Глава первая. Приготовление

Может быть года три назад, а может и четыре, я уже и не помню точно, но примерно где-то тогда, я обещал свозить сына в Питер. Годы проходили довольно быстро, впрочем, так же, как и проблемы, которые сваливались на меня, одна за другой. Не успевая разобраться с одной, я тут же ловил за хвост, следующую. Так я прожил эти три, или четыре года, все время, помня о своем обещании сыну. Но выполнить его не удавалось, и тогда я думал, что отложу поездку на пол года, потом еще на пол года, потом до весны, до белых ночей. И вот наступали эти пресловутые белые ночи, но возможности поехать у меня так и не появлялось. То какая-то огромная, нечеловеческая загрузка на работе, то отсутствие денег из-за затянувшегося ремонта в квартире, внезапно доставшейся мне после смерти мамы. Которую надо было ремонтировать, и при том срочно, так как жить тогда мне было просто негде больше, а одновременно снимать квартиру и при этом еще заниматься ремонтом другой, я был просто финансово не в состоянии.
Иными словами, мысль о том, что я должен сдержать обещанное сыну, сильно меня ела изнутри.  Дело в том, что мой сын Георгий, жил тогда у мамы, так как мы были разведены. И все эти годы она, хотя бы раз в год возила его на море. Я же не ездил с ним никуда, за исключением разве, что только того случая, перед самым нашим разводом, когда мы с ним вдвоем съездили в Испанию. Но это уже было так давно, и с того момента мне так и не удавалось никуда его взять вместе с собой.
Ситуация на работе складывалась таким образом, что мне довольно часто приходилось ездить тогда в командировки в Санкт - Петербург. И тогда я решил попробовать совместить одну из них с отдыхом. Иными словами, я хотел поехать в командировку с сыном, и просто взять после выполнения моих рабочих задач, дня три в счет отпуска. Это было бы намного дешевле, нежели чем ехать специально, в другой раз.  Шли месяцы, но у меня ничего не получалось. То катастрофически не хватало денег, то была зима, или просто разгар учебного года. И  я думал: - "Вот наступит весна, и я поеду тогда точно с сыном вдвоем в командировку". Но, наступала весна, потом лето, а командировки откладывались, или вместо меня ехал кто-то другой. Иными словами, ничего не получалось.
Наконец, когда дело шло к весне, я решил, что в конце мая я точно уеду в Питер вместе с сыном. И по началу все вроде бы и шло как по маслу, но потом вдруг моя плановая операция по удалению железки из ноги после перелома вдруг стала плавно отодвигаться все дальше, и дальше на край весны и, в конце концов, перенеслась сначала на первые числа июня, а затем, и на его середину. Все белые ночи накрывались. Но и  операция  я не мог больше переносить. Дело в том, что еще три года назад, сразу после перелома, я решил удалять из ноги этот металлический штифт. Но дело в том, что у меня всегда так, все мои решения воплощаются всегда с какими-то неимоверными усилиями, и проблемами. Сначала не срасталась кость, потом срасталась не так, потом была какая-то промежуточная операция. Все это занимало огромное количество времени. Как подготовка к операции, так и те отсрочки, которые происходили у меня из-за всевозможных проблем связанных с работой.
И вот опять очередной перенос операции. Я тогда был очень расстроен этим фактом, да и нервы у меня уже практически сдавали. И вот, как раз именно в это время, я узнаю от Егора, что мама его собирается везти в Питер. Это очень сильно меня расстроило.  Это примерно так, как будто вы чего-то долго ждете и лелеете, и уже так привыкли к мысли о том, что вы это обязательно сделаете, что собственно, и делать-то уже не нужно, потому что много раз, где-то в глубине своего сознания вы много, много раз прокручивали все это мероприятие так много, и в таких подробностях, что собственно вы на самом деле, как будто уже там и были.
И именно в этот момент, когда сознание того, что вы уже побывали в поездке, на самом деле даже не пытаясь ее осуществить, дает вам полное представление о том, что она была, именно в этот момент все рушится. И рушится от того, что кто-то вас опередил. Это, как, сочиняя роман узнать, что тема стара, и все уже написано кем-то другим, только еще лучше и красочнее чем хотели вы. Это провал. Это депрессии, Это полное обнуление всех планов. Я в один день тогда остался без цели в жизни. Без направления, без вектора движения. Но надо было срочно придумывать какое-то новое, другое направление поездки. Куда-то в другое место. Но куда? Куда еще можно было поехать с тринадцатилетним ребенком, если нас с ним вдвоем интересовал только север, а такие места, как Валаам и Соловки были ему еще рано и мне финансово не под силу. Это все стоило гораздо дороже. За границу тогда я поехать не мог из-за очень невыгодного курса рубля к евро. Как ни крути, оставался только Питер и ничего больше. В Пскове он был. В Нижний ехать на неделю не было смысла.
И я пустил все на самотек. Я отпустил ситуацию и положился на провидение Божие. В конце концов, ведь его мама может в итоге повести себя так же, как и я, и не поехать с ним в Питер? Переиграть всю ситуацию, изменить направление. Наконец уехать вообще куда-нибудь в Европу, или в Грецию, Турцию на конец.
Но, шли дни, и в итоге так все и оказалось, как мне и говорил Егор. Они уехали в Питер, как раз на фестиваль "Алые паруса".
Я затаился. Не зная, что делать, решил не делать ничего, просто ждать. Ведь, в конце концов, можно потом и еще раз сгонять в Питер. Но показать его как-то с другой стороны, не таким людным, и затоптанным туристами, а скорее те его закоулки, где спряталась тишина веков, где спят старые улицы и видят сны своих воспоминаний. Или, на крайний случай, проехаться по его пригородам, тем местам, где не так людно. Ведь все мы люди разные, и каждый видит по своему. Тем более видит города.
В детстве в Питер, тогда Ленинград, меня возил папа. Он вообще хотел, чтобы я как можно больше знал о России, о ее истории, а значит о ее городах. Мне было интересно ездить с отцом. Дома он уделял мне очень мало времени, и совсем не занимался моим воспитанием, полностью положившись на маму. Но, как я теперь понимаю, он тогда делал самое главное, он не разменивался на мелочи. Он воспитывал во мне любовь к Родине, через ее историю. Никогда не рассказывая просто так. Возможно, будучи преподавателем, понимая, что все гораздо лучше запоминается, да и принимается вообще, когда ты находишься непосредственно на месте, перед тем строением, о котором идет речь. То есть, когда ты смотришь историю как бы в кино. И тогда запоминают ее не только уши, но еще и глаза, и даже нос.
Мой отец очень любил архитектуру. Он неоднократно говорил мне в детстве такие, тогда мне не понятные, а с возрастом, и банальные слова, что архитектура, это музыка застывшая в камне. Тогда, для меня это все было не понятно, и не постижимо, да и папа особо не пытался мне разъяснить суть, смысл этого выражения. Я его тогда не понимал, а скорее просто представлял какой-то замок где-то в глубине старого парка, а рядом с ним небольшой оркестр, одетый по моде конца восемнадцатого века, играющий что-то из произведений Бетховена.
В таком возрасте, в котором сейчас находится Егор, мне казалось все то, что не было понятно, становилось таинственным и непостижимым. Мой отец очень любил север. И эта любовь через него передалась и мне и моему сыну. Он не мог понять, что такое архитектура в полном объеме этого феномена. Но он очень интересовался ей. Помню его экскурсии по Москве. Не смотря на то, что он был преподавателем Английского языка, и зав кафедрой иностранных языков, его интересовали многие, совершенно другие, не имеющие к его профессии темы. Он интересовался Москвой, хотя и не родился в ней. Знал очень много про все Московские монастыри. Интересовался снесенными памятниками архитектуры. Знал, где остались еще фрагменты с горельефом снятые с храма Христа Спасителя.
Интерес к истории, через архитектуру, с возрастом передался и мне. Более того, ему удалось не то чтобы как-то заинтересовать меня данной профессией, а скорее случайно, попав в компанию, я закончил сначала архитектурный техникум, а потом и институт, и только тогда понял, что все это в моей жизни не случайно, а именно благодаря ему, его проведенной, еще в моем детстве, работе. Такой ненавязчивой, но при этом прокравшейся в самую глубину моего сформировавшегося с годами представления о мире.
Я помню, как ездил с отцом в Ленинград. Как он пытался попасть как можно в большее количество мест. И где бы мы ни были, везде экскурсоводом выступал мой отец. Он знал обо всем. И много рассказывал, как о дворцах, так и о картинах в Эрмитаже.
Я старался так же привить любовь к Истории и своему сыну. Мне было важно, чтобы он побывал в основных ее городах. Особенно, так называемого Московского княжества. К тому моменту Егор уже проехал со мной все города Золотого кольца России. Оставался Питер и Великий Новгород. И вот он в северной столице, но, без меня. А как много я мог ему бы сказать о нем. Как нам вдвоем было бы интересно с ним ходить по улицам и представлять себя соратниками Петра, его окружением. Представлять город таким, каков он был в самом начале своего строительства. С Заячьего острова. Или нет, еще раньше, с неоднократно переходившего, из рук в руки, от Шведов к нам, и наоборот Ниеншанса.
Но, инициатива была упущена...
И вот сын приехал. И именно в этот момент я понял, что через пару недель как раз смогу сорваться в отпуск, убежать из душной, убиваемой Собяниным и Хуснулиным Москвы, в другой, не тронутый двадцать первым веком, с его разрушительными последствиями, город. Я долго не мог решиться, и даже попросил благословления у своего батюшки в храме. Отец Александр, ни минуты не сомневаясь, благословил меня, а когда я спросил его: - "А не будет ли это выглядеть так, как будто я стараюсь что-то доказать его маме?" - Он ответил: - "А ты делай все так, как бы понравилось Богу, и тогда все будет нормально".
И вот решение принято. Питер, и только Питер. Только не совсем Питер. Несколько дней, точнее вечеров, я провел в Интернете, подыскивая маршруты, и разглядывая карты, и спутник через Гугол. Я рассчитывал то количество дней, которое нам понадобится, для того чтобы успеть посетить те места, которые, как оказалось Егор не смог проехать с мамой, так как они в основном были в самом городе, и выезжали только в Петергоф
-На чем поедем - спросил я Егора "в контакте".
-На машине - ответил он.
-Ты уверен?
-Может Сапсаном, так прикольнее?
-Нет. На Сапсане я уже ездил.
-Ты уверен?
-Да.
-Хорошо.
Но теперь значит можно пересматривать все маршруты. Теперь мы не привязаны к городскому транспорту, мы не зависим от расписания электричек. А это совсем уже другое дело. Это полная свобода. Можно будет сгонять в Выборг, да и в Шлиссельбург, а это гораздо интереснее, чем протоптанные тропы, тем более для ребенка. Да, и к тому же я, и сам не был в этих городах никогда. Да, и Котлин, он же Кронштадт. Ведь на него теперь идет целое скоростное шоссе. Да еще и с подводным тоннелем. Вот и славно. Вот все и решилось. Дело за малым. Дело за гостиницей. Она должна быть дешевой и современной, а лучше всего, если это будет какой-нибудь хостел. И я начал поиски...
Хостел нашелся очень не плохой, в самом центре, и за небольшие деньги, на Казанской улице. Оставалась одна маленькая проблема - парковка. Дело в том, что в Санкт - Петербурге начали вводить платные парковки, так же, как и в Москве несколько лет назад. Но как рассказал мне Интернет, их количество пока еще не велико, и на первое время выделен под них один центральный район. То же место, где мы будем жить вполне свободно от запрещающих парковку знаков. Это очень упрощало ситуацию с передвижением, но в то же время я не доверял данной информации, так как она была годовалой давности, а ничего более свежего мне так и не удалось найти. Но, все равно это радовало.
Раньше мне неоднократно приходилось путешествовать на машине. И с мамой Егора, и впоследствии, одному довелось проехать много стран северной Европы, но тогда я был без сына. А сейчас мне предстояло путешествие с ним вдвоем, и я боялся ответственности, ведь не смотря на двадцать первый век, дороги до границы еще так, и не построили. И раньше мне приходилось добираться до границы, стоя в пробках, или преодолевая участки грунтовых дорог. Самая основная трасса страны отсутствовала. Точнее на ее месте было нечто напоминающее собой танковый полигон. Но сейчас, как я слышал, построили даже какие-то платные участки дороги, общей протяженностью километров сто пятьдесят. И даже где-то дорога идет не через все, встречающиеся на пути населенные пункты, а в обход, что говорит о больших достижениях в Российской дорожном строительстве.
 
                * * *

И так в семь часов утра я, как мы заранее и договорились должен был заехать за Егором в Реутов. Для этого я выехал из дома в 6. 15 утра, с небольшим запасом. Дорога мне предстояла через МКАД, всего около 17 км.
На расформированном посту ДПС, при выезде на МКАД меня остановили ДПСник, дежуривший с утра, у пустого поста. Причем мне можно было останавливаться уже сразу издалека, только увидев его патрульную машину, издали, так как все равно он остановил бы именно меня, не кого-нибудь другого, а именно меня. Это всегда ТАК. Наверно не было у меня еще ни одного выезда на машине, когда бы меня хотя бы один раз не остановили.
Как правило, первым делом проверяют на алкоголь. Особенно опасно выезжать в те дни, когда у полиции облавы на пьяных за рулем. В такие дни меня могут останавливать до четырех раз. В эти дни я уже сам к ним подъезжаю заранее. Но дело совсем не в том, что у меня пропитое лицо, или я как-то быстро и лихо маневрирую, вовсе нет. Скорее полицейские видят во мне какую-то скрытую угрозу. Угрозу непосредственно им, их окружение и миру, на страже которого они и стоят. Я не подхожу под какие-то стандартные рамки их мировосприятия. Вы скажете, что наверно у меня машина какая-то необычная. Нет, совсем не необычная, Пежо простой. Да и раньше, на какой бы машине я не ехал эффект всегда был тот же самый. У меня было много машин за мою жизнь. Наверно где-то около 10 разных моделей. И за рулем каждой из них повторялось все, то же самое.
А сегодня я к тому же еще и с бородой. Как это непростительно с моей стороны по отношению к ним. Ведь сегодня я просто ИГиловец чистой воды. Тем более на Пежо. Это самое что ни на есть классическое сочетание террориста.

-Добрый день. Инспектор дорожно-постовой службы. Старший лейтенант Морозов. Документы на машину, пожалуйста.
-Доброе утро. Ведь еще только утро. - Произнес я, одновременно включая аварийку, и вытаскивая из бардачка документы на машину.
-Для кого утро, а для кого и бессонная ночь.
-Кого-то ловите?
-Нет. Зачем же "ловите" так сразу? Просто дежурство у нас. Не пили?
-Нет. За рулем не пью.
-А прочему глаза блестят?
-Потому что они живые пока еще.
-Как себя чувствуете?
-Нормально. Только нервничаю.
-Отчего же? - произнес лейтенант, протягивая мне обратно, проверенные только что документы.
-От того, что вы такие вопросы мне задаете. Мне хочется доказывать то, что и так видно не вооруженным взглядом.
-Не понимаю, от чего вы так нервничаете? Ведь это же простая проверка.
-Дело в том, что меня постоянно проверяют на дороге, а мне еще предстоит много проехать.
-Всех проверяют.
-Всех пусть проверяют, но меня всегда, где бы я, и на чем бы не ехал.
-Такого не может быть. Значит, вы вызываете недоверие.
-Ну, да, впрочем, как и у вас сейчас.
-Нет, ни сколько, я просто решил вас проверить и только, больше ничего.
-Вы знаете, на той недели моя подруга попала в аварию. Таксист ей разбил машину, бросился под нее без поворотника, из правого ряда. Я приехал на место помочь ей. Так никого не проверили на алкоголь из участников аварии, только меня. Причем в лаборатории, попросили мочу сдать.
-Бывает. Ведь судя по тому, что у вас не отобрали права, ничего в моче не нашли?
-Не нашли. Но сам факт того, что проверяли только меня...
-Вы просто очень мнительны. Всего доброго. Счастливого пути.

Я остановился около подъезда нового двадцати пяти этажного жилого дома, если можно данное урбанистическое сооружение таковым назвать, и набрал Егору в контакте сообщение: - "Приехал. Выходи".
Не прошло и пяти минут, как из подъезда выскочил мой сын, за ним высунулась его мама с чемоданом в руке, который она передала тут же ему, и скрылась в подъезде, убедившись, что моя машина стоит у дверей.
-Привет Егор. Как настроение?
-Нормально.
-Садись тогда. - Сказал я и вышел из машины, для того чтобы положить его чемодан в багажник.

Мы молча сидели и смотрели друг на друга, улыбаясь.
-Ну, что поехали что ли? - сказал я.
-Поехали. - Коротко констатировал Егор.
Машина медленно тронулась и начала движение в отпуск. В тот самый отпуск, в котором я давным-давно не был.
На МКАДе уже зарождались легкие пробки, так как было утро понедельника. Но нам нужно было только добраться до платного отрезка Ленинградского шоссе, а дальше уже можно было ехать целых сто километров в час, не смотря на дорожную ситуацию, а она была в отличие от МКАД замечательной, целых аж пятьдесят километров, до самого Солнечногорска.
Через какие-то сорок минут мы заправили машину и, проехав пятнадцать километров, съехали на платную дорогу.
-Ну, все, теперь точно едем. - Со вздохом констатировал я.
-Да. - Прошептал Егор.

Дело в том, что у меня был навигатор, но я его не стал включать по причине того, что карты в нем сохранялись довольно старые, шестилетней давности. И от этого он мог нас завести куда угодно. И мы ехали просто прямо, и при этом следили за указателями, чтобы например не уехать ну, скажем в Нижний Новгогрод, или в Великий.
Сказка длилась не долго. Через пятьдесят километров платная дорога кончилась. И мы оказались в СССР.
-Вот видишь Егор. Такие дороги были в России раньше.
-А почему и сейчас тогда они такие же?
-На этот вопрос не я должен отвечать. Его надо задавать другим людям в правительстве.
Так передвигаясь со средней скоростью равной примерно пятьдесят километров в час, мы играли в обгонялки вместе с другими участниками движения, обгоняя время от времени вереницы фур, а иногда и всего лишь только одну, две, только в тех местах, где трасса позволяла это делать, прибавляя от щедрости еще одну дополнительную полосу. В таком режиме нам предстояло проехать большую часть пути. Притормаживая при этом в населенных пунктах, которые находились примерно метрах в пятистах друг от друга, на всем протяжении пути. По этому все обгоны возможны были только в тех местах, где совпадало два фактора, отсутствие населенного пункта, и дополнительная обгонная полоса.
И, слава Богу, что таких мест было очень мало. Дело в том, что всего за неделю до нашего отъезда где-то в этих местах произошла какая-то массовая авария с фурами и легковыми машинами, где мало кто выжил. А точнее в основном только водители фур, и то изрядно пострадав при этом. Все же мелкие машины превратились просто в прах. По этому практически никто не гнал. Все ехали спокойно и послушно. На каких-то отрезках пути даже медленнее грузовиков. Такого послушного и предсказуемого стиля вождения не знали еще Российские дороги.
Мне вспоминается мое автомобильное путешествие по северной Европе. Особенно Швеция и Дания, где можно было включать круиз контроль на всем протяжении дороги. В Германии же почему-то были страшные пробки. Все автобаны именно на пути нашего следования, стояли. На них меняли бетон. Пробки растягивались на десятки километров. Но нигде, ни в одной стране не было таких, не знаю, применительно ли здесь слово - дорог? Нигде, ни в одной стране мира не было такого, я бы сказал хронического их отсутствия.
Мне рассказывал брат, что при Брежневе доезжал до Ленинграда за каких-то семь часов. Мои друзья с работы, еще в 2001 году долетали за семь. Я же, когда первый раз ездил в Финляндию, доехал до Питера за рекордные четырнадцать часов. В 2012 году у меня это расстояние заняло те же четырнадцать часов. Но в этот раз все двигалось как-то быстрее, и у меня появилась надежда оказаться в гостинице еще засветло.
Как-то в Испании, расстояние в пятьсот километров я преодолевал за неполные четыре часа, при этом, не нарушая скоростного режима. Уму не постижимо.
Нижний Волочек в этой нашей поездке оказался где-то в стороне благодаря платному объездному участку пути. Более того, по краям, каждые десять километров имелись площадки для отдыха, с длинными съездами и разгонными дорогами длинной до двухсот метров, прямо как в загнивающей Европе. На одну из которых, мы и заехали, чтобы перекусить и сходить в туалет.
-Смотри тут чайки. - Сказал Егор.
Действительно, вокруг было очень много чаек. Они кружили в небе, и кучковались стайками на земле вокруг припаркованных машин. Группа людей из припаркованных машин, кормила их чем-то похожим издалека на хлеб. Чайки издавали звуки и пытались перехватить друг у друга кусок по жирнее.
-А это кто такой? - Спросил Егор,  указывая на такого же размера чайку, но с другим, более пушистым и коричневатым оперением на голове.
-Я думаю, что это просто птенец. - Сказал я.
-А почему он такой большой тогда, и не может ничего сам ухватить?
-Это он размером большой. А на самом деле он еще совсем маленький. Такой маленький, что видимо еще, и есть толком сам, не научился. Но летать уже умеет.
-А почему тут так много чаек, ведь нам еще долго ехать до моря?
-Да, если честно, то я и сам не знаю. Может быть, здесь есть какое-то огромное озеро? Или река?
-Какая?
-Вот уж не знаю.
Мы сели за свободный столик и достали бутерброды. Есть особо почему-то не хотелось и мы, наскоро перекусив, скормили все чайкам, причем те, в свою очередь ели даже колбасу, чем нас очень сильно удивили.
-Смотри Егор, здесь все прямо как на автобане в Германии.
-Что именно?
-Все. Туалет. Столики. Парковка. Разгонная полоса. Прямо как за границей. Жалко, что мы с тобой, в этом путешествии не доедем до границы, ведь у нас нет визы.
-А куда бы мы могли доехать, если бы у нас была виза?
-До Димы, ведь он живет в Турку, или Торгау. А попросту, в Торжке.
-Как это?
-А так. Этот город раньше назывался по Русски, Торг.
-А почему он назывался по Русски?
-Потому что это была Россия.
-Так он еще тогда туда уехал?
-Нет. Россия там была еще сто лет назад, при царе. А он уехал в Финляндию жить, лет двадцать назад.

Перед Питером сплошною чередой пошли деревни, одна за другой, с небольшими интервалами. По пятьсот восемьсот метров. По этому возможности разогнаться больше восьмидесяти километров в час практически не было. И именно в этот момент я краешком правого глаза где-то впереди заметил маленькое пятнышко на дороге, а за ним еще несколько еще меньших шариков на дороге.
У меня так уже один раз было где-то в Швеции, когда на дорогу вышел молодой олень, прорвав рогами дырку в придорожной сетке. Тогда я его скорее не увидел, а просто почувствовал на дороге. И тормозил как во сне, даже не принимая такого решения наяву. Тогда все было как не в этой реальности. И сначала я тормозил как бы мягко, невзначай. Но потом, поняв, что это реальность, и что он не собирается никуда сворачивать, а скорее наоборот остановился, и смотрит прямо на меня тупым непонимающим опасности взглядом. И вот уже тогда мне пришлось испугаться по настоящему, и тормозить, что называется педалью тормоза в пол. Тогда я остановился метрах в трех от него. За мной, но уже с визгом горящей резины, остановились другие машины. "Слава Богу, не в меня" - подумал тогда я. И только тогда, убедившись в том, что все остановились этот подросток плавно, как ни в чем ни бывало, продолжил движение дальше, через поле в лес.
Но это было в Швеции, на трассе, где каждые десять километров имеются специальные туннели, над которыми выгорожены участки природы для перехода через дорогу диких животных.
Но здесь о таких участках никто и не собирался думать. И тем ни менее дорогу кто-то переходил. Собственно так же во сне я начал торможение издалека. Как-то подсознательно понимая, что за мной, то же машины, и они не видят тех, кто переходит впереди меня дорогу. Но все же кто это? Кто эти пушистые, как теперь мне стало виднее, комочки, видимо со своей мамой впереди. Неужели это утка с утятами? Точно! Это они. Какой ужас! Я стал тормозить еще жестче, и услышал скрежет тормозов огромной фуры, следовавшей прямо за мной, и при этом нацеленной мне прямо в жопу.
В этот момент утка с утятами остановилась на мгновение, и начала пятиться задом. Ее дети стали повторять то же самое движение за мамой. Так, не спеша, семья ретировалась. "Ведь они же никогда не перейдут эту проклятую дорогу" - подумал в ужасе я. Захотелось тут же остановиться с аварийкой на обочине, и помочь им перейти. Но тут же пришла в голову мысль, что тогда закатают в асфальт меня. И погибну уже я, а не утиная семья.
Я не стал останавливаться до конца, а взял левее, и продолжил движение, стараясь забыть навсегда этот случай.
-Что же с ними будет теперь? - спросил Егор.

После одного случая, на велосипедной прогулке, в парке, когда Егор в надежде, что голубь будет стоять на месте, не стал тормозить. Он как-то изменился. Голубя ударил лопаткой по голове ребенок, и тот от ужаса решил выбрать альтернативную смерть - под колесом велосипеда Егора, взамен той, что была замешана, и взращена на детской неадекватной жестокости. После этого случая, невольно став причиной смерти несчастной птицы, он стал задумываться над своими поступками, и как мне показалось, во многом пытался даже предвидеть, то, что можно было хоть как-то рассчитать. Во всяком случае, мне стало легко, и спокойно ездить с ним после этого на велосипедах вместе. Может быть, я просто стал больше ему доверять в сложных дорожных ситуациях, больше полагаясь на его адекватность.

-Я даже не буду тебе отвечать на этот вопрос. Мне страшно даже об этом подумать.
Дальше километров десять пятнадцать мы ехали молча. Никто не хотел говорить. На душе было не по себе.
-Это дорога жизни. - Сказал я.
-Как это? - Спросил Егор.
-А так. По этой дороге не ездят. На ней выживают.

В Питер мы въезжали под вечер, и если можно так сказать, против течения. То есть в тот момент, когда все ехали домой из города, мы заезжали в него. Егор мне сказал, что когда он был с мамой в Питере на фестивале Алые паруса, в городе были сплошные пробки, и проехать никуда нельзя было. Где-то в глубине души я надеялся на то, что в нашем случае пробок не будет. Но перед самым КАДом движение встало. Началась пробка. Через сорок минут нам стала ясна ее причина. Элементарная "встречка"
Сам город встретил нас радужно, и обнадеживающе спокойно. Уже где-то в центре нам два раза попадались патрульные машины ДПС. Были выборочные проверки документов. Я уже приготовился к проверке. Но в мою сторону, не смотря даже на Московские номера, даже не смотрели. Это приятно меня удивило. Причем один раз я даже сам стал смотреть прямо в глаза офицеру, а тот почему-то просто отвел свой взгляд. Это обстоятельство просто обескуражило меня. Я бы даже сказал, разрушило все мои представления о мироздании.
Перед выездом из Москвы я посмотрел на карте в Интернете как выглядит наша гостиница, и по возможности постарался запомнить дорогу, что собственно мне, и удалось на все сто процентов. На Казанской улице, перед самой гостиницей, были свободные места под парковку, где я незамедлительно и припароковался.
Так мы приехали в Питер.

Хостел оказался вполне приличным. Рецепшен располагался в центре лестничной клетки бывшего подъезда, четырехэтажного жилого дома. Но, при этом, стены были выкрашены в насыщенные цвета, среди которых был и оранжевый. Все же коридоры были белого цвета, и даже те стены, на которых полностью была сбита штукатурка и виднелась оголенная, кирпичная кладка. Наш номер оказался на втором этаже, и окнами он выходил прямо на улицу, и на нашу машину. Стены номера имели белый цвет. Одна из них представляла собой оголенную, кирпичную кладку.
В тот вечер мы поели и вернулись в номер. Нам нужно было принимать решение о том, куда мы поедем в первую очередь. Егору было все равно. И вся ответственность лежала только на мне. Решение надо было принимать в ночь, чтобы с утра, после завтрака уже уверенно идти  к машине.
-Завтра в Выборг? - Не вдаваясь в подробности, спросил сына я.
-Угу.
-Ты не многословен.
-Я устал.
-А я?
-Не знаю.
-Ладно. Давай спать. В Выборг так в Выборг, сказал я и погасил свет, одновременно включая компьютер, чтобы еще который, очередной раз просмотреть все достопримечательности нашего маршрута.