Сажающий завтра

Дождь.
     Дождь, наверное, хорошо.
     Льется себе и бежит. Крупными каплями в мутные ручьи. А иногда и моросью, противной, но освежающей водной пеленой вокруг и везде. Без волн и брызг. Просто вода везде. А деревца ростки тянутся и упиваются каждым листочком насыщенной влаги после пыльного дня, умывшись и отряхнувшись.
     Дождь - это хорошо.
     Лопата в землю идёт с тяжким стоном потревоженной жизни. С болью лопающихся и трескающихся кореньев и корешков, вцепившихся и не желающих.  А дождь врывается в рану и заполняет, и питает. Он плачет и приговаривает:
- Потерпи дружок. Чуть-чуть. Потерпи. Всё будет хорошо.
     А за ним, стоящий за лопатой. Лохматый и неуклюжий. Доктором – Айболитом:
- Потерпи дружок! Чуть-чуть потерпи. Всё будет хорошо. Сейчас поедем в другой мир. Другое место. И будешь расти. Будешь цвести. Будешь радовать. Потерпи чуток. Все будет хорошо. Вон и дождик с нами. Он же тебя не бросит. Будешь расти.
     И кусточек. И стволик. И росток. С куском земли укладываются в тачку. Битую и перебитую, в шрамах ремонтов, в вырванной у краски кусках ржавчины, в геометрии царапин белеющего металла. Ложатся и лежат. Едут качаясь и маша своими верхушками на прощанье своим уже вчерашним соседям:
- Прощайте братья!
     А на новом месте, у старого дома, в пустоши укатанной машинами земли, в выбитые ломом, лунки, под слезы холодного дождя и скатывающегося по лицу горячего пота, под одышку со свистом, бережно и нежно, из тачки в новую жизнь…
     А месяц назад вспомнили.
     В какой-то юбилей или праздник - пять алых роз в вазу. Наверное, от души. Без любви, по долгу, но всё же… Пожухли и засохли…
     А корни пустили. Несмело так, но под бормотание, под песни. Пустили… Все сильнее и увереннее…
     И им нашлось свое место на пустыре. Только лунки поглубже и земелька побогаче. Мягкой постелькой и водичкой…
     Встрепенулись и пошли.
     Вверх…
     Быстро…
     Восходящим солнцем. Гимном взрывающейся жизни над тьмой…
     И каждый день с улыбкой. Песней. Водичкой и заботой. Бутонами. И открывшейся радостью пробуждения зацвели!
     А вечером их не стало. Словно разоренные птичьи гнёзда остатками вчерашнего дня. Комьями свежей земли ещё хранящих влагу утреннего полива…
     Ни одной…
     Скоро праздники. Принесут ещё. Не забудут. Надеюсь…
     А раньше, на довоенный фото, дом утопал в шиповнике, в сирени, каштанах… Без слёз и не взглянешь. На пустырь. Но тачка ходит. Лопата скрипит. Ноги носят.
     На море шиповника много. Очень много. Он ползучий и красивый. Оплетает дюны. Спасает от людей, костров, ветра. Расцветает нежным фиолетом, застенчиво вздрагивая от нежного зефира моря. Краснея осенью от грозных порывов штормов гроздьями зарываясь в песок.
     Попищит, ворвётся шипами в огрубевшие руки. Смирившись переедет в той же тачке сжавшись под лопатой к новой жизни. Захватывать и спасать пустырь… Оживать вместе…
     Пустырь он всегда нужней. Без всего и всякого. Без проблем и мусора. Негде им тут зацепиться. Ветер сносит всё наносное оставив голую, утрамбованную лысину.
     Лысина должна быть лысой! Это факт.
     А те ростки... Не нежны они…
     Под рев бензиновых кос…
     Разметало ростки и побеги…
     Превратив жизнь в мусор. Без проблем и забот.
     Те что зацепились – вырвали руками.
     Обычными руками в черных перчатках. Перчатки хороши. Они рукам в помощь - не дадут шипам и занозам взорвать шкуру толстую. Да и испачкать весенней не смывающей зеленью ни руки, ни душу не дадут.
     А тачка вечером остановилась жалобным скрипом и скрежетом лопаты по железу.
     От остановки.
     Резкой.
     И поехала к морю.
     Там много шиповника…
     Наутро в осиротевших лунках уже политые утром новые ростки.
     Новая жизнь…