Май умирал

Май умирал. Я упала на скамейку под навесом старых тополей. Не очень-то и грустная. Может быть где-то глубоко-глубоко внутри и саднило, но снаружи никак не отпечатывалось. Иммунитет к горечи утраты, знаете ли.
Это было особенное утро, вечера такими не бывают, по крайней мере я не встречала. Это было то самое утро, когда бенгальская палочка наконец-то догорела и я была готова опустить её конец в пластиковый стаканчик с водой, чтобы та прошипела. Всем лётчикам чистого неба.

На левую сторону скамьи присел молодой парень в огромных наушниках, свисающих с шеи. В яркой, желто-красной майке, рваных джинсах и белых конверсах. Курил. Не попал в мусорную урну окурком. Поправил шнурок на кедах. Ушёл.
Не прошло и одной минуты, как пустое место просторной скамейки занял молодой мужчина. Он вальяжно развалился облокотившись на спинку скамьи и ловко начал перебирать пальцами чёрный брелок от авто. Часто поправлял бейсболку, смотрел на часы. Покинул скамейку ровно через 7 минут 20 секунд, в тот самый миг, когда на горизонте мелькнула молодая особа в голубом шифоновом платье.
Потом моей соседкой была длинноволосая девушка с сонным ребёнком на руках, старик с малиновым мороженым, мужчина с газетой, два воркующих голубя и одна драная кошка, вылизывающая себе те места, о которых неприлично говорить вслух. Скукота. На моей скамейке появился новый пассажир.

Стучали расхлябанные колеса тележки с сахарной ватой; мимо её катила неаккуратная, но активная женщина, размером с огромный воздушный шар, на котором мистер Фогг облетел вокруг земли. Мужчина провёл на скамейке настолько долго, что в какой-то момент стало неловко от молчания.

“Вы ещё долго будете молчать?” — спросила я его, в надежде поразвлечь себя.
— А вы?
— Почему вы не уходите? Кого-то ждёте?
— А вы привыкли, что все уходят?

Тополя зашумели листвой, словно новогодняя мишура. На аллеи в один щелчок зажглись маяковские фонари. На небе медленно проступали узоры вангога. Уличные коты выпрямили спины, надели очки и цокая по асфальту тросточкой зашагали медленно виляя хвостом. Все трамваи сменили шкурку на ярко-красную.
Весна нас всех подвела.

Мы сидели и наблюдали за этим немым кино в быстрой перемотке. Люди появлялись и исчезали, оставляя за собой радужный след, как оставляет капля бензина в луже. Автобусы, троллейбусы и такси то ли свистели, то ли ворчали, но точно ужасно торопились. Улицы, словно вокзалы, сводили людей и разводили их навсегда. Мы всё так же наблюдательно молчали, только уже не каждый сам по себе. Мы молчали заодно. На длиннющей скамье с витиеватыми коваными узорами и с любовью отшлифованными досками из массива дуба мы молчали заодно.

“Вы случайно не лётчик?” — вновь я инициативно и слегка неестественно, нарушила тишину.
— Нет.

Я улыбнулась веснушками. Май ожил.

#СимонаРерберг