Бунт

Бунт в дачном кооперативе «Сказка», как отмечали позже правоохранители, был неслучаен. В последние годы жители посёлка обращались в разные инстанции о самоуправстве председателя: мол, превышает полномочия, не отчитывается за полученные в кассе деньги, занимается поборами, не выполняет решения собраний и т.д. и т.п. Но местные власти на все жалобы «сказочников» не реагировали – руки не доходили, видимо.
А начался бунт с пустяка. Глава одной семьи из «Сказки», Антон Митрофанович Берёзкин, в пятницу вечером, 1-го июля, приехал на дачу. Подъехав к решётчатым воротам, он остановил свою старенькую «Ниву» в ожидании сторожа. Из будки вышел, прихрамывая на одну ногу, старик Михеич (его так все звали). В одной руке старик держал зонтик, прикрываясь от палящего солнца, а в другой – лист бумаги. Старик не спеша и деловито дохромал до «Нивы», показал сидящему за рулём Берёзкину тот листок и голосом важного чиновника произнёс:
– Тебя, Антон, не велено пущать.
– Почему? – искренне удивился басовитый Берёзкин.
– Ты взносы не заплатил… Председатель… вишь: список дал, сказал… «кто должник – того не пущать». – Михеич поправил спадающие с тонкого носа очки, ткнул пальцем, согнутым долгой жизнью, в листок: – Вишь: за второй квартал не заплатил… Извини, Антон Митрофаныч, не пущу!
– Да ты что, Михеич! Сбрендил? – забасил Берёзкин. – У меня машина доверху загружена. Одних продуктов сколько!.. Сам знаешь: привёз на неделю. Шесть душ у  меня в доме… трое детей…
– Знаю, Антон, всё знаю… Но приказ есть приказ! Заплатил бы вовремя – езжай на здоровье…
– Заплатил бы… Было бы с чего! Третий месяц зарплату не платят. Весь завод лихорадит…
Пока Берёзкин рассказывал Михеичу о всех проблемах завода, к воротам, вслед за «Нивой», подъехал старенький пошарпанный джип, полный пассажиров. В джипе ждали недолго; оттуда вышла полногрудая женщина, подошла к сторожу, суровая и возмущённая:
– В чём дело, Михеич? Почему не отворяешь?
Старик Михеич стал обстоятельно докладывать о причине задержки, тряс перед глазами полногрудой листком бумаги.
К женщине вскоре пришёл на помощь её муж – в возрасте, но крепкий; майка на нём, мокрая от пота, от бугристых и напряжённых мышц натянулась как тетива и готова была лопнуть. Спросил жену:
– Что за базар?
– Председатель очередную х…ю выдумал… приказ написал, – объяснила, ругаясь, жена; и в тот же миг она вырвала из рук Михеича пожёванный листок, разорвала на куски и швырнула ему в ноги. – Открывай, старик, ворота! Немедля!
Михеич оказался не из трусливых. Он прислонился тощей спиной к воротам, вцепился тонкими руками в крепко сваренные между собой арматурные прутья и заголосил на всю мощь:
– Не пу-у-щу! Караул! Насилуют! По-о-могите…
Из ближайших домов повыскакивали на улицу жители «Сказки», устремились к воротам.
Тут подъехали ещё две машины, пассажиры из них также ринулись к «очагу» напряжённости. Шум, гам, сутолока…
Крепкий мужчина из джипа не терял времени: схватил одной рукой Михеича за воротник засаленного пиджака, а другой, свободной, ощупывал его карманы в поисках ключей от ворот. Старик Михеич рот не закрывал, по-прежнему надрывался:
– Насилуют!... По-о-могите, люди добрые…
Не молчала и не бездействовала сгрудившаяся у ворот толпа. В адрес Михеича раздались угрозы. Особо рьяные замахали кулаками… Правда, отдельные вступались за старика-сторожа, выкрикивали:
– Отвяжитесь от Михеича!
– Михеич тут ни при чём…
– Председателя сюда! Его к ответу!
Последние фразы принадлежали статному и седовласому Ивану Анисимовичу по прозвищу «Историк» (работал в школе учителем истории). Он, подойдя к воротам в числе последних, с ходу вникнул в ситуацию и попытался внести разрядку:
– Михеич, – убеждал Историк толпу, – всего-навсего инструмент в руках председателя. Спрос – с председателя! Председатель у нас вошёл в противоречие… В противоречие с настроением большинства из нас…
– К чему, Историк, клонишь? – зарокотал басом Антон Подберёзкин (он низом рубашки снимал с лица капли пота).
– К тому!.. – не сдавался Иван Анисимович, обращаясь ко всем: – Вы что? Не знаете, чему учит история? История, дорогие мои, учит: власть, вошедшая в противоречие с интересами народа, обречена на поражение. Вопрос в сроках…
Но слушать Историка никто и не думал. Толпа вновь ожи;ла, загудела, заревела… Кто-то кинулся в сторожевую будку, открыл настежь дверь, начал вытряхивать на улицу папки с бумагами…
Нашлись и умельцы. Они – раз нет ключей – принялись снимать ворота с петель…
Большинство же скучились в круг, и оттуда, с зародившегося стихийного собрания, рвались пулемётными очередями фразы, понятные всем:
– Надоело терпеть председателя! Пора менять…
– Деньги на газ давно сдали… Где газ?
– И на асфальт деньги сдали… Третий год по колдобинам прыгаем…
– В суд на председателя!
– Суд долго! Сами судить будем! Подпалим его дом – пусть чешет репу.
Председатель «Сказки» появился внезапно. Как? Никто даже не заметил. Низкорослый, кривоногий, со спадающими на глаза вьющимися чёрными волосами, он втиснулся в круг бушующей толпы незаметно, как бы случайно. Когда его все узрели и поутихли, он осторожно спросил:
– Что обсуждаем, товарищи?
– Тамбовский волк тебе товарищ! – резанула фальцетом полногрудая женщина.
– Какие мы тебе товарищи?! – возмутился громовым басом хозяин «Нивы» Антон Подберёзкин. – Полчаса на жаре! В собственный дом попасть не могу. Продукты детям протухли… Кто ты такой, чтоб отсебятину пороть, приказы писать? Путину что ли написать на тебя, Арон Ёсич?
– Вы, Антон Митрофанович, на полтона пониже… Успокойтесь! – на лице председателя не дрогнул ни один мускул, он был спокоен, гнул своё: – Впереди, господа, – собрание. Там давайте и подискутируем… по существу…
Договорить председателю не дали. В его адрес из толпы зазвучал злой голос:
– Не хе.а себе…Выбил зарплату в пятьдесят тысяч и приглашает дискутировать… Какой год обещаниями нас кормишь?!
Слова эти стали кульминацией. Толпа загудела, пришла в движение. Жители «Сказки» чуть ли не в один голос закричали:
– Где наши деньги? Где? Где…
Женщины первыми бросились с кулаками на председателя. И тот, в какую-то секунду, покачнулся и повалился на каменистую дорогу. Упал полубоком, головой на щебёнку крупной фракции 90-120, которую завезли зимой и вывалили перед воротами, чтобы машины не буксовали. Председатель упал и не шевельнулся.
– Хряпнул, видно, стаканчик… – хихикнул кто-то из задних рядов.
И возникла гробовая тишина. Толпа рассосалась враз. Без слов. Все – устремились по своим домам. Было «застывшие» на дороге машины о;жили и заехали в «Сказку» в проём от снятых с петель ворот.
На месте, возле сторожевой будки, остался один Михеич. Он, полусогнутый, ковыляя с ноги на ногу, подбирал выброшенные на улицу папки и бумаги…
Через какое-то время к месту происшествия подъехали скорая и полицейская машины. Кто их вызвал – загадка по сей день. Михеич поспособствовал докторам, сообща загрузили тело председателя в скорую.
Потом Михеича «взяли в оборот» полицейские – для свидетельских показаний. Попытки полицейских достучаться в какой-либо дом и найти более разумных свидетелей не увенчались успехом; если кто и открывал двери, то говорил, что ничего не слышал, никого не видел.
В понедельник в местной районной газете под заголовком «Смерть председателя» была опубликована заметка; в ней сообщалось: «В прошедшую пятницу в дачном кооперативе «Сказка» скончался её бессменный председатель… Его смерть, согласно медэкспертизы, произошла от кровоизлияния в мозг».