Шишкин. часть 2

                Шишкин и Полынь.

   Шишкин, который ранее, кстати, был Шапкин, характер имел весьма скверный и не упускал случая показать его всем, невзирая на чин и лицо оппонента. Одна Полынь Екатерина В. имела на него неописуемое влияние: при ней он тушевался, немедленно смешивался с действительностью, и всячески мимикрировал под умного и со всех сторон приятного человека.
   Однажды Полынь Е.В. даже снизошла до Шишкина и похвалила его на очередном лит.вечере, где была завсегдатаем. Шишкин растерялся и, выбежав из помещения, прыгнул лицом в сугроб, чтобы охладиться.
   Полынь Е.В. хихикнула в кулак, увидев это в окошко, но немедленно приняла серьезный вид, ведь хихикать в кулак ей было не позволительно - она была серьезной женщиной в чине главного председателя членов союза Писателей. Шишкин ей определенно понравился.
   Вечером Шишкину передали, что он «имел честь возбудить интерес уважаемой Е.В.», на что он подумал: «Ей, верно, тот Шишкин понравился, который Шапкин. А я совсем не такой».
   Запутавшись в собственных измышлениях, Шишкин заперся дома и никому не отпирал.

***
   Полынь Е.В. была возвышенна. Шишкин - возбужден. Он сидел рядом с ней на вечере «Необычайных стихотворцев» и слегка касался ее розовой коленки полой своего коленкорового плаща.
   У Е.В. вздрагивала висящая у виска завитушка. Она периодически затаивала дыхание и сильно вздыхала. Шишкин был в восторге от собственной обворожительности и силы воздействия на противоположный пол.
Полынь Е.В. вскочила и захлопала в ладоши.
   «Эва ее как!» - подумал Шишкин и зарделся.
Е.В. побежала обнимать выступаюших, а Шишкин с восторгом кутался в плащ.
  «Даже сидеть рядом со мной не смогла от напряжения! Ай, да Шишкин!..» - думал он, выходя с победоносным видом.

***
   Шишкин пришел в театр. Гардеробщица презрительно посмотрела на него - у него не было петельки на пальто. Шишкин покраснел и сконфузился. Стоящая за ним дама облегченно выдохнула, проверив петельку на своем пальто.
   Шишкин смотрел на людей в фойе и думал, что через какие-то 50 лет большинства из них не будет… «В том числе и меня», - подумал Шишкин и загрустил. Поход в театр внезапно омрачился.
   Полспектакля Шишкин находился  в своем иррациональном мире, где находились и  все эти люди, и он через 50 лет, и ему было ужасно жаль себя и всех; а это состояние весьма мешало ему осознавать силу, с которой артисты пытались вразумить зрителя, что жизнь прекрасна.
   Но когда со сцены в пятый раз прозвучало слово «согбенные», Шишкин напрягся. Пытаясь понять смысл этого слова, Шишкин провел в раздумьях вторую часть спектакля.
   Шишкин шел домой и нес в себе свой иррациональный мир, в котором теперь отдельной кучкой лежали слова «согбенные», «соглядатай» и «гештальт».
   Вот она, сила искусства!

***
  У Глаголева был карательный метод жизни: он бесконечно корил и карал себя за то или иное; Шишкин вечно путался, оптимист он или пессимист, сангвиник или холерик, и, наконец, экстра - или интроверт. Он перечитал массу книг, чтобы разобраться в себе, но окончательно запутался и не желал выходить из дому. Так сказать, "являть себя миру, не зная, кто он", он не желал; Енотов и Канатоходова вечно ругались и били посуду: ни одной живой чашки на собрании молодых литераторов в квартире Шишкина не осталось. "Молодые литераторы" - это они: Глаголев, Енотов и Канатоходова. Так считал Шишкин. Себя он не считал. А, впрочем, временами считал. В общем, он ещё не решил.  Но собрания собирал часто, с переменной постоянностью: то в каждый четверг, то в полдень седьмых лунных суток, то когда просто скучал сидеть один.
  Глаголев постоянно писал что-то вроде:
"А вдохновение подохло...
Легло в углу бессильной кучкой…
И мне б поднять его подвластно,
Когда б рукою, а не ручкой..."
  На что Енотов и Канатоходова в один голос говорили, что это «чересчур жизнеутверждающе», но тут же ссорились на основе значения слова "жизнеутверждающе"; Шишкин не мог решить, пессимизм ли это с оттенком уныния, или лёгкое недовольство миром с оттенком реализма, и долго жевал губы, пока Глаголев сидел, сложа руки и ждал вердикта.
  У Шишкина портилось настроение; он сворачивал газету в трубку и выгонял литераторов вон, попутно думая, не слишком ли активно он их выгоняет.
  Литераторы исчезали мгновенно, оставляя Шишкина один на один с самим собой.

***
   Шишкин научился втягивать ноздри и спорить с самим собой; выносить из помещения мебель за 10 секунд и выносить из людей остатки сознания логическими пояснениями работы своего иррационального внутреннего мира; смотреть, не видя, и видеть, не смотря; научился седеть от одного только внутреннего монолога и сидеть на краешке стула с полной готовностью лечь.
   "Тяжела участь артиста!" - думал Шишкин. Но научился он многому. Только не тому, чтобы без воя проходить мимо величественных зданий с колонами. Увы, что-то в этой жизни невозможно!

***
   Шишкин надел пальто и, щурясь, пошёл по набережной. Солнце светило в глаза, и лик Шишкина вытянулся и просветлел.
   У Шишкина больше всего энергии было в районе пупка. Шишкин подскакивал на носочках, будто пытаясь макушкой стукнуться в небо.
Фистофилева шла рядом и старалась чуть приседать, чтобы Шишкин сам себе казался выше.
   Шишкин и Ф. пришли в театр и долго сидели в пустом зрительном зале на малой сцене, пока не поняли, что спектакль идёт где-то выше или ниже, судя по звуку.
   Шишкин крякнул и пошёл искать. Побродя по коридорам и закуткам нутра театра, вышел Шишкин через случайную дверь во двор-колодец и пошёл на звук.
   Оказалось, в церкви рядом шла служба, звук летел во все стороны.
Шишкин зашёл в церковь и ударился макушкой куда-то в купол.
   «Вот я и пришёл» - подумал Шишкин и обрадовался.

***
   «Я щурюсь. Я достаю из коробки своей головы мыслеформы, превращающиеся в слова, и черчу их на бумаге кривыми линиями и закорючками, в которых каждый, кто умеет читать на языке этих линий, увидит мою мысль.
   Но далее мысль моя попадает через глазной аппарат в коробку головы к читающему, и за то, что там происходит с моими мыслеформами, Я УЖЕ НЕ ОТВЕЧАЮ!
   Как это страшно!» - размышлял Шишкин.
ВАСИЛЕОСТРОВСКАЯ-ГОСТИНЫЙ ДВОР-МАЯКОВСКАЯ
«Ко ты же ту ты же-дыл» - писал Шишкин и недоумевал: «А ведь после, прочитав это, найдётся же читатель, почитатель, и в этом смысл углядит?! Скажет, мол, «автор выражал этим абсурдное звучание действительности и протест»... А я же просто изволил написать набор, простите, букв! Нет, так нельзя!»
МАЯКОВСКАЯ-ПЛ.АЛ.НЕВСКОГО
«Не хочу же я, к примеру, читать мыслеформы всех этих людей! На кой они мне? А мои им - на кой?!» - подумал встревоженный Шишкин и решил: не писать больше!
ПЛ.АЛ.НЕВСКОГО-НОВОЧЕРКАССКАЯ-ЛАДОЖСКАЯ
..Шишкин стоял у озера и вдыхал свежий аромат. Мыслеформы его неслись над гладью воды и куда-то ввысь. И никто их не видел.

                Ретроспектива наоборот или встреча Шишкина.

   Полынь Е.В. и Фистофилева сидели на лавочке и курили. Был, что называется, закат. Закат солнца и закат их жизней.
   Полынь Е.В. сидела, нога на ногу, в костюме от Шанель, и томно, с покашливаниями, курила мундштук, пуская высокохудожественные завитушки дыма где-то в перерывах между лузганьем семечек, которые она не менее изящно доставала из кармана костюма от Шанель; Фистофилева сидела рядом в безвкусной цветастой юбке, с седыми кудрями и нарисованной над губой родинкой, сигнализирующей всем, что она ещё ого-го.
   Периодически они вздрагивали и начинали смеяться своими старческими ртами: одна почти беззубым, вторая - сверкая новенькой фарфоровой челюстью.
   Мимо прошаркал постаревший Шишкин, устало взглянув на них, подумал: «Чучундры», - и поковылял в закат.