Интервью

Тёплый летний день. Солнце, ненадолго остановившись в зените, начинает медленно клониться к закату. Дующий с северо-запада ветер лишь слегка качает листву, но, тем не менее, приносит некоторую прохладу. Отросшая за весеннее время трава ещё не поблекла, а наоборот – достигла пика своего развития. В её изумрудные косы вплетены звёздочки распустившихся полевых цветов – колокольчиков, ромашек, разливающих в пойме реки сладкое благоухание.
Речка небольшая, но, запруженная бобрами, она образует довольно широкие заводи, окаймлённые по берегам зарослями кувшинок с широкими разлапистыми листьями. Вот на таком живописном речном берегу в погожий день и расположилась компания из четырёх мужчин. Во главе импровизированного застолья восседал Игорь, некогда проживавший в близлежащей деревне Ольховка. Он родился здесь, окончил местную школу, а потом уехал продолжать учёбу в город.
Стержня в характере Игорь не имел: ещё в детстве в нём угадывалось желание прислониться к кому-нибудь для поддержки и опоры – так ему было комфортнее. Вот и оказавшись в городе, он женился на женщине с инвалидностью для прописки и пропитания.
Мама Игоря Нина Ивановна, рано оставшаяся без мужа, во всём потакала сыну. Когда тот сказал ей, что нужно продать родной дом и переехать в город, она не стала перечить, но на новом месте долго не прожила. Игорёк, которого мать очень любила, привёз в деревню её прах в урне и закопал в дедову могилу, благо в этом случае не надо ставить ограду – лишь заказать табличку на крест.
Однако после смерти матери родных мест Игорь не оставлял. Бывало, приедет с москвичами – и водит их по грибным и ягодным местам. А они ему за это бутылочку купят, да ещё чем-нибудь одарят с барского плеча. Так, подачками, он и жил. Кое-кто, по неразумению, даже ему завидовал: устроился человек! Но люди поумнее плевали в его сторону. А Игорёша повторял, как мантру: хочешь жить – умей вертеться! И ездил на потрёпанном «мерседесе», останавливаясь возле супермаркетов, чтобы купить туалетной бумаги подешевле. А насчёт дырявых носков и стоптанных ботинок он и вовсе не переживал.
…В день, о котором идёт речь, Игорь привёз в родную деревню иностранца Ганса, который мечтал побывать в русской глубинке и пообщаться с местными жителями. На эту встречу Игорь пригласил своих ольховских знакомых. Среди них был Сергей – крепкий мужчина лет тридцати, имевший семью – жену, работавшую на почте, и ребёнка. Сам же он, купив в рассрочку «газель», занимался извозом. Второй из приятелей – худощавый мужчина по имени Дима – славился своими умелыми руками. Даже когда не работал, Дима постоянно шевелил ими, и со стороны казалось, что он всегда что-то делает. Дмитрий также был женат и жил своим трудом – занимался своего рода индивидуальным предпринимательством. Проще говоря, являлся обычным сельским жителем, без «прибамбасов» и амбиций.
Вот такой компанией ольховские мужики и встречали немецкого гостя, который оказался худощавым мужчиной небольшого роста с узким лицом и хитроватым взглядом. Казалось, что для Ганса ничто не могло остаться незамеченным. Он внимательно наблюдал за тем, кто и как сидит, ест, о чём говорит. Создавалось впечатление, что у него всё расписано заранее: о чём спрашивать, на что обращать внимание, а какую тему и пропустить.
Во главе импровизированного стола, вокруг которого расселась компания, стояла бутылка «Путинки», видимо, не случайно купленной. Первым тостом выпили за знакомство, следом ещё по одной. После чего Ганс начал отказываться, ведь не ради водки он сюда ехал да Игорю платил. А как же? Ведь Игорь представился «начальством» - чуть ли не главой деревни, которого все уважают и любят. У пронырливого Ганса даже возникли некоторые сомнения: неужели такие люди, как Игорь, могут иметь авторитет? Но ушлому Игорьку всё-таки удалось уговорить немца, и поездка состоялась.
Когда выпили по второй, Игорь, стараясь угодить Гансу, как бы на правах хозяина завёл разговор: «Вот смотрите, мужики, как хорошо жить стало! В магазине чего только нет, бери – не хочу!» - разливался он соловьём. «А как вы думаете?» – будто между прочим, спросил он у Дмитрия и Сергея, вызывая их на откровенность.
Сергей, выпив очередную рюмку и наблюдая, как иностранец настраивает аппаратуру, вначале промолчал. А Игорь не унимался – видимо, сказывалось выпитое: «А знаете, мужики, ведь если вспомнить татаро-монгольское иго, крепостное право, сталинские репрессии… Ваше-то какое об этом мнение?»
Первым не выдержал Сергей, до того молча наблюдавший за происходящим: «Вот что, отщепенец… Ты кто такой, чтобы судить отцов и дедов? Я в библиотеках не раз бывал и знаю, что в моей деревне крепостного права вообще не было, и все жители ходили не в лаптях, а в сапогах. Да, и ещё: ты про магазин там что-то говорил? Так глаза открой и посмотри, что в нём продают вместо продуктов! Надо писать: «Осторожно, яд!» У нас здесь колхоз-миллионер был. Имелись для людей детский  садик, школа, поликлиника, и всё – колхозное. А обед в колхозной столовой стоил 50 копеек. Кто хотел учиться – пожалуйста, за счёт колхоза. И никакой оплаты, да ещё и возили до города, туда и назад - вот так-то!»
Дмитрий поддержал земляка: «Да что там говорить – все поля засевались, и в лесах был порядок! Я по телевизору вчера услышал правильную речь: самое страшное для страны – это предательство руководителей и продажность чиновничества. А расплачивается за это народ – обнищанием и бесправием. Но русский народ и не такое видел! В Москве хозяйничали поляки, и чем это закончилось, всем известно…»
Всё это время Ганс, который не ожидал такого поворота в разговоре, лишь разводил руками и поглядывал на Игоря, который обещал ему «хорошее интервью». То, что произошло дальше, и вовсе расстроило иностранного гостя. Выпив ещё по одной, сначала Дмитрий, а потом и Сергей словно бы невзначай, задели Игоря локтями, после чего каждый влепил ему по пощёчине.
Забрав оставшуюся водку, приятели удалились, на прощание предупредив «земляка», что если он, прихвостень безродный, привезёт в Ольховку ещё кого-нибудь, то ему не поздоровится. А Сергей добавил для ясности: «Мы, русские, в своих делах сами разберёмся. Без иностранного участия».