Как в России деньги зарабатывались

 
        Из цикла "Невероятные приключения Раскавосва и его друзей"


                РОССИЯ, 1999 год




                "Дорога  в ад вымощена не выкупленными               
                чучелами собак…»
                . Хэмингуэй, наш человек

               



Часов в пять утра в квартиру позвонили.
 Максим Ртищев, упавший с кровати  утренним проблемным лицом в переполненную дамо-мужскими окурками пепельницу, схватил трубку и потерявшимся в ночи голосом просипел:
- Слушаю!..
- Это я тебя, ****ина, слушаю! Ты чего кошмаришь, сучонок? – голос в трубке был отчетливо ясен, как хорошо разработанная бейсбольная бита и сомнений не вызывал. – Где полторашка с отката?
- Сережа, ты?.. Ты чего  так…  спонтанно…
-  С какими «понтами»!?..  Ты чо, совсем там охерел!?.. «Сережа»!..  Ты  мне с утра не  кокетничай,  сучара!..  На кидалово садишься?..
Ртищев в уме провел быстрые арифметические действия за последний год и все понял:
- Вы  какой номер набираете?..
- Ты, чо,  козлина, намекаешь, что типа у тебя номер неадекватный?..
- Ну… типа… так...   По-взрослому…
- Какого хера тогда трубу берешь, если я не туда попал?!.. – и бейсбольный  незнакомец  пропал в гневных ночных гудках.
Максим вздохнул, оглянулся на спящую красавицу,   и пошлепал в кухню – сна теперь не жди.
Кухня была  разрушена мощным  строительным ударом  –  квартиру шестой месяц готовили к продаже.
Выбрав себе  среди молочно белевших разнокалиберных банок, пластмассовых ведер, скрюченного отдыхающего инструмента, мешков с доломитовой и содомитовой мукой наименее загаженное местечко, Максим приткнулся, и, пачкая трусы, и закурил.
               
Гнусно пахло евроремонтом.
Противными использованными коконами валялась грязная строительная одежда захватчиков.
Вообще-то, по-хорошему, из квартиры надо было выехать на этот  страшный период, но Максим упустил время, постоянно встречаясь с покупателями здесь же, в квартире. Да и если честно сказать, тогда, шесть месяцев назад, он попросту неожиданно для себя, не наивного, купился  на  объявление в популярной газете «Всем всё в руку».
А  подкупало объявление простым и доходчивым шовинизмом:

«НЕМЦЫ»!   СТРОИТЕЛЬСТВО! ЛЮБОЙ СЛОЖНОСТИ! С БАВАРСКИМ КАЧЕСТВОМ И НАДЕЖНОСТЬЮ! КАЧЕСТВО –
« UBER ALLES»! НЕМЦЫ – И ВСЕ СТАНОВИТСЯ ПОНЯТНЫМ!»

Ртищев позвонил, предвкушая. И даже подобрал ряд журналов со статьями  об интерьерах кухонь, гостиных, и санузлов.  На глянцевых фото непривычно-красивых квартир располагались в вальяжных позах привычно-безобразные отечественные женщины-дизайнеры. В журналах встречались и иллюстрации работ их итальянских, французских и японских коллег – женщин не менее талантливых и не менее безобразных, однако – с фамилиями более звучными.
Опытному и знающему женщин Ртищеву, весь этот спектр и палитра
безобразных красот только придал уверенности. Он выбрал самое современное направление и даже созвонился с наиболее яркой (во всех смыслах) служительницей дизайнерского искусства, проделав с
ней весь комплекс предремонтных мероприятий – от ужина в недорогом ресторане до небольшой предоплаты.
Немцы предупредили о начале  работ со следующей недели, и пришли точно в срок – в 9.00 понедельника.
Немцев было ровно 10 штук восточных людей с русскими именами и еврейской  жадностью – Коля Шалабаев, сантехник, Миша Хусейнов-младший, разрушитель, маляры - сестры Зариповы – Света и Фая, сварщик Андрюха Пироманишвили,  и прочий  тевтонский народ.
 Бригадир, Магомед Цинман, похожий честными глазами на зрелую Крупскую, оценив высокую, крупную и решительную фигуру Максима, его толковую «феню», сомнения в профессионализме бригадников  развеял  просто:               

- Не берите в голову, господин Ртищев. Мы на говне сметану не снимаем,   всем пацанам конкретным ремонт делали – и Зюзе, и Седому, и Таргоне…  все живы-здоровы.  Мы тоже. Реально!
   Ремонт делали действительно вроде бы неплохо, но как-то не споро – работе  мешали перманентные многочисленные религиозные и народные праздники многонационального немецкого      коллектива. Тогда вечером в квартире куличи плавно переходили в мацу, закусываемые салом, беляшами и бешбармаком, которые съедались непременно с галушками и мамалыгой, завернутой в лаваш  и тандырные лепешки, покрытые толстым слоем толченой бульбы, политые сверху ма-а-а-а-а-ленькими хинкали с начинкой не только из молодого барашка, но и из овечьего сыра.
 Утреннее  дрожание рук по-русски напрочь сбивало темп на весь день до следующего вечернего праздника.
 Максим безжалостно гонял немецкую шайку, однако деваться было некуда – смена на ремонтной переправе строительных коней могла кончиться лишь бессмысленной и печальной тратой денег.
А они всегда давались Ртищеву нелегко.
В далеком начале 90-х, когда, разгоняя воздух, все побежали, и Максим  побежал за быстрым денежно- воздушным счастьем, он легко и без душевных колебаний брался за все и успешно доводил любое дело до конца.
Первую сотню он сколотил на массовых концертах-оргиях  многочисленных американо-корейских сект, где,  по предварительной финансовой договоренности, умело отбрасывал костыли в качестве исцеленного.
Первая «пятихатка» досталась ему после двухмесячного  приятного мытарства  у психоаналитика, где Максим попробовал себя в качестве суррогатного партнера для странных женщин.
Первая «штука» пришла к нему после организации небольшого, но очень доходного кооператива по набивке чучел геройски погибших в денежных драках бойцовских собак. Их печальные хозяева, предчувствуя и для себя  подобный финал, денег не жалели, главное: « …чтоб дерзкий был, красава… как реально живой…»
Дальновидно уйдя от сделки по доставке из Китая и реализации в розницу двенадцати вагонов с накладными лобками, категорически не приняв предложение СП «Каха»  провести всероссийскую торговую акцию «Компьютерные наборы – в складчину» и уклонившись от участия в качестве спонсора конкурса: «В космосе баян играет…», Максим сохранил первую «стоху» и решил, наконец, попробовать свои силы и  умение в первом общесоюзном финансовом эксперименте концерна «НаЕЕЕ-пластилина».
После эксперимента жить не захотелось вообще.