Восстановление равновесия

Восстановление равновесия.
Федя Недоезжающий двигался по Софийской набережной. Он гулял. На другой стороне Москвы-реки краснел Кремль, прямо надвигались: пластмассовый  Храм Христа-Спасителя и Большой Каменный мост. По нему Федя рассчитывал добраться до Боровицкой площади, и там разобраться, где легче проскочить в метро.
Погода была отличная; блестящее солнце  на небе, да  редкие облака для антуража. Но красота архитектурных видов и прелести погоды мало трогали нашего героя; он был голоден, и его мучила жажда. Восполнить недостаточность в питательных веществах, витаминах и жидкости не позволяли финансы, которых не было.
Возникает вопрос: кто это гуляет без денег? Но изначально Федя поехал не на прогулку, а на работу. Он собирался сняться в массовке, но его не взяли.
« Наверное, из-за мятой одежды, но, что поделаешь, если утюг не гладит, а прожигает дырки», — думал Федя. От себя добавим: помятым был весь вид.
Прошел мимо веселой компании.
«Улыбаются, смеются, кино снимают, в фирму одеты; наверное, иностранцы. Все фотографируют, вот и тебя засекли, как будто, будут потом смотреть».
Тут блуждающий взгляд Феди наткнулся на нечто, лежащее на земле. Это была пятисотенная бумажка, цвет, и общий вид которой, он  пока еще смутно помнил.
« Смотри, впереди мужик в костюме под ручку с жопастой бабой; наверняка он уронил. Позвать? Отдать? А если не его, он же не признается, а возьмет! Да и деньги он наверняка в кошельке носит; если бы потерял, то целый лапатник. Нет не его».
Федя остановился, и стал смотреть на Кремль. Он даже прикрыл глаза ладонью, чтобы солнце не мешало видеть творение Аристотеля Фиорованти. Затем Федя нагнулся, делая вид, что завязывает шнурок, быстро схватил купюру и сжал в кулаке. В этот момент он увидел невдалеке три соблазнительных бумажки, а за ними еще одну. Он походил на грибника, срезающего гриб, и, увидевшего вокруг себя еще несколько.
Разогнулся. Платок лежал в кармане куртки. В результате легкого, мгновенного движения, купюра поменялась местами с платком. Пройдя вперед, Федя дважды повторил ту же операцию. Во время третьего вытаскивания платка случился конфуз: все купюры выпали. Пришлось поднимать и пихать их в карман без засекреченности. Иностранцы откровенно ржали.
«Ну и черт с вами. Поем, пивка выпью, и тоже заулыбаюсь».
Уже собирался гордо удалиться, но его остановил толстенький, низенький, лысоватый человек с  бегающими глазами. Он тыкал Феде под нос что-то блестящее, и говорил так быстро и напористо, что улавливались не все слова.
— Часы… корпус золотой… браслет — серебро…сейко, чистый джапан. Деньги нужны срочно, иначе дочку убьют, ребенка, понимаешь?!
Глаза вдруг остановились, и тяжело уперлись в Федю.
— Помоги братан, возьми за пять. Плакать хочется, но отдаю. На такие часы любая телка клюнет, увидит, и сразу ножки раздвинет.
Улыбнулся щербатым ртом.
— У меня только две с половиной.
— Две с половиной? Не гонишь? Ну ладно давай; поперло тебе сегодня, а я в минусе.
Мужичонка, едва взглянув на деньги, засунул их в карман, воровато огляделся, и быстро пошел в сторону переулков. Федя стоял, как будто, оглушенный. К нему двинулись «иностранцы».
— Чего грустишь?
— Часы купил.
— Так хорошо же!
— Пожрать хотел.
Компания стала вполголоса совещаться.
— На, держи штуку. Да не куксись, мы на тебе больше заработаем.
Не поняв фразы, к чему он по жизни привык,  Федя поблагодарил, и направился к мосту.
— За крашеные бумажки часы купил.
— Да это подделка, липа; поэтому барыга  и не стал деньги разглядывать. Пошли на бульвары, у Есенина позабавимся; ему бы понравилось.
— Не думаю.
Федя подошел к Арбату, купил пирожков и пива. Памятуя о новой Русской Правде, пить, и есть ушел в глухой переулок. Довольный  вышел к людям.
« Погуляю! А сколько времени?»
Часы показывали десять утра, а секундная стрелка как-то странно дергалась. Подвел, подзавел, через некоторое время взглянул еще раз. Та же картина. Страшная правда стучалась в мозг, но Федя старался не обращать внимания. Плохое он не пускал в сознание до последнего момента, как бы оно ни было огромно. А искры хорошего раздувал с усердием разжигающего огонь туриста. Это свойство характера было и счастьем и горем нашего героя.
Зашел в «Ремонт часов». Часовой мастер долго и молча, смотрел, то на Федю, то на часы.
— Ты уже десятый сегодня с подобной  херней.
— Минимум двадцатый, — раздалось из глубины мастерской.
— Иди, и выкинь в помойку эту дрянь. Эй, кстати, сколько заплатил?
— Две пятьсот.
— Это еще по - божески.
— Они знают с кого сколько драть.
— Это все, что у меня было.
— Иди сюда. Вот часы, а вот браслет. За браслет дам полтинник, идет?
— Да ты охренел  Михалыч!
— Молчи. Ну, все, свободен.
Поникшая фигура стояла недалеко от мусорного контейнера. Мимо проходила, уже знакомая нам, веселая компания.
— Эй, чувак, чего грустишь опять?
— Часы поддельные выкинул.
— Так бабки были тоже поддельные — фантики.
— А ты откуда знаешь?
— Да мы их сами раскидали для прикола.
Федя смотрел, и удивлялся; неужели эти молодые, красивые, явно, обеспеченные люди не могли найти себе другого развлечения?
— Давай, пока. На будущее запомни: теряют рубли, десятки, но пятихатки почти никогда, тем более в таком количестве.
«Эта дешевка еще учит. Ну, вот восстановилось равновесие: два ложных явления поглотили друг друга».
И тут Федя внутренне и наружно улыбнулся.
« Полтинник за браслет старый хрен отвалил, да и от штуки рублесов восемьсот осталось. Живем курилка!»
Вся история с поддельными деньгами и часами стерлась из бедовой головы. Прогулка продолжалась. Впереди маячила Смоленская Площадь.