Rip current. Каникулы пани Эсмеральды. 18

- Чеслав, ты дурак? Ты дурак, да? Ты совсем уже идиот?
На меня накинулись уже на лестнице. Глаза у Норы были зелёные и злые. Не предвещавшие ничего хорошего. Я протестующе поднял руку.
- Норхен, не начинай! Я не буду слушать...
Я демонстративно обогнал её, проскакал вперёд через две ступеньки и подождал внизу, внутренне готовясь к головомойке.
- Если ты начнёшь - я развернусь и уйду, - пообещал я, открывая входную дверь и пропуская её вперёд.
Мы вышли из подъезда и остановились на крыльце, оба сердитые, глядя на мельтешение мелких снежинок.
- Нет, ты не уйдёшь! Ты будешь стоять и слушать! Потому что ты идиот! Ты почему ей не сказал о Веронике?
Я сунул руки в карманы куртки и посмотрел в небо. Совсем зимним было небо, беленьким и мутным.
- Ну, не мог, - буркнул я. - Не успел...
- Не успел?! Ты совсем кретин?! Она неделю у него живёт, а он, видите ли, не успел?! Она знать не знает, о том, что Вероника появилась, она считает, что её вообще в твоей жизни нет, что всё там у тебя кончено раз и навсегда! А он оказывается не успел! Скотина ты или кто?!
Она в сердцах размахнулась и довольно чувствительно пнула меня своей сумкой, я от неожиданности потерял равновесие и ссыпался со ступенек вниз.
- Слушай, хорош драться, - огрызнулся я. – Ну, не мог я... Ты идёшь или нет?
Нора спустилась вслед за мной и сердито зацокала рядом.
- Ты дурак? – не унималась она. - Ты представляешь, что с ней будет? Мне интересно, все мужики такие кретины, или ты один. Иногда мне кажется, что все... Ну, чем вы думаете? Ну, чем? Каким местом?
- Норхен, у тебя во сколько самолёт? – сквозь зубы поинтересовался я.
- Иди в задницу, я никуда не лечу, мне нужно было вытащить тебя из дома, чтобы поговорить!
- Ну, вытащила! - рявкнул я, останавливаясь посреди дороги. – И что?
- А ты не понимаешь? Не понимаешь, что может быть? - она тоже остановилась и стала сердито натягивать длинные перчатки. -  Вероника в Москве. Ты в своём уме? Мы тебе звонили. Твой чёртов телефон не отвечал! Она может прилететь сюда со дня на день. И она придёт к тебе. Она придёт к вам, в ваше тёплое любовное гнёздышко. Ты представляешь, что будет, если она придёт?
Я представил, и мне захотелось курить. Я похлопал по карманам – сигарет не было. Нора молча достала из сумочки сигареты и зажигалку и надвинула капюшон на лоб.
Я оглянулся и взял её за локоть.
- Пошли в нашу беседку, ветер тут...
«Наша» беседка возвышалась рядом в кипарисовых зарослях и со школьных времён служила пристанищем для сбежавших с уроков. Я помог Норе взобраться по старым дырявым ступеням, уложенным на каменный постамент, мы сели на изрезанную перочинным ножом лавку.
- Прямо как в школе. - Я закурил и задрал ноги на ветхий стол. - Ну, что ещё скажешь? Кроме того, что я болван и кретин?
- Она тебе звонила, как прилетела, я тебе звонила каждый вечер, что у тебя с телефоном?
- Я его отключил.
- Ну, трижды идиот!
- Слушай, у меня может быть личная жизнь? Или я всем вам что-то должен?
Мы помолчали. Снег поредел, сквозь тучи проникло солнце, слабенькое, но ясное, ветер мотал снежинки по ступеням беседки. А правда, как в школе когда-то... Как всё было просто тогда, а казалось таким сложным...
- Вероника не отступится от тебя, у неё на тебя планы, - сказала, наконец, Нора.
- Норхен... – я вздохнул, - если бы это было два года назад, я бы умер от счастья. Даже если бы год назад. Ты знаешь.
- Слушай, вопрос в том, что делать сейчас. Она деловой человек, и она спешит. Она просит меня помогать. И я не могу ей отказывать... Ты не представляешь, какая там махина завертелась. И сколько там оказалось заинтересованных вложиться.
Я сморщился.
- А ты не можешь ей сказать, чтобы она подождала? Почему обязательно сейчас? Можно встретиться в феврале. Или хоть через две недели. Можешь ей сказать?
- Нет, посмотрите на него, - она всплеснула руками. - Он так ничего и не понял! Могу сказать. Но она не будет ждать! Она не тот человек, который ждёт.
- Ей всё равно, что я прошу?
- Блин, какой же ты остолоп! Да она не считает твои причины уважительными! Ваши амурные дела для неё - пустяки. У неё закрутился интересный проект, на её стороне каким-то образом очень влиятельные в Москве люди. У неё может всё получиться. Ты представляешь, что там на карте стоит? Она же считает, что всё можно уладить. Что всё решаемо в лучшем виде. Ты работаешь у неё в проекте, получаешь деньги и перспективы. Пойми, она не видит причин, по которым можно отказаться от такого блестящего плана. Она отступится от тебя, когда услышит категорическое «нет». А ты ей не скажешь категорическое «нет». Потому что, если бы ты хотел это сказать, давно бы уже сказал. Что, не так?
Всё было так. Я вздохнул. Мы опять помолчали.
- Ты правда никуда не летишь?
- Правда.
- А ночевать где будешь?
- Не твоё собачье дело.
- Можешь оставаться у нас. Ничего не изменилось в нашем договоре.
- Если бы ты сказал: у меня, я бы ещё подумала. Но ты сказал: у нас.
- Не придирайся к словам. Оставайся у нас.
- Нет, не буду я вам мешать. Вам есть о чём говорить. Вам надо это обсудить на берегу.
Я вздохнул, помолчал, потеребил кончик её капюшона.
- Не сердись... Да, я идиот.  Возьми нож и зарежь меня. Дать тебе нож?
- Толку-то... – буркнула Нора, не глядя на меня. – Ты решил насчёт танцев?
- Нет.
- Почему?
- Потому что...
Я запнулся. Потому что это не моя жизнь, хотел я сказать, но не сказал. А где она, моя жизнь? Так получалось, что не было здесь моей жизни. По крайней мере, настоящей. Настоящая была там, где осталась девушка с косами. Я старался забыть. Я почти забыл. Но когда мать сегодня отдавала мне мои вещи, и я увидел сверху свою тельняшку, словно вспыхнуло в мозгу – она появилась. Глянула издалека, улыбаясь – почему-то через плечо - и пропала в суете...
- Я не знаю, что делать, - честно сказал я. – Если я всё расскажу, если она узнает, что мы встречались, она соберёт вещи и уедет домой. И всё. Мне останется только застрелиться.
- Значит, расскажешь не всё.
- Я так не умею. Или всё – или ничего.
- Дурацкий подход.
- Зато честный.
- Кому нужна твоя дурацкая честность?
- Знаешь... ей нужна. Мы вот только недавно говорили и чуть не поссорились. Ей нужна правда. Ей нужна честность.
- Хорошая девка, – помолчав, сказала Нора. – Понравилась мне. Пить совершенно не умеет... – она улыбнулась и похлопала по моей руке. - Ладно, я кажется придумала, как надо донести... Сейчас выслушай меня и беги, давай, к ней. Она тебя ждёт, сюрприз приготовила... Удивительно всё-таки, как такому остолопу попадаются хорошие женщины... И телефон, пожалуйста, включи, я не настолько свободна, чтобы из-за каждого слова летать к тебе из Москвы...

                *  *  *

Мне никто не открыл. Никто не встретил на пороге, как мы договаривались. Я не стал трезвонить. Мало ли где может находиться человек.
Открыл дверь своим ключом и вошёл. Дома было тихо, сюрпризов нигде не наблюдалось.
Я заглянул в кухню. В кухне тоже сюрпризов не было. Ну, если не считать ополовиненную бутылку коньяку и дымовую завесу, хоть топор вешай. Визитные карточки Элеоноры Исаевой. Стол был прибран, пирожки, которые я принёс от мамы, красиво лежали на блюде, один был откушен, стояла кружка с недопитым чаем. Я открыл створку окна и вышел из кухни, плотно затворив дверь.
Сюрприз обнаружился в зале. Он лежал на диване, свернувшись клубочком. Девушка в тельняшке с двумя мягкими косами, спрятанными на груди.
Она спала.

Мало сказать, что я испытал потрясение. Во мне замерло всё, как от удара под дых. Я на какое-то время даже дышать перестал. Стоял и чувствовал только, как рефлекторно каменеют мышцы брюшного пресса и по коже идёт холод. Голова уже поняла, как такое может быть, а тело всё не хотело слушаться, всё замирало от нокаута и толкало сердце в горло, стопоря дыхание.
Я продышался, медленно подошёл. Мне казалось, видение должно было исчезнуть. Но ничего не исчезало, всё было, как я увидел из двери. Я сел, потом осторожно лёг рядом. Мне хотелось её обнять, но я побоялся разбудить, просто полюбовался на неё, закинул руку за голову и прикрыл глаза.
Нора права, надо что-то решать. И решать быстро. Может быть, сегодня. И один я решать не должен, опять Нора права, надо вместе. Всё теперь надо вместе...
Странно устроено чувство любви. Сначала ты любишь мать. Потом приходит любовь к женщине – к другой, не к матери. И оказывается, ты можешь любить другую. Но мать же ты не перестаёшь любить - продолжаешь любить так же больше жизни...
И другую ты тоже можешь любить больше жизни. Другая любовь? А она может быть другой? Любовь одна. Как-то она расщепляется, что ли? Как река - на отдельные рукава... Река любви...
И может появиться ещё одна женщина – и оказывается ты тоже способен любить её больше жизни. И всё это не заслоняет друг друга, это как-то сосуществует рядом в твоей голове, в твоём сердце.
И вот так бездонна река любви?
Или всё-таки иссыхают предыдущие потоки в пользу последующих?
Но только материнская река всегда полна... Почему?
«Разберись со своими женщинами»... Попробуй, разберись с ними... Не успел начать разбираться, как немедленно ещё больше запутался.
Пора тебе, Чеслав Радивилов, лечиться...

Я повернулся с ощущением, что сейчас рядом со мной самое драгоценное.
Лицо спящей было безмятежным, она лежала уютно, накинув на ноги наш старый плед. Такая близкая и остро необходимая.
- Белка, - нежно прошептал я, страшась притронуться к ней.
- Ясень... –  чуть слышно откликнулась она и открыла глаза.
Я подумал, что ослышался.
- Что? – тихо спросил я, обмирая.
- Князь... – прошептала она, и я отмер. Конечно, она сказала «князь», это у меня опять пошли глюки, точно, лечиться надо, причём, электричеством...
- А я тебя ждала-ждала... – забормотала она, приникая ко мне, - у меня для тебя сюрприз... а пирожки так пахли, я и попила чаю... и съела пирожок...
- Белка моя глупая, – я поцеловал её висок, тая от звуков её голоса, – села на пенёк, съела пирожок...
- Два пирожка... Такие вкусные... третий не осилила...  спать ужасно захотелось...
- Ну ты ж коньяку-то надерябалась, радость моя, ничего удивительного...
Она уютно лежала в моих руках, и от этого в душе тихо сияло счастье.
- Я так соскучился... Тебе так идут косы... – прошептал я.
- Хочешь, буду всё время заплетать?
- Хочу... почему ты вдруг решила?
- Ты же спрашивал про косы. Я подумала: пусть он посмотрит.
- Значит, это и есть твой сюрприз?
- Нет, ещё есть. Угадай, на какую букву.
- На букву "Л". Ломтик луны, - быстро сказал я, и она засмеялась понимающе. А я подумал: как здорово, что у нас есть маленькие тайны. Свои, от всех, только наши...
- Не угадал! Закрой глаза! А теперь открой глаза!
Что-то ворохнулось под моей головой, и когда я открыл глаза, она уже сидела, картинно держа на ладони моих потерянных солдатиков.
У меня, наверное, был обалдевший вид, она засмеялась.
- Ты лазила под диван! – пробормотал я изумлённо.
- Да! - Сказала она торжествующе. - Но и это ещё не всё.
Тёплая ладонь молниеносно легла мне на лицо, закрывая глаза, а потом легко соскользнула.
Перед моим носом, надетое на указательный палец, красовалось моё кольцо.
И я медленно, ошарашенно поднялся и сел, не сводя с кольца глаз.

продолжение следует http://www.proza.ru/2019/06/03/1123