Глава третья Шлиссельбург

               
-Значит Орешек? – Утвердительно спросил я сына.
-Ну, да. – Ответил так же с утверждением, он.
-Тогда спим. Спокойной ночи. – Произнес я и начал рыть Интернет, в попытке найти причал для катера, чтобы переправиться на остров с крепостью Орешек, или Шлиссельбург, как ее еще называют. Так, как добраться до нее можно было сразу с двух берегов Невы, и мне нужно было выбрать наилучший маршрут, то есть тот, где катере ходили бы со стопроцентной гарантией, с утра до вечера, без риска заночевать на острове.
Дело в том, что, как и в Выборге, в Шлиссельбурге я никогда раньше не был, да и все места, которые я собирался посетить с сыном в эту поездку, были спланированы мною таким образом, чтобы узнал новое не только мой сын, но и самому мне тоже было бы интересно там побывать.

Итак, так же, как и вчера, сразу же после завтрака мы отправились к нашей машине, которая была уже перепаркована в соседнем переулке, который становился полностью свободным именно вечером каждого дня, как раз, когда мы и возвращались обратно в город. Поэтому проблем с парковкой у нас не было. Переулок как раз упирался в стену православного храма, на которой находилась огромная икона Святителя Николая. Так, что машина наша находилась там еще и под охраной.
-Ну, сегодня нам предстоит проехать по меньше, всего каких-то километров пятьдесят наверно. – Констатировал я.
-Жалко. – Ответил сын.
-Почему жалко? – Поинтересовался я.  Ведь он еще даже и не подозревал, как будет интересно там, на месте. Ведь нам предстояла еще, и водная прогулка по Ладоге, в непосредственной плизости от впадающей в нее Невы. Конечно это всего наверно километр, полтора по воде, но все равно в этом было что-то романтическое, и средневековое. Особенно сам момент подплытия к острову, к его средневековым, разрушенным стенам.
Но Егор не знал этого, ведь он не внимательно слушал все мои слова, про эту крепость. Да и я тоже не мог представить все, как будет на самом деле, в реальности. Разве  только мог положиться на фотографии из Интернета. А они, как правило, бывают обманчивы.

Хочется отметить, что навигатор сегодня стал гораздо разговорчивее, чем вчера, и даже завез нас в какой-то старый квартал, полностью состоящий из пятиэтажных панельных домов, имеющий в себе не только улицы, но и проспекты, и даже бульвары. И если бы не одно «но», то он бы и не остался в нашей памяти, как ассоциация с Сусаниным. А точнее сказать, как наисильнейшее разочарование, связанное с неожиданным полным провалом. Иными словами, Коля настолько заболтался, что завез нас в тупик, точнее для него возможно тупика-то, и не было вовсе, так как он продолжать жить еще в той, в прошлой, отставшей от нынешней на пять лет, жизни. На деле же единственный выезд из этого малоэтажного, полностью заросшего огромными деревьями, района упирался в железнодорожную насыпь, под которой имелся проезд в виде арки. И именно в этом месте асфальт отсутствовал полностью. Более того, и то, что обычно находится под ним, то есть подготовка под дорожное покрытие, отсутствовала полностью. Там был котлован, и дна его не было видно.
Это "но" было самим этим кварталом, всем своим присутствием в городе напоминающим нам о той жизни в малоэтажных, зеленых кварталах, которой, вот уже лет десять, пятнадцать, как нас всех пытаются лишить беспощадно, и главное безвозвратно в Москве.

-Перерасчет маршрута. – Нервно отреагировал Коля на принятые мною меры. Но другого выхода у нас просто не было.
-Куда ехать? – Спросил я сына.
-Не знаю.- Растерянно ответил он.
-Ну, тогда поехали интуитивно, то есть просто будем держать направление. Не думаю, что город за последние пять лет на столько изменился, что наш Николай не сможет его опознать хоть по каким-то его остаткам.
И точно, покружив по району, мы на конец выехали на какой-то очередной проспект (ведь Питер состоит примерно на семьдесят процентов из одних только проспектов, причем не в зависимости от их ширины), который следовал практически в нужном нам направлении.
-Потеря сигнала связи. – Не унимался Коля. Но при этом все же показывал нашу машину на карте города, да и то, что было видно, в навигаторе полностью совпадало с тем, что мы наблюдали вокруг. Этот факт нас очень радовал. И точно, он нас вел туда, куда нам и нужно было, то есть за город, и не просто за город, а именно в том направлении, которое нам и нужно было.
Впереди показался указатель с надписью КАД. Кировск.
-У меня там как раз друг живет. – Сказал Егор.
-Телефон знаешь?
-Нет. Он, из «в контакте».
-Тогда напиши ему, и мы к нему заедем.
-Не, не охота.
-Как хочешь. Значит не такой уж прямо и друг.
-Значит.

Наконец мы пересекли КАД и оказались на Кировском шоссе.
-Ну, теперь какие-то минут пятьдесят и мы на месте.
-Прямо в крепости?
-Нет. Только в Шлиссельбурге. Потом надо будет еще там причал найти.

Городок оказался одноэтажным, только в центре стояли многоэтажные пятиэтажки, по моему две, или три. Точнее. Скорее это был не город даже, а лес, в котором были построены кое-где дома. Улицы же шли прямо между деревьями, и местами на них даже не было асфальта, видимо его просто забыли положить, считая, что все равно это лес, а не город.
Поплутав по центру, а это был именно центр, так как дома здесь были самые высокие, в отличие от окраины, мы интуитивно уткнулись в его центральную, тупиковую площадь. На которой, и припарковались, но не сразу, так как перед нами туда свернула одна единственная на весь этот город машина, которая ехала именно туда же, куда и мы. Она заняла самое последнее место на, и без того маленькой площади, и по этому нам пришлось обогнуть дом, граничащий с площадью, и искать место уже во дворах, которые, в свою очередь оказались довольно обширными. При этом, как и принято, у меня всегда в путешествиях, мы проехали мимо патрульном машины ДПС, которая до краев была набита веселыми инспекторами, которые, не смотря на то, что приехал я сам, а не кто иной, вместо меня, даже не посмотрели в мою сторону. Наконец, не будучи замечены представителями власти мы мирно припарковались и стали собираться к десантированию на остров.
-Ну. Пошли. – Сказал я, выходя из машины.
-Куда?
-Наверно туда. – Ответил я, показывая направление вытянутой правой рукой.
Мы прошли к пассажирскому порту, точнее к тому месту, которое на карте называется простенько, и со вкусом, «причал».
Он был сооружен из свай, в виде забитых в воду металлических труб, с деревянным настилом сверху. Он был вытянут не в Ладогу, а скорее располагался вдоль берега. К нему, были пришвартованы два маленьких, пассажирских катера, борт к борту. Нам видимо надо было брать билеты на тот, который был крайним к воде. Он постепенно заполнялся людьми. И мог поместить в себе не более двадцати, двадцати пяти человек.
Так же на берегу стоял старенький ларек, который раньше, видимо, работал еще ларьком союзпечати, а теперь в нем продавались билеты на катер, и параллельно еще и сувениры, в нагрузку.
Не прошло и минуты, как мы с сыном сидели у окна отплывающего катера. Он был достаточно плоским, и мы, сидя на своих местах у окна, находились из-за этого возле самой воды, которая шкребыхала нам борта.
Катер не спеша, выплыл кормой из небольшой бухточки в открытую воду и начал медленно, но уверенно разворачиваться. И тут мы поняли, что плыть-то нам всего метров восемьсот, не больше. Но скорость, с которой приближались могучие башни неприступной крепости, была настолько мала, что нам показалось, что на самом деле мы проплыли километра три, четыре.
И вот уже островной причал. Он гораздо выше, чем тот, от которого мы отчаливали. Его верх равен уровню крыши нашего катера.
Легкий толчок, и мы причалили. Матрос быстро накинул швартовые тросы, и народ, вскочив со своих мест, затолпился в узком проходе выхода на верхнюю палубу.
Вот мы и в крепости. Не на острове, а именно в крепости. Так как остров сам не на много больше площади очерчиваемой стенами и башнями древней постройки.
Внутри крепости оказалось, что только две ее стены, и несколько башен, сориентированных на причал, и на вид из города, восстановлены окончательно. Остальные постройки ее напоминают скорее руины, нежели чем строения, за исключением двух зданий тюрьмы, расположенных поодаль, где-то в глубине.
Хочу сказать вам, что небо на Балтике, впрочем, как, и положено небу севера, довольно часто меняет свой внешний вид. Оно, то свинцово серое, то нежно голубое, то закидано белыми, пузатыми облаками, пропускающими через себя клочками солнечные лучи, а то, вдруг может и пролиться легким, не продолжительным дождем. Иными словами, погода в этих местах очень переменчива, и достаточно просто спрятаться за каким-либо укрытием, и можно уже загорать, так как ветер будет разбиваться о препятствия, и уходить стороной. Но стоит только выйти на открытое пространство, как сразу же становится прохладно, а за тем, через непродолжительное время, и даже холодно, как бы ты не кутался в теплые куртки, не смотря на то, что на улице разгар лета, точнее, конец Июля.
Мы купили билет на экскурсию, так как без экскурсии на остров не пускали. Георгий мученически вздохнул. У нас было полчаса перед ее началом для того, чтобы погулять по крепости самостоятельно. Но, внутри ветер бушевал не так сильно, и даже появилось солнце. И мне захотелось просто прилечь на аккуратно подстриженной траве. Но развалины притягивали нас своими сказочными формами. И мы пошли искать таинственные фотографии для нашего фотоаппарата, забираясь в самые потаенные закутки, которые только могли найти с первого взгляда, оказавшись в совершенно не знакомом ранее нам месте.
Это был настоящий полигон для творчества. Руины, кирпичные, круглые башни, входы в подземелья, рвы, наполненные водой, и поросшие камышом, все это так и манило своей загадочностью и таинственностью.
Мы поднялись на крепостную стену. С нее открылся замечательный вид на сам город и на устье Невы. Казалось, что мы плывем на огромном морском корабле, который вот-вот войдет всем своим корпусом в достаточно широкую, но весьма узкую для него, реку, и пойдет дальше, вверх по течению, нагоняя перед собой огромную волну, и сопротивляясь северному, пронизывающему ветру. На «палубе», при этом практически не было людей, а те, кто лениво по ней прогуливался, вовсе не были похожи на туристов, они скорее напоминали команду корабля, разбредаясь между «палубных надстроек», то исчезая, то появляясь в них время от времени.
Каждый как будто знал, что ему нужно было делать, и как бы выполнял поставленную перед собой индивидуальную задачу. Все были при деле. Корабль плыл, слегка раскачиваясь на легких волнах Ладоги. При этом не покидало ощущение полного отсутствия туристов, была лишь только одна команда незаменимых на борту специалистов, моряков, боцманов, и просто техников из машинного отделения. Все были на своих местах, и при этом каждый при своем деле. Мы все выполняли один большой рейс назад в историю страны, города, острова, и познавали при этом что-то главное, не понятное сейчас, но возможно потом, рассматривая подсмотренные ракурсы, и сюжеты, постепенно дающее свои ростки в нашей последующей жизни, через не просто воспоминания о сегодняшнем дне, но и через прожитые сюжеты того восприятия действительности, которое происходило с нами именно сейчас, сегодня, и здесь, в каждую данную секунду.
Где-то внизу, у главных ворот комплектовалась экскурсия.
-Пап, смотри, там внизу, у ворот, они уже собираются. Пойдем к ним. – Сказал Егор.
-И мы спустились вниз,  и пристроились к хвосту нашей группы, сколоченной из всех присутствующих здесь островитян.
Экскурсовод, пожилая Шлиссельбуржка, проводила свою, заученную до автоматизма экскурсию, монотонным, мертвым голосом, лишь только изредка оживая, и преображаясь, как парус военного фрегата перед сражением на ветру, у самых интересных с ее точки зрения мест. И это было, как правило, те строения, которые весьма плохо сохранились до наших дней, точнее просто руины. Видимо и ей было дорого именно то, что впитало в себя больше всего истории, и при этом не выдержало испытания временем, но оставило неизгладимый след в истории острова. Ей, на вид было около шестидесяти пяти лет, она имела достаточно высокий рост, светлые волосы. Собранные сзади. Движения ее были резки и тщательно отлажены. Для завершения образа ей не хватало только указки и круглых очков с диоптриями. Но чего не было, того не было.
Мы зашли в тюремный корпус, который не просто очень хорошо сохранился, но при этом еще и представлял собой прообраз современных Американских тюрем, с металлическими антресолями коридоров, для доступа на второй ярус камер.
-«Здесь сидели политические узники. Условия содержания были достаточно суровыми, например среднесуточная температура, даже в летний период времени, составляла около двенадцати градусов тепла…» - Не унималась экскурсовод, все больше и больше ввергая в депрессивную атмосферу тюремной безисходности, и без того, не пышущих весельем экскурсантов.
-«И только уже перед самой революцией семнадцатого года, заключенным разрешалось выходить на прогулки во двор, и режим получил в целом существенные послабления…» - С надеждой на лучшее, но таким же монотонным голосом продолжала экскурсовод.
Я сфотографировал тюремный коридор, с завалом всей композиции, специально для трагичности восприятия места, и большим объемом попадания в кадр многочисленный, деревянных, оббитых железом, дверей камер, как первого, так и второго яруса. Тем самым как бы стараясь передать масштабы всего бедствия, плавно переходящего в атмосферу парадигмы предреволюционной страны.
Постепенно присмотревшись к составу «островитян» я начал понимать их настроение. Мне показалось, что очень много среди них людей, которые не случайно забрели сюда. То есть тех, кто не просто так шарахается во время своего отпуска, набиваясь в экскурсионный автобусы, а именно идет к цели подготовленным, то есть именно интересуется данным отрезком истории страны. Почему-то все слушали внимательно, и практически никто не общался при этом в сети через айфоны. Все из присутствующих, не смотря на возраст и пол, были полностью, что называется, «в теме» того, что происходило вокруг них. И воспринимали все окружающее не как виртуальный мир, а скорее как самое, что ни на есть реальное событие из всех тех, что могут произойти с ними, ну, скажем за сегодняшний день.
Иными словами контингент был явно подготовлен к тому, что хотел узнать, и увидеть сегодня. Мало кто фотографировал пушки и обелиски и атаковал будку с бестолковыми сувенирами на память о месте. Мне показалось, что эти люди способны были просто по человечески запоминать сами в себе, и нести через годы нужную и необходимую им информацию, за которой они и приехали сюда. Причем еще на причале я уже понимал, что весь «экипаж нашего катера состоит из разрозненных групп, по два, три, в крайнем случае, четыре человека. Которые, никак нельзя было назвать заранее подготовленной экскурсией. Каждая из группок добиралась до места своим ходом. Кет на машине, кто на электричке, кто просто рейсовым автобусом.
Более того, здесь никому бы и в голову не пришло делать отдельный вход для пропуска заранее спланированных экскурсий. Так как их здесь просто не могло было быть.
Но почему? Почему так? Неужели никому не интересно это место? Крепко задумался я над этим вопросом.
-«В процессе обеспечения безопасности так называемой «дороги жизни», крепость орешек имела огромное, значимое положение. Гарнизон, осуществляющий отражения попыток ее штурма состоял частично из моряков, и частично из НКВДешников…» - Продолжала выстреливать в воздух, заученную наизусть историю.
То есть это место просто и не возможно не знать, и не интересоваться им с точки зрения значимости его, как географического, так и исторического значения в Российской истории, причем, как средневековья, так и современности. Почему же здесь нет двухчасовых очередей, кафешек, и ресторанов, глупых экскурсантов, записывающих на видео, на планшет, весь отточенный до автоматизма диалог экскурсовода?
Тогда я задался сам себе этим, не имеющим ответа вопросом. Да, и Выборг. Он тоже не наблюдал в себе какие-то толпы людей, огромное количество автобусов с экскурсиями, с не только Питерскими номерами, но и Велико Новгородскими, Московскими, Архангельскими, и даже Финскими. Нет. Там этого не было. Точнее автобусы были, но очень мало. Может всего два, или три. И то, они кучковались достаточно скромно, где-то в стороне, в тени, не мешая жизни города.
И что конечно самое непостижимое, так это то, что второй день подряд нам не встретилось не только группы туристов из Великого Китая, но и отдельно взятых индивидуумов из этой Развивающейся в стремлении к познанию окружающего мира страны.
-«Петр расставил войска по оба берега Невы, и только после этого начал штурм крепости….» - Почему-то перескочила на триста лет назад экскурсовод. Видимо даже отлаженные программы иногда дают небольшой сбой. Но главное не это, главное это точность самой истории, с ее датами и событиями. А с этим у нее все было видимо в порядке.
Экскурсия подходила к концу. На пронизывающем местами, время от времени ветру, быстро разыгрывался аппетит. Но, в самом цетре крепости-ключа, как в переводе на Русский язык, с Немецкого звучит название данного укрепления, распологалось маленькое кафе. Точнее просто ларечек с сосисками стоящий на выложенном из досок помосте, отдаленно напоминающий эшафот.
-Перекусим? – Спросил я сына, или уже в Питере поедим, как следует?
-Перекусим.
Мы взошли на эшафот и в тот момент, когда до окошечка ларька оставалось буквально рукой подать, из-за соседнего с ним столика отделилась целая группа видимо очень сомневающихся в своем решении людей, и своими телами, напрочь, перекрыв все подступы к «амбразуре».
Задача осложнялась не количеством внезапно возникших на нашем пути голодных, но сильно сомневающихся людей, вовсе нет. Их нерешимость наводила на нас легкую панику, в страхе заразиться всеобщим психозом.
-Что будем брать? – Наконец взял инициативу на себя самый старший из внезапно зародившейся группы, экстренно нуждающихся в питании людей. На вид ему было лет пятьдесят пять, но при этом он был так же решителен, как и видимо лет тридцать назад.
Послышались вялые заявления со стороны его группы, которая состояла из трех девушек, похожих на матрешек, судя по размеру, как говорится одна в одной и трех их мам, которые в целом и в частности могли бы вполне продолжить этот матрешечный ряд. Явно возникали разногласия, и всеобщее несогласие с предложением общепита, и спросом населения.
-Короче, семь гамбургеров и семь стаканов кофе. – Конкретизировал выдвиженец.
Разногласия усилились.
-А мне кофе.
-А мне Чизбургер тогда.
-А я вообще есть, здесь не хочу.
-А я хочу сладкую вату.
-Ваты у них нет.
-Тогда и я ничего не буду. Или буду. Но вот эти котлетки жаренные. Или Медистер, один, или два. Нет один Медистер, и котлету, но не сильно жаренную.
-А я тогда Кока-кола и кофе и Марс еще один, и Баунти. Или нет…
-Все, хватит! Простроились по росту… Вот так. А теперь каждый говорит то, что будет есть. При этом, тщательно подумав, перед тем как формулировать слова. Не выдержал вожатый.
Наступила страшная, прямо таки можно сказать роковая пауза, грозившая перерасти в бунт на корабле.
Наконец, самая маленькая из присутствующих в очереди проголодавшихся туристов открыла рот в попытке сформулировать свое окончательное решение.
-Мне, пожалуйста, Баунти, Медистер, и мороженое.
-Ты точно все это съешь? – Спросила ее видимо мама.
-Господи, да не съест, доешь ты еже Танюха в конце концов! – Терял терпение лидер группы.
-Мороженое, какое будете? У нас пятнадцать видов? – Коварно усугубила ситуацию продавщица.
-Не знаю. А какое есть?
-Егор, может, пойдем на катер и в Питер? -  Спросил я.
-Нет, мне интересно, чем все это кончится.
-Хорошо, тогда крепись.
Продавщица, мужественно выслушав всеобщие пожелания покупателей, ввязалась-таки в долгий и ответственный процесс подогрева мясной составляющей всего, такого непростого, и ответственного заказа, переспросив еще раз о количестве всех Гамбургеров, Медистеров, и котлет нагора. И только после подтверждения результата вторично, вожаком команды стала раскладывать сами булочки, наполняя их уже горчицей, луком, и соусом. Но тут возникла непредсказуемая ситуация, связанная с полным противоречием среди мнений, нуждающихся в пище людей, в отношении самого сочетания ингредиентов наполнителей всех заказанных. Говоря попросту, бутербродов.
-Мне без кетчупа.
-А мне без лука.
-А мне вообще без горчицы и кетчупа.
-А я вообще не знала что так можно, и теперь не могу ничего решить. – Сказала самая маленькая матрешка.
-Давайте я вам всем без ничего сделаю? – Взмолилась продавщица, предлагая от безысходности очень смелое в данной ситуации, особенно простотой своего исполнения, решение.
-Давайте всем без ничего, но мне со всем. – Конкретизировал лидер.
-Нет, мне с луком и кетчупом.
-И мне.
-А мне еще и с горчицей.
-Так. Все. Я не могу работать в такой атмосфере. Определяйтесь сейчас же.
За нами выросла огромная очередь. Она спускалась уже к самому подножию эшафота, и казалось, что самый крайний в ней уже достал из особого, красного футляра отточенный топор, и, проверив качество заточки, передал его по цепочки куда-то вперед, поближе к началу очереди, к тем, кто уже еле сдерживал свою неприязнь к возникшему у кассы затору.
Продавщица начала выкладывать уже готовые продукты своего производства на тарелки для последующей их передачи на стол к покупателям, которые, боясь неизбежности казни, отошли подальше от окошечка кассы и уселись за дальним столиком, наблюдая оттуда качество исполнения своего заказа.
-Я это не заказывала. Там горчица. Я не буду. – Донеслось капризное заявление из-за стола
-Подожди на следующей тарелке без горчицы будет, сейчас принесу. –Урегулировал проблему половой.
Но на следующей тарелке тоже было все с горчицей, судя по возгласам недоверия, доносящимся до нас.
-Пап пошли. – Не выдержал уже Егор.
-Погоди, погоди. Сейчас видимо будет самое интересное. – Попытался прогнозировать я.
-Кто будет с горчицей? – Наконец не выдержала продавщица, и предложила это свое творение дальше по очереди.
-Если бесплатно, то я съем. – Кто-то выдавил из себя в толпе.
-Бесплатно не отдам. Последний раз спрашиваю, кто купит? Или я выкину все к чертовой матери. – Не сдержалась продавщица.
-Вот теперь уже точно все Егор. Пора не уходить, а просто бежать с этого острова. Он захвачен. Пошли к катеру. – Констатировал я.
И мы грустно пошли на причал, на прощание пройдя через ворота главной, входной башни, понимая при этом, что крепость, простоявшая долгие годы, меняя страны, которым она принадлежала, переживая политические строи, отбивая нападения, иногда сдаваясь в плен, не представляла себе, что когда-то доберутся и до нее «наши» люди. Да, да, именно «наши» люди, то есть те, которые захватили уже практически весь мир, те, которые жаждут нового, зрелищь, и жертв. Которым нужна пища физическая, причем на ряду с пищей духовной, и именно вперемешку, в виде каши. Это как если в первое насыпать второе, и разбавить еще, и киселем, а потом съесть все это, помогая себе хлебом, громко чавкая вслух, за барочным столом, и на дорогой скатерти. Что бы было, что называется вспомнить, и остался след в памяти.
Мы покидали причал, садясь на ждавший только нас катер. Он словно бы действительно ждал именно нас, так как сразу после взахода на борт, отдал швартовый, и медленно отделился от причала, оставляя за собой узкую полоску «кипящей», Ладожской воды, и молчаливо, мужественно стоящие уже где-то позади отреставрированные фрагменты стен, и башни древней, когда-то еще даже деревянной крепости, вступающей в новый век «клипового мышления», и всеобщей информационной доступности. Они готовились к очередному своему падению, точнее враг уже пробирался в них своей невидимой пятой колонной, и расползался сейчас, в данный момент по территории, тихо, и не заметно, без боя, и штурма. Все происходило незаметно, в полной тишине.
На дворе стоял двадцать первый век. Век информационных войн, в которых побеждает вовсе не информация, а скорее ее переизбыток, ее полное несоответствие реальности происходящего, век виртуальности восприятия мира.
Но мы на катере были не одни. Вместе с нами с острова бежали и все те, кто успел вместе с нами его посетить сегодня, в последний момент, перед самым его штурмом. И теперь убегал обратно с него, к себе домой, запомнив его таким, какой он и есть на самом деле. Суровый, ветреный, и полуразрушенный, впрочем, как и вся наша история, но, при этом глубоко запавший в наши сердца.