечный пункт нашего путешествия. В крайнюю южную точку, туда, где сливаются два океана: Атлантический и Индийский.  Совсем недалеко от Кейптауна, километрах в 15 – 20, не больше.
-  А вы знаете, что песню «Мохнатый шмель», которую Михалков поет в фильме Рязанова, здесь сочинили? 
     Олег пытается заинтриговать нас каверзным вопросом, будто мы не знаем, кто автор стихов.
- Ну да, Киплинг, – отвечаю. – А что он разве здесь жил? Он же вроде как индийский англичанин? Он путешествовал по всему свету, но я не слышал, чтобы он сюда приезжал.
- Приезжал, приезжал и жил здесь.
- Ну стихи-то он в Африке писал про шмеля? Это точно известно? – усмехнулся СтанИслав. – Вряд ли. Шмел, Хмел.  Это же наше, истинно кавказское.
- Да жил он здесь и писал, – оборонятся Олег. - Тут много кто из великих отметился. Вот д Кристиан Бернард.  Работал в Кейптауне.
    Олег опять нас проверяет, думает, мы, олухи эдакие не знаем, кто такой Кристиан Бернард. Ха!  Не на тех напал.
- Первая в мире пересадка сердца.  Помню, помню, – говорю. -  Интересно, кстати, почему именно в Африке удалось провести столь сложную операцию?
- При апартеиде передовая страна была. И в науке, и технике.
- Читал я, что Кристиан Бернард учился в США, - отвечаю, делая вид, что не заметил похвалу апартеиду (а значит колкость в мою сторону), -  и слышал я, что главным своим вдохновителем и вообще первым в мире в трансплантологии он считал какого-то русского ученого, которого у нас уже давно забыли. 
- Демихов? – спросил Олег.
- Точно, Демихов кажется, - отвечаю. - Такой вот русский профессор Доуэль.  Собакам пересаживал лапы, сердца, чуть ли не головы. Фантастика. Доктор Сальватор. Читал я про него в Википедии.  Или, скорее, у Беляева.   
- Ну да. Точно. Так вот этот самый наш африканский Бернард учился у вашего этого самого странного русского и утверждал, что он величайший врач в мире.   
- Как же он мог учиться? Если у наших стран даже отношений никаких не существовало. Ни посольств ничего.      
- Он публиковался мировых медицинских журналах.  Его во всем мире знали, только в СССР про Демихова никто не слышал, хотя он был профессор, и работал то ли в «Склифе», то ли в «Сеченова». Несмотря на все его заслуги, диссертации, великие ученые степени, чморили его со страшной силой. А «за бугром» почитали. Так вот Кристиан Бернард приезжал к нему в Москву еще до своей знаменитой операции, его еще никто не знал, а он прилетел, уж не знаю, как, не знаю, как он визу получил.  Познакомился с «учителем» Демиховым.
- А я еще слышал, что и потом он приезжал уже после «сенсационной пересадки» и его тут чуть ли не все Политбюро встречало с цветами. А он: «А где главный? Где мой учитель? Демихов?» - А они, дурьи головы, даже не знают, кто это. Но потом разобрались, отвезли юаровского светилу в русскому. Так вот русский светила работал в каком-то грязном полуподвале и жил в крохотной квартирке, а африканский, его ученик, заметь, в один миг стал миллионером.  Вот такая удивительная история, друзья мои.    
- С нами русскими вечно так, - говорит с сожалением дядя Леша. – Наши изобретут, придумают. А пользуются другие. Таких примеров тьма.
- Да, вот, -  говорю, - давно я в раздумьях, почему собственно так случается, что сраны с примерно одинаковым потенциалом живут ну совершенно по-разному. Ну вот взять ЮАР и соседний Мозамбик или Анголу нашу любимую. Там же тоже и нефть, и алмазы, и вся таблица Менделеева. Ресурсы можно сказать одинаковые. А итог? Здесь почти что Европа или Америчка какая, а там ну жопа с ручкой.  Иначе и не назовешь.
-  А раньше при кровавом апартеиде вообще здесь не жизнь была, а малина, -  Олег высказывает ожидаемую мысль.  В этом то и секрет. 
- Малина для одних, жопа для других, - говорит СтанИслав.
-  Мне кажется, дело в ином, - говорю.  - Вот смотрите, когда-то Калифорния была Мексикой. Если бы она Мексикой осталась, она бы ну, вы же понимаете, жизнь так и текла бы по-мексикански.  А теперь это «Золотой штат» США, что означает самый богатый чуть ли не в мире. 
- Так к чему эти мудрые размышления? – спрашивает дядя Леша.
- Погоди. Это мое сугубо личное мнение, я ни в коем случае не претендую на ученость, но похоже, что куда англичане вперлись, там и хорошо. Не знаю, с чем связано.  Ну вот смотрите, Австралия, Новая Зеландия, Канада та же, несмотря на французов. Я не знаю почему, может они умели как-то управлять разумно и правильно. Черт их знает.
- Ну да, - вступает до сих пор молчаливый Александр, - они все местное население сначала истребляют, а потом начинают управлять, строить свою маленькую Англию.
- Спорное утверждение, - продолжаю свою мысль. - Португальцы точно также гнобили местное население, в рабов превращали, уничтожали. Все тоже самое. И французы, и испанцы. Они же выжигали целые индейские селения во имя Христа.  И здесь, кстати сказать, сраный апартеид не англичане удумали. Это буры, африканеры - это их партия. Я не говорю они добрые там или человечные. Эти самые англичаны. Я говорю, что они умные. Даже в Зимбабве, вот мы ездили в прошлом году, там уж 40 лет народной власти, все развалили, все разломали, засрали, ан все равно британская рука чуется. Газончики, там, кирпичики. Родезия едренть. 
- Америка богата, потому, что она грабит все другие страны, вот их источник. – говорит Александр. - А ты все англичане, да англичане. Они тоже всех грабили.
- Ну брат, если говорить в таком ключе, то все друг друга только и делают, что грабят. «Так не будь дураком, не дай себя ударить.» А вот вспомнил, этот самый Бернард, или как там ну хирург, что сердца пересаживал, боролся с апартеидом вашим голимым, - обращаюсь я к Олегу. - Может поэтому то его в СССР привечали. Ведь чудо же. Никаких отношений нет, ни посольств, ничего, а он катается на встречу с учителем.
- А знаешь, почему он против апартеида выступал?  - парирует Олег. - Ты и не знаешь.   Кристиан Бернард бабник был редкостный. Так вот его как-то застукали в кафе с одной негритянкой, и штраф ему впаяли, то ли 15 суток.  Вот он и возненавидел местные порядки.
- Прости, что значит «застукали в кафе», - изумляюсь я. – Что он там с ней делал, на столе с ней «соблазну предавался»?
- Кофе пил.
- И за это 15 суток? Ну знаешь, Олег, я всегда еще с пионерских времен люто ненавидел апартеид сраный, но теперь, после такого у меня ни и слов ни эмоций. Меня сейчас просто вырвет. Это что-то запредельное. 
    На этом месте разговор завершился, мы наконец-то добрались до Мыса доброй надежды. Ничего удивительного, чтобы на нем постоять, тоже берут деньги. Тут уж нечего жмотиться. Все-таки самый настоящий край земли. Место слияния двух океанов. До самой южной точки мы шли еще минут 20 пешком, а я все делал фотографии и отсылал своим родным и друзьям с подписью: «Вот он, какой Мыс доброй девушки Надежды». Волны, холодный ветер, скалы, круглые или продолговатые камни - частично серые, частично почему-то оранжевые, и вот среди этого великолепия на фоне океана гуляет самый настоящий страус. Только здесь такое можно увидеть. Вот и добрались наконец-то. На южном крае земли дует пронизывающий ветер, торчат острые скалы и сливаются Атлантический и Индийский океаны.  Скажу, честно я не разглядел знаменитой линии где они сливаются. Говорят, что вода в океанах разного цвета: в одном темней, в другом светлей. Я такого не наблюдал. Может солнце светило как-то неправильно, может смотрел я не в ту сторону.  Но ведь деление на океаны придумал человек.  Не может быть между ними четкой границы!  Да неважно это. Я думал о другом: «Вот ведь до чего смелые эти самые первопроходцы-мореплаватели, что на утлых совершенно убогих суденышках (я видел их каравеллы в музее, это ужас, скажу я вам) они доплывали из Европы сюда на самый край земли! Где игольчатые скалы, сильнейшие ветра, и неведомая земля. Воинственные местные племена. Непонятные болезни. Хищные звери.  Что их гнало? Какая сила? Жажда открытий? Приключений? Золота? Наживы? Или просто им казалась слишком тесной их родная земля? Наверное, все это сразу. И, конечно, правильно назвал столь неприветливое место первооткрыватель Барталамеу Диаш: «Мысом бурь.»  Опасностей, бурь и невзгод здесь явно больше, чем надежды. Хотя, если вдуматься, добрая девушка Надежда она куда сильней любых невзгод и любой опасности.               
                Конец.