А вот ещё был случай... 1976 г. москва. парад. вок

                МОСКВА. ПАРАД. ВОКЗАЛ.

       Прекрасная весенняя погода. Прекрасное весеннее настроение. Отпуск за три года, плюс отгулы за переработку, плюс десять дней за участие в тушении лесного пожара в Ханты Мансийской тайге. 
       Москва, цветущая и радостная. готовится к празднованию дня, великой победы. Такое событие я не мог проехать мимо и остановился на пару дней у своего товарища, напарника по работе на севере, Гены КУзеева.
       9 мая мы, как все Советские люди, пошли на демонстрацию. Повсюду звучала музыка. Люди пели и танцевали. Далеко до подступов к Красной площади формировались колонны представителей фабрик, заводов и студентов. Мы попытались пристроится к одной из них. Нас тут-же попросили предъявить документы, подтверждающие, что мы являемся сотрудниками, предприятия идущего в этой колонне. Нужных документов у нас соответственно не было и нас вежливо, но настойчиво попросили выйти из рядов демонстрантов. Мы попытались влиться в другую колонну, но и тут нас вежливо выдворили из неё. Следующая попытка, вообще оказалась скандальной. К нам подошла группа дружинников и стала выводить за пределы милицейского оцепления, охранявшего колонны, от проникновения в них посторонних людей.
       Гена не выдержал и «вскипел». Он достал из кармана пиджака паспорт с пропиской в Москве и удостоверение о награждении медалью Комсомола «За трудовую доблесть СССР». Я тоже предъявил паспорт с пропиской в далёком Уральском городе, Краснотурьинск. Убедившись, что мы не террористы, а простые Советские люди, они записали наши паспортные данные и определили в проходящую в этот момент колонну студентов МАИ – Московского авиационного института. Ребята, примерно нашего возраста, приветливо приняли нас в свой коллектив и вручили нам небольшие красные флажки.
       Через двадцать минут быстрого шага, мы вступили на Красную площадь между ГУМом и Историческим музеем. Мы хотели перейти в другую колонну поближе к Кремлю и мавзолею, но нам преградили путь вооружённые солдаты, плотными рядами, стоящие между колоннами. Движение демонстрантов с каждой минутой ускорялось и когда мы миновали мавзолей, дружно и громко прокричав - ура-а-а, то уже перешли на лёгкий бег, а за Спасской башней уже, почему-то бежали довольно быстро. За собором, Василия Блаженного, стояло, не менее десятка серых вагончиков на колёсах. Это были передвижные общественные туалеты. Люди с разбегу буквально штурмовали их. 
       Далее всё было просто и обыденно. Мы взяли бутылочку коньяка и на метро поехали к родителям жены Геннадия. Вечером мы вышли на балкон и, несмотря на то, что дом находился буквально в ста метрах от первого кольца МКАДа (МКАД – Московская Кольцевая Автомобильная Дорога), несколько минут с восхищением наблюдали грандиозный салют в честь Великой Победы.
      На другой день я поехал на Ярославский вокзал. Взял билет на поезд в город Иваново. Времени у меня оказалось больше, чем предостаточно, и я пошёл прогуляться по праздничной Москве. Неожиданно для себя я оказался на Лубянке. Прочитал вывеску у дверей серого помпезного здания «ПРИЁМНАЯ ФЕДЕРАЛЬНОЙ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» приём граждан круглосуточно. Пройдя ещё немного увидел большой продовольственный магазин с большой гордой вывеской «ЕЛИСЕЕВСКИЙ». Зашёл. Купил для встречи с отцом самый дорогой коньяк, «Наполеон» с напечатанным на бутылке внушительным рельефным пауком. Выстояв длинную, но быстро двигающуюся очередь, купил для младшего(трёхлетнего) брата, килограмм пять апельсинов. Продолжая прогуливаться, двигаясь в сторону вокзала, наткнулся на очередь, длиннее, чем в мавзолей. Оказалось, это стояли, «жаждущие» попробовать заморских лакомств в Американском кафе «Макдональдс». Повсюду, чем ближе к вокзалу, тем чаще встречались очереди к киоскам в которых продавались «Кока Кола» и жвачки. От нечего делать зашёл в магазин «Радиотовары». Глазел на витрины, присматривался к новинкам радиотехники. Тут ко мне подошёл галантный, изыскано одетый мужчина, лет сорока. Он предложил мне последнюю модель радиоприёмника «Спидола», по цене намного ниже магазинной. Приёмник был компактный, красивый и безукоризненно ловил станцию за станцией на всех волнах и частотах. Я с радостью отсчитал ему триста рублей.
       До отправления поезда ещё было много времени. Я сдал покупки в камеру хранения и пошёл   скоротать время в вокзальный ресторан. Для вокзала, ресторан выглядел более, чем респектабельно. На огромных окнах висели тяжёлые, шикарные шторы. Столы накрыты дорогими бархатными скатертями. Стены сплошь покрыты огромными зеркалами, осветляющими и визуально расширяющими зал.
       С гордостью, поставив приёмник на стол, я нашёл хорошую музыкальную волну. Музыка звучала не громко, но хорошо слышно всему залу. Люди и официантки с одобрением улыбались мне и с удовольствием слушали лёгкую, красивую музыку. Примерно через час официантки стали кружиться вокруг меня, как пчёлы вокруг душистого медоносного цветка. Они постоянно предлагали мне самые вкусные и дорогие блюда, но я ограничился, мороженным, плиткой шоколада и мандаринами, считая, что этого достаточно для двухсот грамм коньяка. Когда им некого было обслуживать, они подсаживались ко мне, и я угощал их тем же набором яств, дополнительно заказанных специально для них.
       В приятной, праздничной обстановке, время прошло быстро. Ресторан закрывался. Я рассчитался со своей официанткой. Одна из официанток предложила мне взять бутылочку коньяка с собой. Я согласился. Она взяла деньги и… исчезла. Другая официантка пошла за ней и вернувшись через минуту, сказала, что та ушла домой и сегодня уже не вернётся. Она отдала мне деньги за обещанный коньяк и извинилась за случившееся недоразумение. Я отблагодарил её самой лучшей шоколадкой из имеющихся у них в ресторане.
       До отправления поезда оставалось чуть больше часа. Я нашёл свободное место в зале ожидания. Устроившись поудобней, включил потихоньку хорошую музыкальную программу. Через несколько минут ко мне подсели два паренька, на вид лет шестнадцати. Немного посидев рядом со мной, они предложили попробовать поискать другой канал с более молодёжной музыкой. Я без каких-либо сомнений дал пацанам позабавиться этой восхитительной на то время, радиотехникой. Пацаны, показались мне вполне благонадёжными, и я, доверив им приёмник пошёл в буфет, купить в дорогу бутылочку лимонада и пару бутербродов.
       Когда я вернулся, они сидели на месте, но приёмника у них уже не было. Они сказали, что через пару минут, после того, как я отошёл к ним подошёл какой-то дядька и сказал, что я велел отдать приёмник ему. Они показали в каком направлении он ушёл, и мы вместе побежали, искать его. Мы выскочили на привокзальную площадь, и пацаны закричали: «Вон он! Вон там! Возле такси!». Мужик, увидев нас, бросился наутёк. Стоявший рядом милиционер, тоже побежал догонять его. Мужик побежал в сторону перронов и спрыгнув с перрона вниз, поднырнул под вагон. Мы всей толпой бросились вслед за ним. Он долго носился между рядами вагонов, но в конце концов мы общими усилиями поймали его и отвели в отделение милиции Ярославского вокзала.
       Ни приёмника, ни денег при нём не было. Он сказал, что хотел продать приёмник какому- то таксисту, но деньги взять не успел, потому что стал убегать от нас.
       На свой поезд я опоздал. Следующий должен был быть только утром, часов в восемь – десять. В милиции мне предложили переспать до утра, в одной из свободных камер. Ночь на нарах, была не приятна, но это было лучше, чем сидеть на скамейках вокзала, и я согласился.
       В семь часов утра меня разбудили и повели к дежурному офицеру. Он долго меня допрашивал. Откуда и куда я еду. Где я работаю и работаю ли вообще. Где и по какой цене купил приёмник. Когда я ему напомнил, что я вообще то не задержанный, а потерпевший, он абсолютно спокойно ответил, что он в курсе дела, а подозреваемого они уже давно допросили и... отпустили за недоказанностью факта воровства. Посоветовал не волноваться и пообещал, что как только они сумеют положительно решить это дело, то обязательно сообщат мне об этом.
       Конечно неприятно так думать о некоторых представителях нашей милиции, но скорее всего, как только я вышел из кабинета, капитан забыл обо мне и больше никогда не вспоминал. Потому, как преступника выпустил раньше, чем потерпевшего, а мне никогда, никто и ничего не сообщил. 
       Через пару часов я лежал на верхней полке поезда. Закрыл глаза и в блаженной полудрёме, мечтал, как выйду на привокзальную площадь, возьму такси и поеду домой по знакомым, и любимым с детства улицам.