Кукла

Мы стояли и смотрели друг на друга широко открытыми глазами. Я, маленькая девочка трёх лет и она – высокая, статная, дорогая фарфоровая кукла в длинном платье «в пол», кокетливой шляпке и при сумочке.
 
«Поздравляю»,-  сказала бабушка.  «Это – тебе, держи. С днём рождения!»
 Я взяла куклу, обняла, прижала к себе. На удивление тело было мягкое, как живое. Это ручки и личико – из фарфора, а внутри она, как живая – тёплая и упругая. Я уткнулась носом в приятно пахнущие длинные волосы, на секунду замерла. Ощущение праздника, восторга и ликования охватило меня. Пахло яблочным пирогом, жареными котлетами. В воздухе витал запах мандаринов и хвои. Новый год только наступил, отбили куранты свои ежегодные 12 раз. Хлопушки, огни, фейерверки.  Шумные, радостные, беспечные голоса, весёлый смех за окнами, украшенных гирляндами и вырезанными из белой бумаги снежинками,  слышались отовсюду.

 «Привет», - услышала я тоненький, звонкий голосок.  Я подумала, что это послышалось  с улицы. «Привет же!» - настойчивее и громче прозвучало вновь. «Я – Элизабет. Смотри!». Из окна в комнату опустилось коромысло радуги. «Радуга – зимой», - успела подумать я, в то время, как мы с Элизабет – голос принадлежал ей - уже бежали, почти летели, вверх по цветным изогнутым полоскам ввысь. «Скорее! Скорее же, а то опоздаем!» - торопила она, держа меня за руку своей маленькой, кукольной ручкой.  И мы бежали, бежали всё быстрее и быстрее. Хлопья снега, валившиеся прямо на радугу были теплыми, почти горячими, но не таяли. Морозный, звенящий стеклянной изморозью, обжигающий щёки и нос, воздух был будто густой молочный кисель с малиновым вареньем. Плюхнешься туда и потеряешься. «Скорее же, Мила! Не оглядывайся!» Мне хотелось оглянуться, но Элизабет говорила так твёрдо, убедительно, будто командир, отдающий приказы, что я не решалась ослушаться, и мы продолжили свою странную гонку.
 
  Наконец в дали я увидела замок. Точно такой же,  как у меня на стене в детской комнате. Ворота были открыты и через секунду мы были уже внутри. Вокруг было много кукольного народа: вот лошадка-единорог, розовая и блестящая. Вот – Серебряное копытце. Стоит и бьёт тоненькой, изящной ножкой, осыпая мостовую  миллиардами самоцветов, бриллиантов и сапфиров. Вот пары фарфоровых кукол с зонтиками, под руку с галантными кавалерами. При встрече дамы делают реверансы, а их спутники приподнимают приветственно шляпы. Зайцы с барабанами маршируют, отбивают дробь и ведут себя не как пугливые, боязливые малые, а как отряд гвардейцев на параде. Чуть не задев меня  хоботом, по небу пронёсся огромный розовый слон.  Оседлавший его гимнаст в серебряном трико  подпрыгивал на его спине,  подлетая ввысь в неимоверных сальто и возвращаясь обратно, будто на пятках у него были магниты.

  «Вот, мы и пришли», - Элизабет нагнулась к стене  кукольного строения, дотронулась до завитка, украсившего здание. Тотчас же  в стене открылась тайная дверца.  Элизабет извлекла оттуда маленький кристалл. «Кристалл желаний», - важно произнесла она. «Потайная дверца открывается только один раз в год. В день рождения. И в этот раз она открылась для тебя, Мила. Держи! Каждый год можно загадывать одно самое заветное желание, которое непременно сбудется! А теперь надо спешить обратно. Ворота Города Желаний закроются и мы не сможем вернуться обратно».
 
 «Мила-а-а-а! Ми-и-и-и-и-л-а-а-а!» - слышала я мамин голос вдали. Ноги  несли меня обратно, всё быстрее и быстрее, мамин голос становился всё отчётливее, громче. «Милочка-а-а-а-а!» Я почувствовала мамину ладонь у себя на плече.
 
«Доченька, ужин стынет, пойдём скорее!», - мама смотрела на меня добрыми глазами, а я прильнула к ней, обняла, выдохнула: «Знаешь, мамочка, я видела слона. Мне так много надо тебе рассказать…»  Мама обняла  меня: «Задремала что ли?» «Наверно», - согласилась я.

 Разжала ладошку. На ней сиял и переливался маленький кристалл.