Неуд или отлично?

 
Это было в шестидесятые годы прошлого века. Мы тогда учились на 4-ом курсе химфака МГУ. У нас появилась новая дисциплина – «молекулярная спектроскопия». Лекции по теории спектроскопии читал профессор Татевский, а практические занятия вела Ольга Дмитриевна Ульянова, племянница В.И. Ленина. Надо признаться, что лекции мы старались прогуливать, уж очень занудно и непонятным языком их читал Татевский. Зато к Ольге Дмитриевне мы ходили с удовольствием. Она объясняла нам всё то, что мы не поняли у профессора, занятия вела интересно, а главное, она совсем не кичилась своим родством с Лениным.( Ильич был в советское время всем известен и уважаем.) Даже для ленивых студентов и тех, кто часто опаздывал на занятия, Ольга Дмитриевна находила какую-нибудь шутку, чтобы тем самым сделать замечание, но не обидеть студента.

Кроме практикума в стенах факультета мы могли записаться на практику в любой научно-исследовательский институт АНСССР. Я записалась в ИОХ( институт органической химии). Там была лаборатория молекулярной спектроскопии, оборудованная новыми, самыми современными приборами для работы. Не то, что наши учебные на химфаке. Такая практика действительно была настоящей научной, и на ней я научилась очень многому. Например, Татевский нам давал формулу, по которой надо было вести проверку спектральных анализов. Формула была огромная, данных для точного результата требовалось масса, а главное была опасность, что какое-то из данных не совсем точно измерено и тогда вся огромная работа идёт «коту под хвост». Здесь же мне показали монографию одного английского учёного, который эту формулу упростил, и по его выкладкам можно было давать результаты в разы быстрее.

Перед экзаменами был зачёт, который принимала Ольга Дмитриевна. Когда я ей показала записи исследований в ИОХе, она заинтересовалась монографией англичанина, попросила меня узнать, есть ли эта книга в химфаковской библиотеке. Монографии этой не было, тогда я обещала Ольге Дмитриевне, что попрошу её на время у моих знакомых в ИОХе. Что и сделала на другой же день. Ульянова была очень мне благодарна. Я же была рада, что могу быть полезной  такой приятной женщине.

 Настал день экзаменов. Татевский принимал экзамен сам. Мы стояли под дверями аудитории и нервничали. Один за другим выходили студенты с «неудами» от Татевского. Одни говорили, что он срезал на теории, других спросил, что можно исследовать на инфракрасном спектрометре, а на химфаке этот прибор давно не работал. Словом, все мы были очень напуганы предстоящей встречей с профессором.

Когда я вытащила билет и села готовиться, то поняла, что мне повезло. Первый вопрос фактически был физико-химический, а второй содержал задачу подобную той, что я много раз решала в ИОХе по формуле англичанина. Так как задача требовала времени для решения, я начала свой ответ готовить со второго вопроса. Решив задачу, составила план ответа по физ-химии и пошла к Татевскому. Не успела я начать говорить, как профессор подвинул мне зачётку , сказав: «Надо было посещать лекции, тогда Вы знали бы формулу, по которой следовало решать задачу!» Он не дал мне ничего добавить, назвав день переэкзаменовки. Я вышла оглушённая, возмущённая, расстроенная. Чуть не плача, медленно шла я по этажу, когда из какой-то двери вышла Ольга Дмитриевна. Увидев меня такой расстроенной, она спросила, в чём дело. Я стала рассказывать и разрыдалась. Ульянова попросила дать ей мой листок, на котором я готовилась к ответу. Внимательно просмотрев всё, задала несколько вопросов. Этот разговор был прямо в коридоре.  Здесь же она взяла у меня зачётку и, написав в ней «отлично», пошла в аудиторию, где экзаменовал Татевский. Около него сидел один студент. Ольга Дмитриевна попросила его временно покинуть аудиторию. О чём был разговор двух преподавателей не трудно догадаться, хотя его никто не слышал.

Эта моя встреча с профессором не была последней. По окончании 5-го курса все мы должны были делать дипломную работу. На её приготовление нам отводилось два месяца. Я решила свою работу делать в ИОХе, куда ещё раньше меня приглашали по окончании МГУ приходить работать. Там в лаборатории молекулярной спектроскопии работали очень приятные люди, которые очень мне помогли и в самой работе над дипломом и вообще в понятии о науке. Когда работа была завершена, мои научные руководители помогли мне оформить её как статью, которая позже вышла в журнале «Оптика и спектроскопия». Свою дипломную работу я оформила множеством схем и таблиц, расположенных на листах ватмана. Сам доклад я прорепетировала раз пять , наверное. При одной из репетиций был мой руководитель диплома, оставшийся довольным от моего выступления.

Настал день «защиты» и тут я узнаю, что председателем комиссии будет Татевский. Я чуть сознание не потеряла от страха.

Как я говорила, что рассказывала и показывала, я не помню, так как была в полуобморочном состоянии. Закончив, я с ужасом посмотрела на моего научного руководителя, он улыбался. Я поняла , что не провалилась. И тут встаёт профессор Татевский и произносит: «Мы, коллеги, сейчас прослушали не дипломную работу, а кандидатскую диссертацию, поздравляю Вас и благодарю!» Так  профессор Татевский поставил мне в диплом «отлично».