Колдунья

Тёплый апрельский день, в природе – оживление. Суетятся воробьи: залетев в кусты сирени, они громко обсуждают предстоящие дела, а иногда дело доходит и до потасовки. Набухшие почки деревьев вот-вот лопнут - и на свет покажется светло-зелёная листва, которая оденет всё вокруг в жизнеутверждающий изумрудный цвет. Вдоль дорог и по тротуарам ветер гонит пыль и клочки бумаги. Солнце ещё не вошло в раж: оно лишь слегка нагревает крыши домов и скамейки в скверах.
Борис Алексеевич – полноватый пожилой мужчина среднего роста с простым добродушным широким лицом - сошёл с электрички «Владимир – Петушки» и направился к вокзальной площади. Ему часто приходилось ездить в районный центр по делам, а заодно - и за продуктами, так что он видел Петушки в основном из окна своей машины. Но в этот раз, по причине болезни и опоздавшей электрички, ему предстояло коротать здесь более двух часов. Мужчина прикидывал, не поехать ли ему на такси, но решил, что это обойдётся дороговато, да и поклажи у него с собой нет никакой.
Выйдя на привокзальную площадь, Борис Алексеевич удивился: вся территория вокруг вокзала была заставлена машинами. «Значит, люди стали жить лучше: столько транспорта, столько магазинов!», -  подумал он.
От вокзала он пошёл по улице Ленина, по которой за время своей жизни хаживал не раз. Почти каждый дом здесь был его старым знакомым. Вот в этом, например, на втором этаже когда-то был ресторан, который днём работал как столовая, обслуживавшая в основном приезжих и продавцов из ближних магазинов. Можно было прийти сюда - и не только закусить, но и выпить, а уж после идти по своим делам.
А вот и здание бывшего райкома партии, теперь тут находится суд. Борис Алексеевич вспомнил, что здесь, в бытность райкома, его принимали в комсомол. Всплывали в памяти и другие связанные с этим временем имена и события. Например, он вспомнил, что первым секретарём райкома партии в то время была Юдина, это при ней велось строительство Анкудиновской ГЭС. А затем её сменил участник войны, инвалид, но, не смотря на это, крепкий хозяйственник Н. Т. Васильев - человек справедливый и уважаемый в народе. Как это ни покажется банальным, к нему шли, как к отцу родному. Ни один волнующий людей вопрос при нём не оставался без ответа. По субботам Николай Тимофеевич объезжал колхозы и совхозы района, поэтому  знал каждую доярку, каждого пастуха, и даже где их дети учатся.
Борису Алексеевичу вспомнился случай, когда одна из колхозниц позвонила Васильеву и сообщила, что председатель колхоза пришёл на работу пьяным. Васильев среагировал моментально: сам приехал, убедился в справедливости претензии, а на следующий день уволил зарвавшегося «князька».
Борис Алексеевич шёл по улице и думал: «Как всё-таки хорошо, что мне пришлось дожидаться автобуса! Можно пройти по давно знакомым местам, вспомнить былое, подумать… А то вечно суета житейская душу к важному не пускает, всё какие-то дела да заботы». Незаметно для себя он оказался перед зданием администрации района. Рядом с ним, на площади – аллея Славы, обелиск павшим воинам. Борис Алексеевич подошёл к святому месту и невольно начал читать выбитые на плитах имена. Внезапно его взгляд остановился на знакомой фамилии. Перечитав её несколько раз, Борис Алексеевич разволновался от нахлынувших на него воспоминаний. Присев на скамеечку в сквере, он с дотошностью пожилого человека постарался воскресить в памяти события давних лет…
…Тёплым июльским вечером мальчишки с девчонками сидят на скамейке под сиренью и разговаривают. Говорит в основном Игорь – самый старший из ребят: «Вот эта Анюха…» В деревне людей иногда называли или по имени - сокращённо, или по принадлежности. Вот, например, Толя Поломский был из деревни Поломы, Миша Филатовский – из деревни Филатово. Иногда к имени человека прибавляли имя его матери, и получалось, к примеру, Люба Танина, и все знали, о ком идёт речь.
Так вот эта Анюха, о которой говорил Игорь, была, по мнению односельчан, колдуньей, и ребята, конечно, её побаивались. Не приведи Бог, если она перейдёт дорогу – пути не будет.
Так что же представляла из себя Анюха? Она была женщиной высокой, стройной, с узким лицом и ясными голубыми глазами, но, в силу возраста и жизненных обстоятельств, седовласой и очень бедно одетой. У Анюхи был свой дом с огородом, из хозяйства – коза и куры. По причине особенностей характера, она мало с кем поддерживала отношения, но, как говорят, «никого не обижала, никого не осуждала». Только ведь, как известно, если человек не похож на других – значит, все считают, что с ним что-то не так.
Вот и дети, переняв от родителей неприязнь к этой женщине, стали присматриваться к Анюхе, а иногда и следить за ней. В этот раз, устроившись за кустами сирени, они видели, как при свете лампочки тень от движения человека перемещалась от одного окна к другому, и в неокрепших умах это вызывало игру воображения. То среди мелькающих теней ребятам чудилось поднятие фуражки на голове, то виделся вдруг появившийся из трубы дома дым, и это – среди ночи! Подобные странные картины говорили им о многом.
Ребята сидели за кустом сирени и делились увиденным и услышанным. Они припомнили, что колдунья недавно ходила в лес и что-то несла в мешке, а в нём вроде бы кто-то шевелился. «А наш Тузик -  уж на что безобидный! – как увидел её, так всё норовил цепь оборвать!», - придыхая от ужаса, рассказывал Серёжка, самый младший из всех. Игорь тоже вспомнил, что видел у Анюхи в огороде яблоню, на которую были, как он думал, набросаны тряпки. Но вот одна тряпка слетела, и на свет выглянуло краснобокое яблоко. Ему так захотелось достать его, что он тут же соорудил приспособление: к длинному шесту привязал сачок для ловли бабочек. Улучив момент, он принялся, не заходя в огород, таскать яблоки. А чтобы его не уличили в воровстве, свой «улов» Игорь съел на речке. Да только украденные яблоки на пользу ему не пошли: то ли с них, то ли с чего другого он мучился животом два дня и, конечно, винил в своей беде колдунью.
Ребята начали дружно припоминать, у кого и что ещё происходило - и тоже во всём, по их мнению, была виновата колдунья. Вот однажды Колька: пошёл в школу, по пути заглянул в окошко колдуньи  - и на тебе: двойка по русскому. А Юра за убегавшим телёнком погнался - и подвернул ногу. Много ещё случаев своих неудач удалось припомнить ребятам, поэтому разошлись они уже под утро. А напоследок решили, что за колдуньей надо присматривать.
Прошло несколько лет. Ребята подросли, из пионеров шагнули в комсомол. И вот однажды они увидели Анюху во главе торжественной процессии в честь 25-летия Победы в Великой Отечественной войне. Она в чёрном, хорошо сидящем на ней платье, и таком же чёрном платке возлагала венок к обелиску павшим воинам. И повзрослевшим детям, которые когда-то по глупости строили козни «колдунье», сидя под кустом сирени, стало стыдно. Они ведь даже не пытались понять, почему женщина была такой замкнутой и необщительной.
А объяснение было очень простым. Муж Анюхи был убит подо Ржевом, она осталась одна с двумя детьми. Но женщина не сломалась, смогла выжить в трудное время и воспитать детей достойными людьми. Всю жизнь Анюха работала – она даже и не представляла себе, как можно сидеть, сложа руки. После гибели мужа ей приходилось одной обеспечивать семью, выполнять мужскую работу. Чтобы сэкономить на заготовке дров на зиму, Анюха всё лето носила из леса сучья упавших деревьев.
Сейчас мало кто помнит, что в начале 1970-х колхозная пенсия была 12 рублей 50 копеек (хотя в это время электроэнергия стоила 2 копейки, а бензин – 9 копеек за единицу меры). Так вот Анюха экономила даже на электричестве, и хлеб пекла сама, а не покупала в магазине. Вот благодаря таким работящим и хозяйственным людям в 1970-е хлеб в столовых был бесплатным, а также горчица и соль. Не говоря уже о медицине и образовании…
…Немного успокоившись, Борис Алексеевич решил ненадолго заглянуть в магазин, а после возвращаться на остановку. Супермаркет «Атак» удивил его не огромными торговыми залами и обилием разнообразных продуктов, а малым количеством посетителей. Выбрав понравившийся товар, Борис Алексеевич направился к кассе. Возле неё двое ребят складывали в пакет покупки: бутылки с кока-колой и пакетики с чипсами. В очереди к кассе впереди Бориса Алексеевича стояла пожилая интеллигентного вида женщина лет семидесяти – чисто одетая, с приятными чертами лица. Внешне женщина производила впечатление бывшей работницы детсада или другой бюджетной организации. На движущуюся ленту кассового прилавка она выложила буханочку хлеба, молоко «Народное» и шоколадку. Продавщица с каменным лицом назвала стоимость покупки: сто пятьдесят рублей семьдесят копеек. Женщина подала зажатую в кулаке сторублёвую бумажку и, виновато улыбаясь, достала из кармана завязанную в носовой платок мелочь. Подсчитав своё «богатство», она отложила шоколадку в сторону. И печально сказала: «Уж простите меня: хотела порадовать внучку, но все деньги ушли на оплату ЖКХ и лекарства».
Борису Алексеевичу очень хотелось предложить несчастной женщине денег, но он понимал, что этой подачкой лишь усугубит ситуацию. Его душевный порыв помочь чужому горю ничего не менял в сложившемся порядке вещей. Борис Алексеевич шёл к вокзалу и думал: «Догнать, поговорить, помочь… Но что я реально могу сделать для неё, для других? Хотя ответственности с себя не снимаю: наверное, и моя вина в этом есть…»
Незаметно для себя, он дошёл до остановки, где в ожидании автобуса уже собрался народ. В раздумье Борис Алексеевич оглянулся вокруг – и будто впервые увидел, сколько вокруг пожилых людей, которые нуждаются в помощи. А потом, проезжая в полупустом автобусе мимо сверкающих вывесками «макдональдсов» и «атаков», он думал о поколениях людей, которые воевали на фронтах Великой Отечественной, поднимали страну из послевоенной разрухи, создавали своим самоотверженным трудом хорошую, светлую, сытую жизнь для своих потомков. В его голове неотступно билась мысль: «Они дали нам всё. А мы, что можем дать мы своим внукам?»