Прикосновение ветра
Мы не будем останавливаться на тех, кто ругался по пустякам и, к примеру, никак не мог выбрать себе мороженое. Люди, что делали так, явно не имели настоящих проблем, как и представления о настоящем счастье. Некоторые держались за руки, некоторые бегали и смеялись. А позади них всех шёл задумчивый парень и такая же серьёзная девушка. Они практически не смотрели друг на друга, не шли след в след, даже не разговаривали. Только когда-никогда нагоняли друг друга и перекидывались парой-тройкой коротких слов.
На них не обращали внимания те, что были веселы от любви. Им хватало друг друга, а весь остальной мир как будто отходил на второй план. И, действительно, отходил. Весь мир растворялся в мареве! Они жили, дышали и думали только своими парами. Во всяком случае, так говорили…
А те про такое – ни слова. Возможно, лишь думали, но, кажется, снова нет.
***
Через несколько шагов девушку нагнал её спутник. Вздохнул, не говоря ничего, посмотрел в сторону пенного моря и занесённого облаками потолка-неба. Она машинально уловила движением мыслей и тоже взглянула туда. Руки на какой-то момент встретились. Холодная и тёплая кожа обменялась мгновеньем прикосновения.
- Почему-то я подумала, что мы должны побывать именно здесь.
Он кивнул.
Девушка остановилась и села. Её длинные волосы развивались на лёгком ветру, но, на редкость, совсем не мешали. А, может, мешали, она просто не замечала этого, была погружена в себя, в свои мысли, и от того была счастлива.
Что думала она – также большой секрет, о Нём или любом простом деле, что ждало её после прогулки? О какой-то домашней мелочи или мысли, направленной далеко в будущее?
- Нам следует бывать здесь почаще.
Парень, не отличающийся особенной красотой, перевёл взгляд со скамейки на море. Он сел вполоборота, чтобы смотреть на чаек и провожать их полёт глазами. О том, что он был некрасив, мы, кажется, поторопились. Два стройных силуэта – его и её – отражались внизу в синей пучине. Они просто не были красивы в том смысле, в каком это было сейчас принято. Ни он, ни она не любили моду и не следовали ей, интересовались больше духовностью и внутренним миром обоих. Иногда это доходило почти до абсурда – так и он, и она угадывали мысли друг друга.
Ветер усиливался и касался волос юноши, бросал их с одного плеча на другое, а после, наигравшись, вновь за спину. Они были желты, как солнце, но в свете своего светила, переливались, как жидкое золото. Синие, как сапфиры, глаза, вытянутое худое лицо. Словом, такой, как все. Любимые все красивы.
И этот самый обычный парень, красавец или нет, не столь важно; сидел на той же самой скамье, что она, под той же тенью инжира. Огромное дерево росло почти у самого берега, чуть нависало над дорогой и почти всегда приносило плоды-подарки.
Руки более не касались, и даже волосы не спутывал между собой ветер. Каждый думал что-то своё и даже молчал о разном. Это продолжалось какое-то неопределённое время. Лишённые часов и срочных дел, эти двое всё ещё были у моря, поднимались вверх по крымским горам, собирали цветы и травы.
Немного странные. Немного отчаянные. Немного грустные. Они были такими весь день и всю жизнь, сколько помнили в прошлом друг друга.
…А вечер тем не менее близился. Он подкрадывался незаметно и медленно, выглядывал из-за асфоделей, короткими перебежками скрывался за небольшими холмами, можжевельниками и разрушенными домами-башнями. Эти самые, названные уже цветы, раскинувшиеся небольшими полянами, делали гору частично жёлтой и навевали странную атмосферу. Они точно дышали чем-то вчерашним, вечностью и молча, и одиноко передавали другим цветам свою песнь. Солнечные лепестки рассказывали друг другу легенду, из которой на устах у всех осталось лишь одно слово. И это же слово, бессмертие, звучало в тихих мыслях влюблённых. Бессмертием пахла любовь.
Гора меняла уклон. Они были вынуждены держаться за руки, чтобы не упасть вниз. Изредка смеялись от этого. Смех получался лучистым, закат делал лица красивее, а учитывая и одно, и другое, делал их также счастливыми, хотя бы, как говорится, на вид.
- Необычный сегодня букет!
- Да, ещё никогда… Не знала, что можно и так. Это впервые.
Короткие и простые фразы идеально вписывались в этот пейзаж. Не хотелось говорить лишнего, да, кажется, они его и не умели. Им хотелось молчать. Чтобы слушать тишину своего товарища и внимать ей, пытаться ответить мыслями.
Они ходили также внутри горы – смотрели на штольни и удивлялись сильной акустике. Как будто приобщённые к удивительной тайне, не оставляли без внимания ни один уголок огромной «пещеры», пытались отыскать её суть.
И им хватало того, что они просто были вместе. Сидели на лавочке, шли в гору или возвращались с набережной. Дышали одним и тем же воздухом. Отдыхали под одним и тем же инжиром, да, что считать, даже на остановке вдыхают один аромат растущей прямо над головой белой розы! Стояли так же вместе под ней. Кажется, в первый раз, пейзаж выдал наружу их чувства. Хватало звуков и запахов и как будто бы не хватало слов.
Хватало прикосновений – тех редких, но нежных и трепетных, когда одна ладонь сжимала другую во время недолгой езды в автобусе; когда его спина была откинута к сидению или широкому могучему стволу дуба, уставшая голова опущена, а плеч касалась её голова, и когда ему было слышно её дыхание, а ей громкие удары его сердца, такие привычные и незаметные, удивительные для кого-то другого и почти что даже обожествлённые; когда они просто стояли в очереди и касались друг друга глазами – в солнечную погоду, туманную, снег и холодный дождь. Они улыбались чему-то невидимому, не в силах сказать, чему.
«Потому что меня гладит ветер, тот самый ветер, что прежде касался тебя!..» - думала она и, конечно, была права. Юноша, в свою очередь, чувствовал её духи и музыку, вылетающую из наушников, потому что музыка всегда была очень громкой, даже если звучала в толпе и другие звуки, казалось бы, должны были её заглушать.
Ноты рассказывали удивительную историю и вещали всем о любви, жизни, спокойствии и событиях, царящих в доме этих влюблённых. О том, что чувствам не нужно высоких слов. Не нужно букв, даже звуков. Не нужно порой ничего, кроме мысли и самой жизни, их жизней и всего лишь этого факта. Любовь любит отдыхать от любви почти так же, как мы, о ней говорить. Осознание, жаль, приходит не сразу.
…В голове девушки невольно крутилась одна картинка – она видела себя и своего любимого, но в рамках того, какими были все остальные. Ненастоящие, вычурные, вульгарные. Её тут же бросало в дрожь, а замет появлялось другое чувство – страх, не за себя, не за то, что подумают люди, а за него, за крылья. Тихими летними вечерами, влюблённой чудилось, что они есть в самом деле. И она не понимала, зачем садиться на эти хрупкие пёрышки? Способные поднять себя в воздух и вознестись над обыденностью, они вряд ли смогут поднять также лишние 50-100 килограмм.
Да, любовь точно не любила публичных заштампованных проявлений. Возможно, именно из-за этого многие и теряли крылья? Они просто не могли лететь дальше – и не только вдвоём, в первую очередь, сами. Ожидали, когда их поднимут другие, куда более мощные крылья, привыкли к земле, лишались дара небес, привыкали и к этому – ко всему, да только не к тому, чему надо…
Севастополь, 28 мая 2019, 364
Свидетельство о публикации №219052901042