Путешествие Степана. Часть 2, глава 8

8.
ЦАРСКИЙ ПОСЛАННИК
Ещё четыре дня мы жили среди разбойников. Смотрели, кто из них какую работу выполняет, помогали им. Мы со сказителем старались поговорить с каждым из них, чтобы узнать, какие горести, несчастья довели их до невыносимой жизни в родных местах и заставили прийти сюда. Пафнутий,  сидящий рядом с нами, внимательно слушал рассказы разбойников и молчал. Иногда над его переносицей появлялась глубокая складка. Лицо его было печальным.

Большинству разбойников уже не хотелось грабить и убивать людей. Некоторым из них, как и Трифону, хотелось ночью прийти в свои родные деревни, забрать свои семьи и уехать куда-нибудь, очень далеко отсюда.
Три разбойника захотели стать скоморохами и пойти с нами, ведь каждый из них умел хорошо петь, плясать и играть на домре и на свирели.
— Из вас бы вышли хорошие скоморохи, — сказал Даниил. — Мы бы ещё многому вас научили. Но вам лучше вернуться к своим семьям, в деревни и заняться своим трудом.
— Нас могут там схватить и увезти на каторгу, — сказал один из них, по имени Филат. Это был хмурый, молчаливый мужчина, лет сорока, в красной, залатанной рубахе, со светлыми волосами и короткой, широкой бородой.
— Надо послать кого-нибудь в наши деревни, узнать, что там происходит и почему никто из родни так долго не приходит проведать нас, — сказал седой Пётр, самый старый из разбойников.

На пятый день, утром, мы увидели, что дозорный разбойник с дороги привёл крестьянина, крепкого молодого мужика.
— Пополнение привёл? — спросил кто-то. — Он тоже в разбойники собрался?
— Откуда пришёл? — спросил Трифон крестьянина.
— Из села Дятлово, — ответил крестьянин. — Неделю назад слуги барина спалили мою избу дотла, одна печь осталась.
— А, земляк мой! Уж не ты ли, Тихон Томилин?
— Да, это я. Жену и детей мне удалось спасти, но теперь жить негде. А чтобы самому поджечь в отместку дом барина, у меня не хватит духу. Один не справлюсь. Жену с детьми я оставил у её сестры. Останусь у вас, а со временем мы отомстим барину. Соседнюю избу сельчанам удалось затушить, не сгорела.

Я понял, что неделю назад его избу спалил Рыжий Фёдор с друзьями, чтобы поднять бунт в народе, обвинив в поджоге барина. Я подошёл к скоморохам, стоявшим неподалёку, и спросил их:
— Кто умеет плотничать и строить избы? Давайте пойдём и поможем Тихону!
Плотник Харитон, повар Серапион, Евсей, Сысой и Даниил вызвались помочь.
— Я пойду с вами, — сказал я. — Мне тоже приходилось вместе с братом строить дома для погорельцев. Мстить не надо. Это были не слуги барина, а те, кто хотел поднять бунт в народе против него. Веди нас к себе, Тихон. Найдутся ли у вас брёвна и доски или надо рубить лес?
— Найдутся, — ответил Тихон. — Барин ограбил нас и на эти деньги задумал построить себе на новом месте новые хоромы. И заставил нас приготовить для этого новые брёвна и доски. Но когда мой дом кто-то поджёг с трёх сторон и мы еле спаслись, сбежались люди со всего села и стали кричать: «Нужно в отместку спалить усадьбу барина! Ведь Тихон не молчал, дерзко отвечал барину, спорил с ним! Вот слуги барина и подожгли его дом!» Барин узнал об этих разговорах и на другой день с семьёй сбежал из села. Возьмём брёвна, которые лежат у его усадьбы.

И мы пошли с Тихоном в Дятлово, строить ему новую избу. За нами увязался отрок Василий. И весь день допоздна мы строили избу. Мы так изголодались по настоящей работе, что дело у нас пошло споро и ладно. И односельчане стали помогать нам. Пришёл в Дятлово и огородник Леонтий, он принёс семена, которые носил с собой, и принялся помогать жителям села на их огородах.

Через три дня мы с Евсеем уже сидели, забивая гвозди, на крыше нового дома Тихона и радовались тёплому осеннему дню. Остальные работали в избе. И вдруг Евсей закричал:
— Вижу! Сюда идёт войско!
— Что это? — удивились мы.
Полсотни конных стрельцов и столько же пеших приближались по дороге к селу. За ними ехала карета, окружённая всадниками. Мы бросили работу и вместе с сельчанами вышли встречать войско. Весть разнеслась по селу. Стал собираться люд. Войско остановилось. Из кареты вышел высокий, полный человек в зелёном кафтане и красных сапогах.
— Здравствуйте, люди добрые! — воскликнул он. — Кто здесь барин и где его дом, где мы могли бы отдохнуть? Меня прислал царь, чтобы навести порядок в вашем бунтующем крае.
— Наш барин Колдобин, племянник боярина испугался мести за пожары в селе, в которых его все подозревают. Он в спешке уехал со своей семьёй в город Грайворонск, — отвечали сельчане. — Можешь селиться в его усадьбе.

Усталые, запылённые стрельцы, особенно пешие, почти валились с ног. «Небось, два месяца, а то и больше, шли сюда, — подумал я. — Похоже, пока мы ездили, новые челобитные о разбойниках теперь дошли до царя».

Всадники слезали с лошадей и разминали ноги. Мне показалось, что я хорошо знаю посланца царя. Он похож на боярина Карпа Мохова, который, когда шли споры в думе, никогда не был ни за меня, ни против меня, но всегда всё внимательно слушал, молчал и был спокоен. Но во время суда над князем Трубицыным и пятью боярами он с яростью требовал смертной казни для них и не соглашался со мной, что их надо сослать или посадить в темницу.
«Неужто он так честен?» — думал я тогда. Но сейчас передо мной был не Карп Мохов, а его сын Савва.
— Царь прислал меня в ваш край, — сказал он, — чтобы освободить вас от разбойников и наказать ваших правителей и судей за их бесчинства. Помогите и вы нам. Примите на постой моих стрельцов и накормите. Мы отдохнём у вас три дня от долгого пути, а потом уйдём в Грайворонск. Говорят, что разбойники захватили в плен скоморохов. Нужно их освободить, а разбойников — схватить.
— Неправда! — раздались крики крестьян. — Они не обидели скоморохов! Скоморохи на свободе! И сейчас помогают нам строить избы после пожара.
— Вон даже как! — сказал Савва Мохов. — Царь повелел мне отпустить разбойников, кроме самых жестоких из них. Я хочу сам поговорить с двумя или тремя разбойниками. Приведите ко мне завтра, после полудня разбойников, скоморохов, и двоих жителей вашего села. А пока возьмите моих воинов себе на постой.

И Мохов ушёл в барский дом. Следом слуги несли в дом большой сундук царского посланника.
— Небось, заморился в пути, — сказал кто-то.
— Ерунда, он в карете нахрапелся. Это тебе не пеший стрелец, —  раздались голоса.
— Ребята, пошли с нами, — говорили сельчане, жалея стрельцов и всадников войска. — Покормим вас, и вы отдохнёте от долгой дороги.

Я попросил Даниила и Василия сходить в лес к разбойникам, рассказать всё о царском посланнике с войском и обрадовать их вестью о том, что царь велел не наказывать их, а отпустить в родные сёла и деревни.
— Приведите Трифона, — сказал я им, — а с ним любого разбойника, которого тот выберет. А из скоморохов приведите Пафнутия и гусляра Макара Емельянова. Только пусть Трифон и его друг хорошо помоются в бане, а Фёкла и другие женщины постригут их и дадут им чистые рубахи.
— А скоморохам не надо мыться? — спросил Василий.
Все засмеялись.
— Не надо, — сказал я. — И так сойдёт. А из крестьян возьмём Тихона и его соседа.

В полдень к нам пришёл Трифон и ещё один разбойник, с которым мне так и не довелось поговорить. Этого молодого, весёлого мужчину звали Елисеем. Они были так вымыты и подстрижены, что я даже вначале не узнал их. С ними пришли сказитель и Пафнутий.
— Пошли к посланнику царя, — сказал я им.
Тихон Томилин, которому мы строили избу, и его сосед тоже пошли с нами.
— О чём он будет с нами говорить? — спросил меня Трифон.
— Не знаю. Только ты помалкивай. Не выдай себя.
— А меня-то зачем позвали? — спросил Пафнутий.
— Приглядись к нему. Почуй его нрав. Чтобы понять, не начудит ли он здесь, не принесёт ли большей беды, чем была раньше.

Стрелец проводил нас в барский дом, к посланнику царя. Тот сидел за столом, а перед ним лежали письма, которые прислали царю жители этого края. Посланник выглядел отдохнувшим, но строгим.
— Вот здесь, — сказал он, — лежат челобитные, которые прислали царю ваши люди. Они писали, что правители и судьи к вам несправедливы, повышают подати, мучают, угнетают вас, а сами ведут разгульную жизнь. Потому, доведённые до отчаяния люди уходили в разбойники. Раньше челобитные не доходили до царя, их прятали бояре, которые приходятся роднёй вашим правителям. Царь наказал этих бояр и князя Трубицына и теперь повелел мне судить ваших правителей и судей, а разбойников отпустить по домам, наказав лишь самых жестоких из них. Садитесь на скамью! И скажите, кто из вас разбойник, а кто — скоморох? И кто из вас крестьяне?
— Сам попробуй определить! — неожиданно сказал Елисей.
Савва Мохов поглядел на нас и обрадовался, узнав сказителя.
— Макар Емельянов, а ты как здесь очутился? Я ещё с детства любил слушать твои песни и былины.
— Судьба привела, — отвечал сказитель.
Посланник продолжал вглядываться в нас.
— Вы — крестьяне, — сказал он Трифону и Елисею.
«Хорошо же они помылись и постриглись», — подумал я.
Тихону и его соседу он сказал:
— Вы оба — разбойники, но не самые главные.
А Пафнутию он сказал:
— И ты тоже крестьянин.
А после он долго вглядывался в меня, и мне показалось, что он меня боится. Я был мокрый, вспотевший от работы, и на мне порвалась рубаха.
— А ты, старик, — вдруг закричал он со злостью, — отъявленный разбойник! Скорее всего, атаман шайки. Потому и смотришь на меня так дерзко и нахально!
И тут я неожиданно для себя захохотал. Засмеялись и остальные. Я долго не мог остановить свой смех, но посланник был так уверен в своей правоте, что закричал:
— Меня не обманешь! Сознавайся! Скажи всю правду, и мы не казним тебя, а лишь выпорем и отпустим!
Мне стало ещё смешнее. Я думал, что лопну от смеха. И побоялся, что от смеха у меня отвалятся приклеенные борода и брови, что у меня польются слёзы и смоют мои нарисованные морщины. Этот смех освободил меня от тяжести, которая была у меня на душе. Теперь с челобитными пусть возится царь и этот лопух, которого он прислал. Видимо, царь выбрал его за честность, которой славился его отец, боярин Карп Мохов. Чтобы его тут не обманули и не подкупили проворовавшиеся правители. Сказитель, сидевший рядом со мной, толкнул меня локтем и, показывая на меня, сказал:
— Это скоморох, а не разбойник.
Я перестал смеяться, но еле сдерживал свой смех. Савва Мохов был растерян и не знал, что сказать. Я догадался, царь пообещал ему, что если он разоблачит здешних правителей и судей, справедливо накажет их, а разбойников отпустит, то царь сделает его правителем этого края. Мохов словно услышал мои мысли.
— Я должен отпустить разбойников, — сказал он неуверенно, — кроме тех, которые были жестоки и убивали невинных людей. И думал, что вы мне поможете.
Нас выручил Елисей. Я удивился его уму, услышав его слова.
— Трое самых жестоких разбойников, — сказал он весело и спокойно, — были убиты нами, а семь других опасных разбойников, которые не были крестьянами, сами ушли от нас навсегда. Остальные разбойники — это бывшие крестьяне, их без опаски можно отпустить по домам. Я тоже разбойник. И я знаю, кто и как обижал их. Раньше я тоже был крестьянином, а потом стал слугой правителя города Грайворонска. За год моей службы я насмотрелся и наслушался такого, чего не найдёте ни в челобитных, ни в рассказах разбойников. И знаю немало о проделках и злодействах всех правителей и судей нашего края, которыми они громко хвастались друг перед другом во время своих празднеств и пиров. Я прослужил полтора года, и мой хозяин вдруг заподозрил, что я слишком много знаю и опасен для него. Меня могли легко уничтожить. А я догадался об этом и убежал в лес, к разбойникам. Когда вы схватите этих злодеев, я могу вам помочь разоблачить их, вывести на чистую воду, и они сознаются во всём. Мы найдём честных людей, которые подтвердят мои слова и помогут вам в этом деле, а потом устроим суд, в котором будут участвовать крестьяне из разных селений этого края.
Трифон смотрел на Елисея, кивал и улыбался. Стало тихо. Мы ждали, что скажет посланник царя. Он повернулся к окну и стал смотреть, как мои скоморохи и крестьяне строят дома для Тихона и его соседа. Наконец, он повернулся к нам и мы увидели на его лице вернувшееся к нему спокойствие, уверенность и радость, что теперь он сможет выполнить поручение царя.
— Приходи ко мне завтра утром, — сказал он Елисею, — и мы будем работать с тобой. А на третий день выйдем вместе с войском в Грайворонск. Разбойники могут возвращаться к себе домой, они будут прощены.
Савва Мохов спросил Макара Емельянова:
— Скоморохи, а вы можете поехать с нами, чтобы целый месяц развлекать нас в минуты отдыха, пока мы не закончим своего дела?
— Нет, — ответил я за сказителя. — Завтра мы уходим из этого края, а сегодня вечером можем потешить вас, жителей села Дятлово и стрельцов.
— Тогда идите, — сказал посланник.
Мы вышли из барского дома.
— Теперь вернёшься сюда, в родное село? — спросил я Трифона.
— Нет, — ответил мне Трифон. — Не могу.
— Тогда вот тебе деньги на лошадь, телегу и дорогу. А пока пойдём со скоморохами в лес, к твоему стану.

Мы вернулись к оставшимся разбойникам и объявили им, что они могут спокойно возвращаться в свои дома и чтобы они взяли с собой раненых. Больше всех обрадовались жёны разбойников и их дети. Да и мы все повеселели. Затем мы вывели своих лошадей к повозкам, впрягли их и вернулись в село, взяв с собой Елисея.
По пути я спросил Пафнутия:
— Что ты мне скажешь мне о Савве Мохове? Хорошо его разглядел?
И позвал Елисея послушать вместе со мной Пафнутия.
— Я увидел, — сказал Пафнутий, — что это человек, не сведущий в таких делах. Не знает и побаивается простых людей. А вот будет ли он уверен в себе и строг, когда станет наказывать проворовавшихся правителей? Я не знаю.
А Елисей сказал:
— Слава Богу, что царь прислал хоть такого человека, пусть и не очень знающего, но честного. Я думаю, нужно разыскать и позвать на помощь нам судей, которые в своё время заступались за крестьян, но были изгнаны правителями. Дело будет нелёгкое, но приведёт к справедливости. А это меня радует.
Когда я слушал Елисея, то пожалел, что не успел поговорить с ним и другими разбойниками, когда жил среди них.

Разбойники, радуясь освобождению, стали спешно собираться домой, к своим семьям, в родные сёла и деревни. Троим разбойникам, у которых было много детей, я дал денег, как и Трифону. А Трифон сказал, что он не вернётся в своё село, а уедет с семьёй жить на север страны.

Отпустив разбойников по домам, мы вернулись из леса в Дятлово. Избу Тихону Томилину скоморохи и крестьяне уже почти достроили. А мы стали готовиться к показу потех и действ. Стрельцы уже отдохнули и расхаживали по селу в кафтанах, конные — в красных, пешие — в зелёных, и в кожаных сапогах, оставив в домах свои бердыши и ружья, нося на поясах только сабли, смущая своими разговорами и весельем местных девиц.

На закате мы потешали сельчан, стрельцов и царского посланника. Около него сидел голова стрельцов.
Гусь, медведь и Кабанчик снова веселили и удивляли зрителей, Макар Емельянов играл на гуслях и пел былины. Действа, где мы показывали глупых и жадных правителей, всем так понравились, что люди попросили нас показать их во второй раз.

Когда закончились наши действа и зрители разошлись, скоморох Даниил сказал мне:
— Наконец-то мы занялись своим делом. Но как мы теперь поедем? Буря надвигается, ветер поднялся. Посмотри, как небо затягивается тучами. Поедем сейчас, в ночь или утром?
— Лучше утром, — ответил я. — Виднее дорогу будет. До Покрова Богородицы осталось семнадцать дней. А нам нужно доехать до Старограда, пока в пути нас не застигли холода. Там и будем зимовать.
  Внезапные порывы ветра раскачивали деревья, безжалостно стряхивая разноцветные листья, которыми мы любовались. Затем хлынул холодный осенний ливень. Мы спрятались в доме Тихона и остались ночевать в нём.
— Успели построить, — радовался Евсей. — И нигде крыша не течёт, слава Богу.

Утром ветер стих. Почти все деревья, кроме елей и сосен, стояли голыми, печальными.
— Скоро снег пойдёт, — говорил Даниил. — Надо будет закупить по пути, в каком-нибудь городе валенки, шубы, шапки, рукавицы.
— В первом же городе купим, — успокаивал я его.

Когда мы выехали, моросил тихий дождь. Наши лошади неплохо отдохнули и теперь легко бежали по грязной и мокрой от дождя дороге. Пафнутий и сказитель Емельянов под стук и скрип колёс затеяли долгий спор. И я услышал:
— Зря ты так веришь этому Савве Мохову. Может быть, через два-три года от его честности ничего не останется! — говорил Пафнутий.
— А я верю в него, — отвечал сказитель. — Он весь в отца. Я хорошо знал боярина Карпа Мохова. Он всегда был справедлив. А ты как думаешь, Даниил?
— Хороших правителей не было и никогда не будет, — ответил он. Все засмеялись.
— Мы как раз едем к хорошему правителю, — сказал я. — В Староград. Его хвалили нам купцы и крестьяне, которые там побывали. Во время зимовки посмотрим на его правление и решим ваш спор.
— Как же! Слепой сказал: «посмотрим», глухой сказал: «услышим», — продолжал ворчать Даниил. — Надо бы нам самим посмотреть на него да поговорить с ним, а не слухами питаться! Он небось нашего брата за версту не подпустит!
Я спрыгнул с повозки и залез в другую, где ехали Фёкла, Василий, моя Евдокия, Сысой, Кабанчик, гусь и медведь.
— Давно мы с тобой не говорили, — сказал я Евдокии. — Что скажешь о разбойниках?
— Жалко мне их было, — отвечала она. — Жили в лесу, как лисы в норах. Хорошо, что удалось помочь им. Я даже полюбила их, особенно их жён и детей. Дети очень любили сказки, которые им рассказывал огородник Леонтий. И я вспомнила и рассказала детям много сказаний и легенд древних эллинов, которых наслушалась в детстве от моего учителя Архипа Демьяновича. Учила я детей и грамоте, и рисовать на бересте. Дети целыми днями не отходили от меня и Леонтия, повторяя: «расскажи сказку, дядя», «расскажи сказку, бабушка!» А рисовать меня научил повар Серапион.

Василий, медведь и гусь дремали, а Кабанчик подвинулся ко мне поближе и сказал:
— Почеши у меня за ухом. Последние дни мы с тобой редко виделись.
Я стал чесать у него за ухом. Он хрюкал от удовольствия и улыбался.
«По пути в Староград, — подумал я, — нам надо заехать в два города и в одно село, откуда мне приходили челобитные. А вдруг и там царь всё взял в свои руки и навёл порядок?! Но всё равно нужно заехать и посмотреть, раз уж едем мимо».

Дождь перестал стучать по нашей повозке. Выглянуло солнце. С обеих сторон дороги тянулась стена густого леса, из зелёных елей и сосен, среди которых стояли и деревья без листьев, готовые встретить зиму. Эти леса стали мне почти родными.
«Не зря я поехал к разбойникам, — понял я. — Леший говорил мне, что если они уйдут из леса, то весной он приведёт зверей в родные места».


2017 г.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ