Оптимальный вариант

     Баба Нюра была очень недовольна реформой системы здравоохранения. Не вообще, не в масштабе страны, конечно, а конкретно в нашем селе. Другие жители тоже ворчали по этому поводу сильно. И поэтому дискутировался этот вопрос при каждом удобном и неудобном случае. И, конечно, в магазине нашем, в «Суперлавке» у Зинаиды.

     - Правильно в местной газете писали, что медицину специально гробят. Хотят, чтобы мы все за деньги лечились, - высказала свое мнение на этот счет доярка Вероника. - Оптимизируют все они там, в Москве, скоро работать будет не кому. Докторов-то все сокращают, а поликлиники на селе с городскими объединяют для экономии средств.
     - Бюджета вовсе не хватает, - со знанием дела вставила Ольга парикмахер. - Как перекроят все больницы в округе, так нам только что и останется, как всем селом ездить в Москву лечиться. А кто не доедет и помрет в дороге - его проблемы.
     - Работать за такую зарплату никто не идет, – уточняя ситуацию, сказала продавщица Зинаида, - поэтому они народ уменьшают, а тем, кто остается, прибавку делают. Только той прибавки три рубля выходит, а работы в три раза больше становится. Вот и врач наш последний участковый, и тот убежал в район, в больницу.
     - Конечно, так работать никто не будет, все сбегут, это понятно. Что делать будем, если фельдшера не выпустят или нового взамен не пришлют? Ума не нахожу! Считай, скоро десять дней уже как фельдшерский пункт закрыт, случись чего, миокард или роды, не знаю, как и обойдется, - сказала баба Нюра.   
     - А ты что бабка, рожать собралась? – спрашивает ее Иван. – Никак от деда Егора?
     - Тьфу на тебя Ванька, ей богу! Серьезные вопросы обсуждаем, а ты со своими глупостями… Вам, кобелям, лишь бы дело свое сделать, а как бабам потом рожать тяжело, не думаете вовсе.
     - Раньше, в старину, в поле рожали, и ничего. А теперь вон без больницы и не можете, – обидевшись на бабкины слова, произнес Иван.
     - В поле? – возмутилась Зинаида. - А где теперь у нас поля? Все в округе приезжие  своими коттеджами застроили. Может, под каменным забором у олигарха рожать прикажешь?
     - Да чего там обсуждать без толку, – серьезно сказала бухгалтер Елена Сергеевна, - если в самой Москве разногласия по этому поводу. Вон коммунисты требуют вернуть все взад, систему  медицинскую в смысле, как прежде было, чтобы бесплатно всех лечили.
     - И правильно требуют! А то приедешь  в поликлинику в город, так сделают какую малость анализов бесплатно, а потом дадут направлений разных. Придешь, а там везде или платить надо или доктору презент дать, а не дашь, так он такое понапишет в карточке, что в обморок ударишься.
      - Прохор мой говорит, что доступность бесплатной медицинской помощи будет и дальше снижаться, - озабоченно выразилась на этот счет Любаня, жена Прохора. - Куда идем, падаем?..      
      - Пусть уж лучше б Николай Николаевич оставался. Он хоть и стал деньги брать, но все ж не такие, как в городе, - подвела итог прений баба Нюра.
      - А что, могут не отпустить? - спросила Вероника, доярка. – Думаешь, посадят его?
      - Могут и срок припаять, - с грустью произнес Иван, - такое дело.      
      При таких его словах Баба Нюра нервно перекрестилась и вышла из магазина. Зинаида с Вероникой призадумались, вздохнули и продолжили заниматься каждая своим делом. Продавщица отвешивать Ольге пшенной крупы, а Вероника пошла на ферму. Такие вот прискорбные дела у нас.

      Давно не был я в Мошкино, считай с самого Нового года. Все дела в Москве писательские.
В эту пятницу приезжаю и, как обычно, сразу к Прохору, дружку своему, разузнать, как и что нового в селе. Зашел к ним в дом. Постучал в дверь. Открыла Люба, жена Прохора.
      Поздоровались.
      - Где хозяин? - спрашиваю я ее.
      - В бане как всегда, - отвечает, - мастерит чего-то.
       - Привет, писатель Львович, – радостно встретил меня Прохор на пороге бани, - давненько тебе не было, заходи. Я тут у себя в предбаннике по столярному делу соображаю.
      - А что у тебя рука перевязана? – спрашиваю. - Порезался что ли?
      - Молотком по пальцу засадил, – говорит, - когда рамы вставлял, да ничего - ничего, Любаня перевязала. Пройдет.
      - Так может к Николай Николаевичу в фельдшерский пункт пойти лучше, – говорю я, - не ровен час заражение какое случиться может?
      - Да ты что, Львович? – говорит он. - Не знаешь еще ничего? Фельдшер уже второй месяц в кутузке сидит, вердикта ждет. А пункт уже третью неделю закрыт.
      - Как сидит?  - спрашиваю. – За какие такие грехи?
      - Так за коррупцию сидит, - отвечает мне Прохор и добавляет, - сейчас прикурю и все тебе расскажу.
      - Все было, кажется, у нас в Мошкино, и драки по пьяному делу на свадьбах, и погони со стрельбой, и выборы скандальные в магазине, но о коррупции этой раньше никто слыхом не слыхивал. А началось все два месяца тому назад, в апреле, как врач наш уволился и в город подался работать. Платят там больше. Остался наш Николай Николаевич совсем один. Людмилу, сестру нашу медицинскую, тоже сократили под эту оптимизацию чертову.
А тут, как назло эпидемия. Грипп людей косит. И как повалил народ, как попер в пункт медицинский, жуть. Ни на что его бедного не хватает. Он и давление, он и кардиограмму, и таблетки, все один! Умотался за неделю. Как не умотаться с таким расписанием-графиком. А пятнадцатого числа ему шестьдесят стукнуло. На пенсию выходить. Он и пошел, оформил, как положено. Только работу не оставил. А так как один он, без медсестрички остался, стал вкалывать за троих. Короче, через неделю совсем замотался наш фельдшер и озверел.
       Как-то утром приходит к нему баба Нюра, заперло ее внутри. Ставит он ей, как положено в таких случаях, клизму. А у него бедного от запарки этой или от того, что ему помимо работы основной горы бумаг писать надо, рука чувство меры потеряла. Вставил он ей крепко! Не рассчитал чуток! А баба Нюра как давай орать не своими словами, что буренка на бойне! Что ж ты, зараза, делаешь? Ты  же мне всю задницу в клочья изорвал, паразит! И убежала в слезах.
      Рассказала бабам нашим, пожаловалась на дело такое звериное. Да подначила других баб, чтобы больше к нему никто не ходил.  Неделю никого в фельдшерском пункте нет, вторую.
      А ему, фельдшеру, если пациента нет, платят меньше. Фельдшера-то понять можно. Сейчас ведь как? За каждого больного по ОМС этому вражьему баллы начисляют. А как нет никого, так и доход пшик, одна ставка. А пенсию ему не индексируют. Не то, что прочим порядочным безработным пенсионерам, кто не работает значит, бабе Нюре, например. Ну и решил он баб проучить. Платные услуги в пункте нашем организовал, Пошел в ногу со временем, как в городе.   
     Утром Зинка продавщица приходит лечиться и глаза у нее на выкат! На стенке гвоздями приделан плакат. Прейскурант значит:
     - Клизма большая - 100 руб.
     - Клизма маленькая  - 50 руб.
     - Укол в попу - 100 руб.
     - Тот же укол не больно - 150 руб.
     - Осмотр тела для дам - 100 руб.
     - Для мужиков. - 200 руб. (Детям до 16 лет бесплатно)
     - Кардиограмма - 500 руб. и так далее…
    
     Ну, Зинка, конечно, возмущаться: - Что ты удумал, старый черт? У нас социальное государство по конституции, медицина бесплатная.
     А он, озверевший, послал ее куда вдаль и все! Не хочешь, не пользуйся! А с Зинкой нашей связываться, сам знаешь, себе дороже выходит. Ну, она и устроила митинг у «Суперлавки» своей! Всех баб подняла на дыбы, креветками их поставила! Бабы, говорит, а этот черт старый бизнес тут себе устроил. Решил на нас, простых труженицах, реформу себе освоить! Такое началось, друг писатель, словами не передать! Правда, нашлись и такие, кто на защиту фельдшера встал. Почему это человек должен за плату воробьиную вкалывать? Всякий труд, мол, должен быть оплачен! Тоже верно. Но народ в массе эту точку зрения не поддержал. И коллективное письмо накатали в Управу. А на утро в четверг забрали его в кутузку. Так и сидит там за коррупцию почти второй месяц уже. Баба Нюра ему пирожки носит.
     - Так, а нового фельдшера так и не прислали? - спрашиваю.
     - Прислали, – говорит мне Прохор, - только он и месяца не отработал. Студента из медицинского института прислали, афроамериканца. Ну, негра по-старому. А кто еще в нашу глушь на такие деньги поедет?  А он, студент этот, в Хоньково квартиру снимал, чтобы подешевле значит, чем в Москве. Да еще не один, а для экономии с соотечественниками своими, тоже афро..-  неграми, или как их черт! - запутался я совсем в нынешней либеральной терминологии…
А как прошел слух про такое дело, так и повалил иностранный народ со всей округи в наш фельдшерский пункт. Наши бабы как не придут, а там уже очередь из приезжих. И все Африка, да еще Азия с Америкой. Бабы давай в набат бить! Что вам тут, басурманам, надо? Что это вы тут очереди создаете? Мошкинцам по два часа сидеть приходится?! В областное министерство Здравоохранения позвонили, сообщили про безобразие это нигерийское. Те уволить его сперва хотели, но подумали, все равно пока никого на это место нет, и оставили. Потом, может, доктор какой молодой согласится к нам приехать. А на сегодняшний день решили, что это оптимальный вариант.    
      Он хороший малый оказался, вину свою признал, обещал исправиться. И, чтобы значит, дружков своих отвадить, чтобы очереди не создавали, взял и огромный плакат над дверью фельдшерского пункта вывесил: «ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ БЕЛЫХ! - ОСТАЛЬНЫМ ПО ПРЕДВОРИТЕЛЬНОЙ ЗАПИСИ» 
     Соотечественники его на следующий день приехали, увидели плакат и пожаловались к себе в деканат, в институт медицинский свой,  на такой апартеид. Его с работы и сняли.  Говорят, могут из института  теперь исключить.
А так, бабы сказывают, хороший доктор из него бы получился. Да и наш он, в православии крещеный. Баба Нюра говорит, что последнее время Вероника доярка подозрительно часто стала болеть. Вот теперь ждем, кого еще взамен пришлют, какой еще вариант для нас отыщут…
 
    Ну, прям и смех и грех с этой оптимизацией здравоохранения у нас, в Мошкино.