Там, где заканчивается Млечный путь

Он не представлял себе, насколько его внешность была отвратительна и отталкивающа.

На его маленькой планете не было предметов, в которых он мог увидеть своё отражение.

Вы скажете, ведь он мог видеть своё тело, видеть свои конечности.

Конечно. Но для этого нужен был свет и возможность отчётливо видеть.

Видеть со временем в темноте он научился, но как?

Посмотрите на свои руки на фоне беззвёздного неба и луны, которая не вышла навстречу.

Вам остаётся видеть, только используя память. Вынимать из этой памяти воспоминания и складывать их из осколков памяти нужное так нужное для себя.

Хорошее ли было у него зрение? Как можно определить качество чего-то, долгое время не пользуясь этим?

Уходит не только память. Уходит навык пользования.

Память не говорит, что когда-то он ходил не так, что когда-то суставы его нижних конечностей поворачивались в другую сторону. И конечности эти назывались по-другому.

Но важно ли было ему это?

И что ему было важно?

Важно было притяжение.

Это притяжение было источником расставания.

Это расставание сделало его другим.

И всё, что он помнил, - это то, что где-то там он оставил что-то ценное для себя.

Эта память преобразовывала его в миг тоски.
В этот миг на фоне одинокого хвоста млечного пути его силуэт был прекрасен.

В остальное же время, одиноко сгорбившись в поисках пищи, он издавал звуки-скрекот.

Словно гигантский кузнечик, он карабкался по поверхности этой планеты.

Но через нужный промежуток времени он застывал в настороженно вытянутой позе и смотрел в одну и ту же точку на малозвёздном небе.
Из разных мест он смотрел именно в эту единственную точку, не ошибаясь ни разу.

Что заставляло его это делать?

Может быть, какой-то сигнал доступный только ему одному?

Может быть, то, что его отвергло? То, что выкрало из него лучшее, доброе, вдруг в приступе раскаяния обращалось к нему с извинениями?

Может, то, что он оставил, звало его?

Может быть.

Так бывает, когда хозяин подзывает к себе пса, а пёс уже слабо, очень слабо узнаёт хозяина.

Но пёс, пусть и с ослабевшей памятью, где многое вытеснено жизнью после потери.
А это одинокое существо на тёмной планете при расставании не было тем цельным, что прежде.

Расставаясь, казалось бы, с неделимым, растягиваясь, отдаляясь, то, что находилось в тёмном безмолвии на окраине всего живого, оторвалось не там, где существовала граница соприкосновения.

То, что было на другой стороне, во время отрыва забрало то, что заставляет страдать.

И теперь то, что осталось от неравномерного разрыва, продолжало существовать.
И в равные промежутки этого существования то, что осталось, то, что не имело памяти, смотрело в одну точку. В точку, от натяжения с которой существо так неровно разделилось.

Разделилось и осталось тем, что может существовать.

Существовать без красоты, радости и смысла.

Пройдёт время, изменится всё вокруг, появится свет и предметы, способные отражать.

И то, что он увидит окрепшим зрением окажется для него красивым.

Может быть, он найдет здесь ту, кто увидит эту красоту.

Но через равные промежутки времени он застынет в позе ожидания, пока сигнал не угаснет.

Не отрывайте при прощании лишнее. Вам это лишнее потом нести. И это лишнее будет искать родное там, где заканчивается млечный путь.

Лишнее будет сигналом для того, кто в силах будет его принять, но ответить уже не сможет.

Расставайтесь по линии соприкосновения...