Глава пятая. Пушкин

Дело в том, что в предыдущую поездку в Питер, Егор с мамой прошел все городские достопримечательности, включая и кунсткамеру. Мне так до сих пор и не довелось в ней побывать, в отличие от него. Так, как мой отец, привозя меня в Питер, когда мне было столько же лет, сколько и Егору сейчас, не смог осуществить этот замысел по простой причине. Огромных очередях. Да и пару лет назад, когда я ездил в Питер, в командировку, мне пришлось отстоять около часа под ледяным дождем в очереди в Эрмитаж. Дело в том, что я очень не люблю очереди, и те места, где они накапливаются и собираются. Но в данном случае речь шла о том, чтобы попасть с сыном в самые значимые и стандартные места, которые обычно посещают все "паломники" приезжающие в Санкт - Петербург. Вспоминая все эти мои экскурсии, я до сих пор с ужасом содрогаюсь от ощущения толпы, и стадности народных скоплений.
В этой же нашей поездке нам можно было избежать, все эти людные места по той, простой причине, что Егор уже в них был благодаря маме. Но оставалось только побывать в городе Пушкин, В лицее, и в Екатерининском дворце. Я предвидел скопление толпы. Но надеялся на чудо.
И вот наступил тот день, когда все наши места, занесенные в план путешествий, были пройдены, и оставалось только побывать там.
-Едем завтра в Пушкин Егор? - Спросил я его вечером, когда мы вернулись после ужина в наш номер, и разлеглись на кровати.
-Да. - Со вздохом ответил Егор.
-Надо Егор. Ничего не поделаешь. - Почему-то сказал я.
Но кто именно, и когда решил, что надо ехать в Пушкин? Потому, что Пушкин наше все? Или потому, что дворец Екатерины настолько шикарен, что отсутствие в нем настоящей янтарной комнаты ничуть не влияет на то, что его не стоит смотреть? Какая чушь. Но, наступило завтра. И мы молча, сели в машину, и поехали, как зомби в Пушкин.
Все началось с того, что мест для парковки катастрофически не было, разве, что только за пару кварталов от дворца. Но для нас, людей настроившихся, во что бы то ни стало побывать в святая святых, этот факт не имел, особого значения. Мы готовы были пройти через все трудности, какие нам заготовила судьба.
Уже подходя ко дворцу, я заподозрил что-то неладное. Сначала я и не понимал, в чем собственно дело? Но потом стал догадываться все масштабы бедствия. А это было простое огромное количество автобусов с Китайцами. А они, и есть основной показатель ошибочности выбора. Они и есть та Лакмусовая бумажка, которая определяет собственно всю кислотность окружающей среды. Но это нас не остановило. Дворец же гораздо больше Лицея, и особенно его парк. Разумеется, его надо было пройти в первую очередь. Но это с точки зрения простой человеческой логики. Но, как оказалось позже, те места, о которых пронюхали Китайцы, не поддаются такой простейшей вещи, как логика.
И так для того, чтобы попасть во дворец, надо было попасть в парк, купив билет, и с этим, как ни странно никаких проблем не было. Они начались позже, в самом парке. Дело в том, что все экскурсии, с Китайцами, Японцами, с кем угодно короче, шли без очереди, и через отдельный вход. А простые смертные должны были идти для разминки в парк, потом разминаться там до двенадцати часов дня, а уж затем, отстояв пятисотметровую очередь, запускаться вовнутрь через узкий проем в стене дворца, который, как не крути, а все равно напоминал мне богато украшенный, и размалеванный барак, с золотыми куполами придворцовой церкви.
Двери ловушки безвозвратно за нами захлопнулись, и только тогда я понял, как мы попали. Но, понял это видимо не только я. Поняла это и сама природа, нахмурив свои небесные брови, и брызнув на нас легким дождиком для начала. Но это всего лишь для начала, для легкой разминки.
Тут же у всех раскрылись зонтики, и вся очередь стала похожа на огромную, покрытую чешуей змею, при этом настойчиво пытающуюся заползти в пестрый барак, не понятно для каких целей.
Я люблю Барочную музыку, оперу, и у меня в машине целая подборка дисков с операми Моцарта, Вивальди, Монтеверди (правда это раннее барокко), но чтобы простудить сына, и простудиться самому, и все это ради того чтобы посмотреть отреставрированную копию дворца, олицетворяющего собой всю пышность царской России того периода? Извините, но никакого желания этого у меня не было.
вдруг я ощутил над собой зонт. Я обернулся. Две женщины, стоящие за нами, и заранее взявшие с собой зонтики, держали их таким образом, чтобы закрыть от дождя и меня с сыном. И здесь есть люди, и здесь есть жизнь.
-Спасибо огромное. -  Сказал вежливо я. Но, не стоит беспокоиться, мы сами виноваты, что не взяли с собой зонтик.
-Ничего страшного. Пользуйтесь нашими зонтами. - Ответила одна из них.
По внешнему виду они походили на школьных преподавателей, оставивших свой класс там, где-то далеко за углом, и спрятавшихся от него глубоко в очереди.
Дождь был не долгим. Скорее это даже был не дождь, а испытание для нас, испытание, которое мы выдержали с достоинством, при этом благодаря системе образования, практически и не промокли.
Перед нами, через несколько человек, стояла целая семья, состоящая из родителей, пенсионеров, и их дочки со своей подругой. Дочке было около тридцати лет, может и чуть по больше, и она вместе со своей подругой была одета почему-то в вечерние платья. Но это еще полбеды. То ли от нечего делать, то ли подготовившись к этому заранее, они начали фотографироваться на фоне дворца, перед узорчато выложенным газоном, в различных царственных позах, лишь только чуть-чуть, на миг выглянуло солнце. Девушки были очень красивые, не созданные для очереди во дворец. Скорее природа создала их для заполнения таких же, подобных этому дворцов, в огромном количестве построенных за последние годы, в Европейской части России, посредством удачного брака.
-Егор, иди, погуляй пока по парку, а то совсем сник что-то. - Предложил я ему.
Он, молча отделился от толпы, и исчез в парковой зелени, как фавн. Но долго ждать мне не пришлось. Его прогулка закончилась достаточно быстро. Не прошло и десяти минут.
-Ну, как? Поймал какой-нибудь кадр?
-Ну, так, по мелочи.
-Смотри, как горят на фоне сгущающихся облаков купола на дворцовом храме? - Обратил я внимание сына на это цветовое сочетание.
Но, как оказалось позже, не только его. Одновременно с ним защелкала затворами фотоаппаратов вся очередь. И  я тут же ощутил себя в поднебесной. Но только Егор додумался сфотографировать именно купола, и именно на фоне неба, и при этом именно наискосок и с пролетающей через все это безобразие какой-то шальной чайкой.
По мере того как очередь приближалась все ближе и ближе к входу во дворец, настроение мое все больше и больше портилось. И я уже не просто перестал уважать Барокко, и тем более Рококо, как стиль, а возможно, где-то в глубине души и ненавидеть его, как что-то страшно, к которому прилипают люди, как мухи к чему-то другому.
Завязывался следующий дождь, и, не желая опять напрягать, чужих людей держать над нами зонтики, я сказал им и Егору.
-Мы, пожалуй, пойдем, погуляем полчасика, и потом обязательно вернемся.
-Хорошо, хорошо. - Ответили мне преподаватели.
Но, погулять нам особо и не удалось, мы просто дошли до самого разлапистого в непосредственной близи от очереди, дерева, и спрятались под его могучими ветками от дождя. Вместе с нами под ним прятался еще и продавец кофе, вместе с прилавком, и небольшая очередь к нему.
Таким образов попив кофе, и переждав дождь, мы вернулись на место, в первых проблесках вернувшегося солнца.
-Мы договорились там с руководством парка о том, чтобы дождь на время отменили. - Произнес я, как ни в чем не бывало, вставая на наши места в очереди.
-Надо было еще и договориться о том, чтобы очередь пустили по быстрее. - Посоветовала одна из преподавателей, пряча в сумке сложенный, и вытряхнутый, зонтик.
-На счет этого никак договориться не удается. Китай разрастается гораздо быстрее, чем может позволить себе пропускная способность данного музея.
-Да, мы тоже поняли уже, что надо было приезжать сюда не своим ходом, а с помощью заказанной раньше, на Торговом ряду, экскурсии. Но теперь-то уже ничего не поделаешь. Осталось всего, каких-то два запуска, по сто человек, и наша очередь. А это еще минут тридцать, не больше. - Ответила вторая из двух преподавателей.
От безделия я залез в аккуратно подстриженные кусты, напоминающее скорее стены, чем кустарник, и попросил сфотографировать себя в них Егора. Очередь смотрела с недоверием, и я бы даже сказал с каким-то презрением в нашу сторону. Только я улыбался сквозь листву, смотря через очки на всех этих отвернувшихся от парка в сторону дворца, покрытого тончайшим слоем золота, людей. Приехавших сюда именно только с одной этой целью, и теперь вынужденных отвернуться от, святая святых, и разглядывать какой-то там парк, где не было, и грамма золота, а были только двое детей, разного возрасте, везде, и во всем находящих себе забаву.

Отвращение к барокко росло все больше и больше, словно снежный ком, катящийся к подножию горы. И вот он уже готов был подмять под собой все, что попадалось на его пути. А на пути его как раз и стоял весь этот пышно украшенный, двухэтажный барак.
Видимо тогда, в начале восемнадцатого века вся царствующая верхушка, дорвавшись к власти, самоутверждалась в ней. Для этого ей нужно было пустить пыль в глаза всему Западу. Строительство велось тогда полным ходом. Архитектурным излишествам не было предела. Екатерина выжимала из архитектора все соки.
Возможно тогда, когда после прихода к власти Романовых наступил такой период в стране, когда молодой царь Петр Алексеевич попав на пресловутый запад оказался поражен его пестротой жизни, что, оказавшись под таковым неизгладимым впечатлением попытался сломать все во вверенной ему стране. Причем заметьте, не перестроить, или надстроить, а именно сломать до основанья, а затем… Ничего не напоминает вам? Вот именно, напоминает, и напоминает не только Великую Октябрьскую революцию, но и то, что видимо и происходит в стране на наших глазах. Все разрушается, причем до самого, что ни на есть основания, а затем… а что затем? Кто-нибудь знает, что наступает затем? Я думаю, что многие знают ответ на этот вопрос, так, как минимум два раза наша страна уже через это проходила.
И что же сделал Петр, ведь недаром он был первым, раз первым, и решил в нашей стране развалить весь подход к правлению страной до основания? А он основал новую столицу. Причем не просто на новом месте, а по новому во всем. С новыми, каменными домами, проспектами, замками, и конечно же дворцам. Позвольте, скажете вы, не было при Петре ничего каменного в Северной Пальмире, как назывался тогда город на Неве. Да, соглашусь я, но ведь дело-то и не в том, когда именно построили первый каменный дом, на десять лет раньше. Или позже. Дело в том, кто положил именно начало этой роскошной жизни, совершенно не вяжущейся с ситуацией в остальной стране на тот период времени.
Все силы. И деньги были брошены тогда на развитие флота, и строительство города, как говорит нам официальная история, но помимо истории, а тем более официальной, всегда есть простая, человеческая, обыденная жизнь. И вот она-то как раз, и говорит о том, что, окружив себя, говоря попросту, проходимцами с большой дороги, а точнее, нахальными, и глупыми, самовлюбленными, не знающими чувства меры людишками, царь занялся тем, что мы все сейчас называем «понтами».
Он начал пускать пыль в глаза. Точнее, правильнее будет сказать, он просто задал тон. А уже все его пережившие последователи, их дети довели до абсурда свою любовь к роскоши и богатству.
Сначала это все стремление выглядело как простая попытка доказать всему западному миру, что Россия может лучше всех остальных, богаче, и больше, и, что самое главное – быстрее.
Но деньги не бесконечны, и грабить народ можно долго, но тот в свою очередь начинает элементарно сокращаться. Причем он делает это разными путями. Либо перестает размножаться, параллельно начиная просто дохнуть от голода, либо просто удараяется в бегство, благо до Сибири Петру тогда не удалось добраться, да и Екатерина собственно ничего особо многого не смогла сделать в освоении этих земель. У нее было и так много других проблем. Одно строительство отнимало уйму времени, сил, и средств. На одни только разборки с архитекторами уходила уйма времени.
Поэтому нужно было задумываться о том, как можно пускать пыль в глаза не только роскошью, и быстротой исполнения всех капризов, то есть еще и при жизни желающего удовлетвориться всеми своими начинаниями, но и удешевлением производства.
И сейчас, стоя в этой бесконечно длинной очереди я задумался над этим вопросом, мучительно долго разглядывая монотонно богатую лепнину всего этого красочно размалеванного барака, объявленного памятником архитектуры начала восемнадцатого века, с чем собственно я и не спорю. А спорю я с тем, что все преподносимые нам элементы оформления фасадов просто многократно повторенные, отлитые в гипсе формы, в некоторых случаях просто отзеркаленные, и покрашенные в разные тона, и только в исключительных случаях покрытие тончайшим слоем золота. Настолько тонким, что возникает простой вопрос, а зачем вообще стоило это золота наносить? Более того, эффект увеличения золота добивался еще и применением большого количества зеркал, бесконечно отражаясь в которых лепнина, покрытая золотом, просто обрушивалась на гостей парадных залов.
И ответ близок, он, совсем рядом, он скрывается в самом подходе к жизни этой правящей, дорвавшейся до власти верхушки. Да, да, именно дорвавшейся, ибо так себя могут вести лишь те, кто вырвался из грязи в князи, как гласит известная пословица. Ведь Екатерина до самой своей смерти так, и не научилась писать, и читать. Но, будучи дочерью простого крестьянина, и женой Шведского драгуна, она смогла стать позже женой императора.
Именно эти люди и пытаются доказать тот факт, что только они, и должны жить в данной, совершенно не оправданной роскоши, только они и могут распоряжаться судьбами страны.
Почему? Спросите вы. А потому, что в этом собственно, и состоит сама власть. Она должна кричать о себе на каждом углу. Защищаться нападением на других, ведь только так возможно сохранение ее семейственности.
А что нельзя разве как-то по другому, возникает вопрос? Нельзя, никак нельзя. Чтобы по другому нужно, как минимум несколько поколений здравого смысла. Элементарной воспитанности, и уровня образования. Да, да, именно не одно, и не два, а хотя бы три.
Что собственно и произошло дальше. Романовы успокоились, власть стабилизировалась. Стили в архитектуре с годами успокоились. Рококо, сменившее Барокко, зашло в тупик, так как места на фасадах, и на стенах интерьеров просто уже не хватало для лепнины. Искусство зашло в тупик. Никто не знал, что делать. И на помощь, как всегда пришел пресловутый Запад, со своим новым модным веянием – Классицизм. Он шел до России долго, и дошел с опозданием. Тяжело было отказываться от всего этого показного и бесполезного богатства. Но пришлось. Знания взяли верх. Победа оказалась на стороне простого здравого смысла. Помпезность, и бездарность отступила, вместе и с поколениями людей ее создавшими.
Но памятники, как величайшие ошибки, остались в разных уголках,  как пригородов, так и самого Питера. Но город рос, и развивался, и вот взамен Классицизма, пришел Викторианский стиль, отличающийся еще большим аскетизмом, потом нагрянул Модерн, и вообще разрушил всю симметрию в архитектуре, расставив приоритеты на планах. То есть теперь все фасады стали вытекать из планов. Жилье стало более щадящим к людям. Беспощадность барачных, коридорных, дворцовых планировок уступила место логике уютных квартир, приспособленных для жизни.
И, наконец, пришел Конструктивизм, верх совершенства лаконичности, и здравости всех форм.
Так зарождался этот славный город. Сначала из бестолковой, необоснованной, и глупой роскоши, потом, постепенно успокаиваясь, и самоутверждаясь, получал уверенность в себе, подкрепленную знаниями, и наконец, войдя в девятнадцатое столетие, став наконец просвещенным центром северной Европы, превратившись в новую, по всем показателям, столицу, населенную, без сомнения, высочайшими гениями нового Российского общества, на полном основании получив пальмовую ветвь первенства от старушки Москвы.
Сейчас, стоя перед монотонно повторяющимися стенами этого барачного дворца, и ни сколько не восхищаясь его архитектурой, а скорее наоборот, удивляясь безвкусице его хозяйки, доведенной до ранга поклонения, как памятнику архитектуры, я задумывался о том, что мешает всем этим людям из безконечно длинной, двухчасовой очереди развернуться и уехать, ну скажем в Шлиссельбург, или в Выборг, а может быть и просто погулять по Крондштадту?
Неужели золото так сильно манит? Ну, что ж тогда это все очень хорошо объясняет правоту всех моих выше перечисленных аргументов, примененных в доказательство обратного.
Я стоял в очереди вместе с людьми со всей страны, из бывших республик, разных городов. Среди них были не только разные национальности, но и разные профессии, разные уровни развития, встречались руководители, и преподаватели, рабочие и водители, матери и жены, отцы и дети, бабушки и дедушки. Но среди них не было политиков, и бизнесменов. Я почему-то был в этом уверен.
Ведь именно эти люди и создают образ нашей страны, с помощью капиталовложений. И самые видимые простым человеческим взглядом из них это строительство, то есть архитектура. И она-то почему-то как раз сейчас вся возвращается в позапрошлый век, а то и еще раньше. Почему?
Этот вопрос мучает меня многие годы, но ответ на него сложен и не однозначен. Чуть выше я попытался на него ответить, как мог. Не знаю, удалось ли мне создать ваше доверие к нему.
Очередь внезапно зашевелилась и пошла. Мне показалось, что впускаемые сто человек кончаться как раз передо мной. Но нет, прошли и мы, оказавшись в огромной толпе таких же, как и мы туристов, галдящих на всех языках мира и фотографирующих все, что только движется. На какое-то время мне даже показалось, что мы в императорском дворце в Пекине, но память взяла свое. Наверно в и Китае было свое Барокко, и возможно даже Рококо, кто знает?
О дворце скажу лишь только про пресловутую янтарную комнату.
Не ожидал увидеть ее полностью восстановленную. И не ожидал увидеть ее таковой. Неужели она такая и была? Ведь это же ужас! Как можно было залепить все стены так нещадно янтарем? Да и зачем, с какой целью? Чтобы удивить запад? Весьма вероятно, что так.
Да и многие, как я понял, пришли сюда удивляться именно перебором. Наверно человечество делится на тех, кому нужен перебор, и на тех, кому нужна простая человеческая логика, еще больше удивляющая своими, порой удивительными откровениями, основанными на простоте линий, и игре света, на фоне чистоты огромных плоскостей. Но логичных людей очень мало. И они, как правило, прячутся по кустам, не показываясь надолго, в страхе быть затоптанными золотоискателями.
 
Мы вышли из дворца, и пошли в сторону Лицея.
-Пойдешь в лицей? – Спросил я измученного роскошью сына.
-А надо?
-Надо Федя, надо.
Но, в лицей не было ни очереди, ни просто вообще каких либо людей. Только какая-то женщина стояла и жадно заглядывала в глаза всем проходящим мимо пешеходом, в надежде увидеть в них что-то. Таким образом, она поймала случайно мой взгляд.
-Вы к нам? – С надеждой спросила она.
-Да. – Нерешительно ответил я.
-Заходите же скорее. Мы вас-то как раз и ждем. Уже вся экскурсия укомплектована, не хватает двоих человек. Вы-то нам и нужны. Скорее. Скорее же, мы уже долго ждем, а вас все нет и нет.
Надо сказать, что в лицее были те же люди. Один мужчина даже снимал всю экскурсию на видео в своем планшете, видимо для будущих поколений. А может быть, ему действительно было приятно показать у себя на родине, где он был. И был именно там, где жил, и учился великий Александр Сергеевич.
Да, несомненно, это были те же люди. Но их было на много меньше. На столько, что экскурсию вообще еле набрали.
Здесь не было золота. Интерьеры отличались лаконичностью и здравым смыслом. Потолки не превышали четырех метров, в отличие от дворцовых. Имеющих, как минимум шесть, а то и все семь метров. Лицей, хоть и был соединен с дворцом переходом, но не имел с ним ничего общего, как внешне собственно, так и внутренне. И переход этот нужен лишь только для посещения лицеистами церковных служб в придворцовом храме, к которому и непосредственно вела данная галерея.
Здесь были те же лица. Но никого из них не удивляло отсутствие золота. Может быть потому, что они все заранее знали, зачем шли. А шли они за приобщением к святым местам. Им было интересно, то место, где зарождалась Российская интеллигенция, литература, культура. Ведь это место было именно этим, и с этой целью создано.
Но люди были те же самые. Я видел это точно, и знал. Это определялось по внешнему виду, манерам, поведению, разговорам. Но почему, же они пришли сюда? Почему не пожалели своего времени? А может еще не все потеряно? Может еще есть смысл что-то созидать, и на что-то надеяться? Если есть еще те, кому интересны такие места, кто просто еще не знает о том. Что культура хранится не только здесь, в непосредственной близости от золота и «понтов». Они просто не слышали о других, тихих, и спокойных местах, где никого нет, где тишина, где слышен шум волн, и видны постройки известных архитекторов, которые просто жили, и работали, не думая о богатстве и признании. Им было просто интересно заниматься своим делом, интересно приносить пользу. И туда протаптываются тропы. И туда доходят страждущие. Но их катастрофически мало. Но может быть в этом и состоит весь смысл. Когда существует противопоставление большинства меньшинству? Может быть, в этом и есть смысл, стремиться к меньшинству, тем самым делая его большинством?

-А в этой комнате, как вы видите из таблички над дверью, и жил сам... - Монотонно бубнила экскурсовод.
И как только она отошла все те, у кого были в руках телефоны, облепив дверь комнаты, бросились фотографировать келью, где жил сам А. С. Пушкин, пытаясь запечатлеть каждую ее подробность, каждый нюанс.
В знак протеста я достал телефон и крупным планом снял саму табличку с надписью, тем самым вызвав непонимание среди людей, и только одна женщина улыбнулась мне краешком губ.

-Егор, а как ты думаешь, почему в лицей не было совсем народу? – Спросил сына я.
-Наверно потому, что там нет очереди. -  Ответил Егор.