Анти-маркс

 
   

Л.М. Имянитов

                АНТИ-МАРКС
                Я думал ; ты всесильный божище,
                а ты недоучка, крохотный божик.
                В. Маяковский
 Основным мотивом Октябрьского переворота (революции) был передел собственности, а основным лозунгом ; «Грабь награбленное», то есть большевики и не скрывали, что грабят. Ещё до революции они приобрели значительный опыт в способах экспроприации. Это не была цивилизованная конфискация, например, по решению суда, а настоящий варварский грабёж, часто с насилием и убийствами. Как теперь говорят, "опричники отдыхают". Поэтому неудивительно, что большевики считали уголовников социально близкими. Это отношение к собственности и тем, кто на неё посягает, сохранилось, как атавизм, и сегодня. Не дай Бог при защите своей собственности нанести ущерб ворюге или грабителю! Его жизнь и здоровье священны! Марксизм в сочетании с российской «нечаевщиной» (терроризмом) уничтожил религиозную мораль (а другой и не было), уважение к собственности, а заодно и ценность человеческой личности и самой жизни. На чём было основано право большевиков на грабёж? В основном на идеях Маркса, на его мнении, что всякий предприниматель, использующий наёмный труд или имеющий в собственности орудия труда, является эксплуататором. На этом основании всякий хозяин мелкой мастерской или бабушка, вяжущая носки на продажу, ; эксплуататоры. Доказательство этого «факта» якобы приведено в «Капитале» Маркса. Этот «Капитал» в силу многословия автора прочло относительно небольшое количество людей, а ещё меньшее количество в нём добросовестно разобралось, ничтожный процент по сравнению с теми, кто с увлечением грабил, разорял, ссылал и убивал. В советские времена каждый, кто добровольно или по принуждению брался за изучение «Капитала», уже заранее во всё верил. Во времена Маркса и Ленина было достаточно грамотных людей, которых Маркс не убедил. Коммунистическая гипотеза Маркса весьма схематична, туманна и практикой не проверена. В её основе лежит сомнительная идея замены личного интереса, как стимула к труду, который служил человечеству всегда, на пропаганду необходимости эффективно трудиться ради светлого будущего. В этом материалист Маркс проявил крайний идеализм. На практике это привело к возрождению рабства, то есть к труду из-под палки.
Известно, что незадолго до 1917 года у Ленина не было никакого плана построения нового «прекрасного» общества, кроме туманных идей Маркса. Он искренне верил в мировую революцию. Простые крестьяне, а также солдаты и рабочие, тоже в основном бывшие крестьяне, вряд ли интересовались идеями Маркса. Зато у них накопилось море ненависти вчерашних рабов (подлого сословия) к «чистому» сословию, которое веками превращало их в подневольную, унижаемую массу, лишало их естественного человеческого достоинства. М.М. Зощенко вспоминает, как, попав в глухую деревню, был поражён тем, что крестьяне кланяются ему до земли только потому, что он по-городскому одетый господин. Это было лет за десять ; пятнадцать до революции. Поэтому революция была не столько социалистическая, сколько антифеодальная. Россия напоминала Римскую империю с её относительно свободными, сытыми и культурными патрициями и сословием бесправных рабов. Читайте, например, Глеба Успенского и Вам станет понятно многое в сегодняшней и вчерашней истории России. Офицеры и священники уничтожались не потому, что они были эксплуататорами. Идеи Маркса начали внедряться вместо религии уже после революции. При этом к трудам Маркса, Энгельса, Ленина, а затем и Сталина отношение было религиозно-догматическое, как у христианина к Библии. Никому и в голову не могло прийти с чем-нибудь не согласиться и что-либо критиковать. Слово «оппортунист» синоним слова «еретик». Так называемая Ленинская гвардия, которая ответственна за бесчеловечный коммунистический эксперимент над народами России, жестоко поплатилась за свой марксистский фанатизм. Она была уничтожена Сталиным морально и физически. Уничтожены были как вожди (от Троцкого до Бухарина), так и многие рядовые борцы. Политический авантюризм наказуем.
 Одним из основных пережитков ПСЧ (простой советский человек или постсоветский), укоренившихся в его сознании с младенческого возраста, можно считать почти религиозное подсознательное уважение к классикам марксизма-ленинизма и тому незамысловатому набору «истин», надёрганных из марксистских текстов, знание которых является, по убеждению ПСЧ, залогом его мудрости и возвышает его над всем остальным несознательным человечеством. Пережив полный крах марксистских идей, заплатив дорогую цену за исторические ошибки и с большими потерями возвращаясь к демократическому рыночному капитализму, многие ПСЧ продолжают верить в справедливое распределение благ «святыми» государственными чиновниками. Многие из таких ПСЧ стали богатыми и преуспевающими предпринимателями, высокопоставленными чиновниками, но «пережитки социализма» довлеют над ними. Возможно, они просто используют в своих политических целях менталитет миллионов ПСЧ.
 Несмотря на то, что в советские времена огромное количество «учёных» в течение многих десятилетий занималось изучением, толкованием и преподаванием марксистско-ленинского наследия, в головах ПСЧ, независимо от уровня образования и глубины изучения, в сухом остатке оказалось не очень много примитивных идей. По вопросу о том, что, например, обозначает слово «коммунизм» и у профессора-марксиста, и у дворника объём знаний примерно одинаковый.
 До Маркса существовал только один способ реакции общества на эгоистические свойства человеческой личности: использовать их максимально на благо человека и общества. Это Маркс отмечает в «Капитале». Коммунисты сформировали свою идею гармоничного общества на другой основе: на преодолении личной заинтересованности, на альтруизме. Поэтому их и называли утопистами, так как они стремились переделать человека. Большевики, придя к власти, с этого и начали, что и привело к такому масштабу репрессий. Маркс рассчитывал на добровольный процесс перевоспитания грамотного демократичного европейского человека (он считал таковым пролетария). Наименее приспособленной под социализм-коммунизм он считал Россию с её рабскими традициями. Но именно в странах с рабскими традициями (Россия, Китай, Камбоджа) можно было имитировать социализм, хотя и не на добровольной демократической основе. Коммунизм Маркса, как новая религия, превратился в тоталитарную секту, каких и до Маркса, и после было достаточно. Тоталитарная религиозность отличается от обычной двумя особенностями: во-первых, наличием живого или неживого вождя вместо невидимого мифического Бога, во-вторых, отсутствием добровольности. Вождь имеет неограниченную власть над паствой, над имуществом и жизнью каждого. Паства в значительной своей части состоит из зомбированных фанатиков или запуганных рабов. Если коммунистическую идею заменить другой, например, нацистской, то получим похожую секту. И неважно, что вождь внешне и внутренне убог, что он не может дать обещанного рая, а, наоборот, приводит паству к краху. Фанатики видят то, что хотят видеть. До сих пор находятся идеологи, которые отмечают склонность российского народа к коммунизму, принимая за коммунизм его рабскую имитацию. Вся жизнь фанатика регламентирована и подчинена одной идее. Все научные дисциплины в советские времена автоматически приобрели прилагательное «марксистско-ленинский». Слава Богу, не дошли ещё до марксистско-ленинской математики или химии, но к этому всё шло. Некоторые разделы естественных наук, например генетика, уже были объявлены антимарксистскими. Некоторые марксистские идеи оказались настолько неприличными, что о них быстро забыли. Возьмём, например, обобществление жён и детей и вообще распад «буржуазной» семьи. Об этом можно прочесть в «Манифесте коммунистической партии».
 В чём-то классики оказались правы.  Марксистские эксперименты над народами бывшей Российской империи действительно привели к тому, что огромное количество детей оказались вне семьи на попечении государства, так как семья нуждается в определённой материальной и моральной устойчивости, что, конечно, при революционных переменах она получить не всегда может. Вождям пролетариата не до семьи, у них более глобальные заботы.
 Из чего же всё-таки состоит марксистско-ленинское мировоззрение ПСЧ? Оговоримся ради исторической справедливости, что Ульянов-Ленин здесь совершенно не при чём. Он никакого учения не создавал. Он действительно исписал много бумаги, так как, подобно Марксу, нигде не состоял на службе и имел много свободного времени (до революции). Как и Маркс, он обладал феноменальным самомнением. В своих трудах он либо отстаивал марксистские идеи, в основном методом навешивания ярлыков, либо занимался практическими вопросами захвата и удержания собственной власти, которую он называл диктатурой пролетариата. Бодрое утверждение Ленина: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», ; апофеоз бессилия доказать его верность на бесчисленных страницах сочинений. Чем больше бумаги исписано для доказательства какой-либо истины, тем она менее достоверна.
 Но вернёмся к ПСЧ. Что же мы находим в марксистско-ленинском «разделе» головы ПСЧ, кроме светлых образов вождей? Прежде всего, это несколько примитивных, расхожих истин вроде «Бытие определяет сознание», «Материя первична, а сознание вторично», «Свобода есть осознанная необходимость» и т. п. Ну и что? Реального приложения к действительности всё это не имеет, судьбы мира и отдельного человека от этого не зависят. Верно, например, что «жизнь есть способ существования белковых тел», но разве этим исчерпывается понятие «жизнь»? Чем свобода по Марксу отличается от несвободы? Несвобода тоже есть осознанная человеком (рабом) необходимость. Вспоминая вузовский курс основ марксизма-ленинизма, заметим, что эта наука имеет три источника и три составных части. И источники, и составные части не имеют причинно-следственной связи и при механическом соединении не создают новое качество, то есть новую науку, новую истину. Философия так и осталась философией, политэкономия так и осталась экономикой, а научный коммунизм так и остался утопией. Коммунизм подаётся марксистами как некое научно обоснованное и непреложно доказанное будущее человечества, не как гипотеза, а как доказанная теорема. В действительности существует только одна естественная дисциплина ; математика, в которой та или иная новая истина может быть обоснована на бумаге («на кончике пера») без проверки опытом. Все остальные естественные и общественные науки требуют подтверждения гипотез опытом. Уже только поэтому научный коммунизм больше, чем на гипотезу, не тянет, и его апологеты ничем не отличаются от верующих. Человечество состоит из миллиардов личностей, каждая из которых по-своему воспринимает мир и влияет на общечеловеческую судьбу. Если соединить все ЭВМ в одну и всех футурологов собрать вместе, то и тогда предсказать более или менее точно ход истории будет невозможно. Поэтому попытка Маркса в этом направлении беспомощна и выглядит утопично. Да и сам Маркс не рассматривал своё учение как догму и вполне диалектически предполагал, что оно может в развитии превратиться в свою противоположность. Предсказывать будущий ход истории, поведение масс только на основании экономических законов развития общества, не имея представления об особенностях человеческой личности, это всё равно, что изучать космос как скопление планет и звёзд, ничего не зная о микромире (микрочастицах материи и квантах энергии, наполняющей космос).    Где исчерпывающий свод этих самых законов общественного развития, о которых пишет   Маркс, и который позволил ему предсказать будущее человечества? Попытки рекомендовать обществу тот или иной путь политического развития только на основании знания (пусть и глубокого) экономических законов продолжаются и сегодня. Многие грамотные экономисты до сих пор не понимают, что экономические законы ; это только часть факторов, определяющих развитие общества.
 Тем не менее, упомянутые классики заслуживают уважения как учёные, проработавшие огромный исторический и экономический материал. Некоторые их идеи заслуживают признания, например, идея о фетишизме законов общественного развития, их независимости от воли людей. Можно согласиться с универсальным критерием общественного прогресса. По Марксу, то общество можно признать более совершенным, в котором подавляющее большинство достигло наибольшей материальной и духовной свободы (не путать с пресловутой духовностью). Значит, дело не в том, каким «-измом» проштамповано общество. Отсюда недалеко и до прав человека как основы духовной и материальной свободы. Трудно спорить с Марксом  по поводу его отношения к государству и силовым структурам, как к механизмам подавления прежде всего собственного народа. Маркс подверг исчерпывающей критике бюрократию и был приверженцем демократических ценностей и свобод. Непонятно только, как он смог их совместить с диктатурой пролетариата. Да и в основе придуманного им социализма-коммунизма лежит замена собственника бюрократом. Малопонятно, почему менее квалифицированные исполнители (пролетарии) должны управлять учёными, инженерами, организаторами производства и интеллигенцией вообще, на знаниях и интеллекте которых основаны все достижения общества. Это стремление заменить свободного собственника силовиком-бюрократом (государственником) прослеживается в России и в наше время как тяжёлое наследие «социализма» (и феодализма).
 Любое насилие, любая диктатура основана на иерархии, то есть власть распределяется в правящем классе неравномерно. Наверху находится вождь или диктатор, имеющий максимум власти, ниже ; вельможи различных рангов, наделённые разной степенью  власти и подавляемые вождём; примерно как в армии. Поэтому диктатура пролетариата, где бы её ни пытались осуществить, неизбежно превращалась в диктатуру над пролетариатом. В данном случае диалектика, на которую уповал Маркс, не сработала и единства противоположностей ; демократии и диктатуры ; не получилось. Не помогло и избиение интеллигенции: ни в России, ни в Китае, ни в Камбодже, да и вообще нигде.
Вожди от своей власти обычно добровольно не отказываются, а наоборот, укрепляют её, не ограничивая себя в средствах. Такая система может какое-то время существовать только там, где народ поколениями жил в рабстве, привык к нему и не чувствует потребности в свободе. Атрофия потребности в свободе личности ; тяжёлая хроническая и наследственная болезнь народа. Современные средства массовой информации (и дезинформации) облегчают его зомбирование. Исключение составляли так называемые страны народной демократии, находившиеся под боком могущественного соседа. Они ничего изменить не могли. (Интересное словосочетание ; «народная демократия». А какая ещё бывает?)
 На чём держалась подобная диктатура? Во-первых, на оглуплении и запугивании общества путём репрессий по отношению к интеллигенции и вообще к тем, кто позволяет себе самостоятельно мыслить, на тотальном надзоре и постоянно поддерживаемом страхе перед репрессивным аппаратом. Во-вторых, на освобождении от многих прежних моральных обязательств ; религиозно-нравственных, семейных, ; от необходимости добросовестно трудиться, так как труд в условиях «уравниловки» и дефицита поощрялся только на словах, что способствовало люмпенизации общества. Мы знаем, что представляла собой элита советского общества, для которой, за редким исключением, не существовало никаких нравственных устоев, только страх перед начальством. Взаимоотношения и лексикон везде ; от тюремной камеры до министерского кабинета ; были похожи. В-третьих, диктатура держалась на идее враждебного окружения, державности, собственной «особости» и превосходства, светлого будущего. В-четвёртых, на умелом воздействии на эмоциональную сферу. В самые тяжёлые времена репрессий звучала бодрая и лирическая музыка, ставились радостные, комические и лирические фильмы, устраивались массовые карнавалы-демонстрации. Это имитация пира во время чумы. Главное правило выживания в таком обществе ; не выделяться, не быть самостоятельно мыслящим, не приближаться к властям, так как это тоже была зона повышенной опасности.
 Но вернёмся к марксизму как науке о пороках капиталистического общества, его неизбежной революционной замене обществом всеобщего равенства и о светлом коммунистическом будущем человечества.
О классиках марксизма я, как всякий ПСЧ, узнал с раннего детства, так как портреты их были везде. Я узнал, что эти бородатые люди осчастливили человечество, объяснив ему, неразумному, как достичь всеобщего счастья. Они изучили и открыли все законы общественного развития, обличили капиталистическое общество с его эксплуатацией человека человеком и доказали, что всё зло в частной собственности на средства производства. Попутно они обнаружили, что Бога нет и религия вредна. Они разделили общество на два враждебных класса: пролетариат (в основном промышленные рабочие) и собственники средств производства и капитала (они же организаторы производства). Куда определить мелкого собственника крестьянина было неясно, так как крестьянин является одновременно создателем материальных ценностей и мелким собственником. Поэтому крестьян в зависимости от текущего момента то использовали как союзников пролетариата, то жестоко репрессировали.
 Вспомним раскулачивание, коллективизацию, голодомор и их современные последствия. Сегодня (как и вчера и позавчера) перед нашим обществом стоит всё та же нерешённая задача: восстановление сельского хозяйства.
 Что касается интеллектуальной элиты общества, которая в основном и ответственна за технологический, культурный, нравственный прогресс человечества, то она вообще в процессе классовой борьбы выпала из рассмотрения. Её либо для чего-нибудь приспосабливали, например, для электрификации или милитаризации (создания образцов оружия), либо соединяли в управляемые творческие союзы, либо высылали и уничтожали, что приводило к одичанию, то есть оглуплению и хамству.
 Классики объяснили, что пролетариям всех стран надо объединиться, устроить мировую революцию, обобществить средства производства, жён и детей, после чего можно будет построить коммунизм, где «от каждого по способностям, каждому по потребностям». То есть менее способные будут всё равно жить за счёт более талантливых и работоспособных, но эксплуатацией это почему-то считаться не будет. Все будут настолько довольны и счастливы, что разбираться, кто сколько сделал, не захотят. Весь этот нехитрый набор идей удалось внедрить в сознание миллионов, в котором после отказа от религии освободилось достаточно места. Несмотря на то, что горькими и кровавыми плодами этих идей человечество уже пресытилось и даже большинство современных диктаторов стесняются вспоминать о пресловутых классиках, есть ещё много людей либо фанатично этим идеям преданных, как коммунисты, либо уважающих эти идеи на подсознательном уровне, поскольку впитали их с детства, либо те, кто пережёвывание марксистско-ленинской «жвачки» сделал в своё время единственной профессией и ни на что другое не способен, как руководящие кадры коммунистических партий.
 В вузе, проявив большой интерес к общественным наукам (что нетипично), я получил в систематизированном виде набор знаний по марксистской философии, политэкономии, научному коммунизму. Тогда ещё не возникло критического отношения к их основам. Вызвало только удивление полное несовпадение советской действительности с этими идеями, на основе которых она якобы построена. Оказалось, что СССР не был добровольным союзом свободных республик, что власть принадлежала не демократически избранным Советам, а партийным чиновникам, что социализма, основанного, по Марксу на народовластии, не существовало. Для того чтобы как-то связать марксистскую теорию с советской действительностью была придуман штамп: «Социализм построен окончательно, но не полностью». (Или наоборот?) И все, включая марксистскую профессуру, относились к этому совершенно серьёзно. Всё это побудило меня критически мыслить, и если во времена чехословацких событий я ещё верил в «социализм с человеческим лицом», то уже в 70-е годы, вкусив «социалистических производственных отношений» и прочих радостей, я эту веру утратил. Она сменилась убеждённостью в ошибочности марксистских идей, их несоответствии человеческой природе. Захотелось стать тем андерсеновским мальчиком, который воскликнул: «А король-то голый!»
 В каждом вузе обязательно была кафедра философии или марксизма-ленинизма, где целый коллектив начётчиков занимался преподаванием «основ». Возможностей толкования трудов у них было гораздо меньше, чем у толкователей Библии или Корана. При этом они писали статьи и защищали диссертации. Выработался своеобразный тип этих учёных. Куда делась вся эта армия? Похоже, что некоторые из них пошли в политологи.
 Особенность Маркса (как и Энгельса) состояла в том, что он был одновременно и философом, и историком, и социологом, и, как теперь говорят, политологом, и экономистом, и правоведом, и «вождём пролетариата». Даже великий Леонардо был «всего лишь» одновременно великим художником и выдающимся изобретателем. Всего лишь. И этого более чем достаточно.
 Что же сами классики и их последователи считают основным научным достижением Маркса? Основным открытием Маркса является доказательство эксплуатации человека человеком при капитализме (то есть противным, толстым и хитрым буржуем бедного благородного пролетария). Маркс якобы открыл и математически доказал, что рабочий работает на себя только часть рабочего дня, а остальную часть трудится на капиталиста. Доказательство же этого факта можно найти только в многотомном «Капитале», для чего он в основном и написан.
 Как уже отмечено выше, вся биологическая жизнь на Земле имеет некий вектор, стремление к самосохранению, самосовершенствованию и экспансии. Мы, может быть, не очень точно, назвали это жизненной волей. Разум, какого бы совершенства он ни достиг, является только инструментом жизненной воли. В человеческом обществе выражением жизненной воли является личный интерес, частная инициатива, на которых строится рыночная экономика.
 Видя несовершенство жизни общества, которая никогда не может быть похожа на рай, утописты, в том числе и классики марксизма, предложили построить экономику и общественные отношения не на экономических законах, а только на правилах, основанных на выдуманных идеях и гипотезах. Всё человечество должно было перестроить свою жизнь по рецептам, предложенным одним человеком по фамилии Маркс. Такая идея кажется совершенно нелепой, но она была воспринята миллионами. Она породила сталинизм, маоизм и прочие «-измы». Это лишний раз доказывает несовершенство разума и его непригодность (на современном уровне) для регламентации всей жизни такой сложной структуры, как человеческое общество. Можно иногда удачно решать частные, например, макроэкономические задачи, да и то с переменным успехом.
 Классики дали рецепт устранения зла, выражающийся в запрете на частную собственность, её экспроприации (красивое название для грабежа) всем обществом путём установления так называемой диктатуры пролетариата и построения мифического коммунизма. Этот массовый грабёж и передел собственности и называется социалистической революцией. Маркс не стал подробно разбираться в том, что такое диктатура пролетариата, так как всё-таки был учёным и привык анализировать, а не придумывать факты, зато его последователь Ульянов-Ленин показал миру, что такое пролетарская революция (террор) и диктатура пролетариата во всём их "великолепии".
 Но вернёмся к многотомному «Капиталу» и рассмотрим его как научный труд, то есть ожидая объективности, точности и определённости терминологии, учёта всех факторов, имеющих отношение к предмету исследования, отсутствия эмоционального подхода, предубеждённости и личных пристрастий исследователя.
 Эксплуатация в прежних формациях (рабовладельческое, феодальное общество) известна давно и очевидна, так как вытекает из политического (юридического, правового) бесправия низов общества, и не требует научного доказательства. Почему же в капиталистическом обществе она столь завуалирована, что требует многотомного обоснования гениальным Марксом? Другому не справиться. До Маркса никто не знал, что хитрый капиталист отдаёт рабочему меньше, чем рабочий заработал, а оставляет часть средств на развитие производства и собственное потребление. Для доказательства этой, казалось бы, несложной идеи Маркс и написал несколько толстых томов, именуемых «Капитал». Уже из этого следует, что столь несложная идея не очень очевидна. (Эйнштейн исписал гораздо меньше бумаги для доказательства неизмеримо более сложных и неочевидных истин.) Попутно Маркс раскрыл нам всю механику капиталистического товарного производства и всю его экономику.
 В «Капитале» прослеживаются два различных подхода к изучению современного Марксу капитализма: объективный, научно-экономический и субъективный, нравственный.
 С точки зрения объективно-экономической, капиталистическое общество живёт и развивается как некий единый организм, где каждый свободный член этого общества, участвующий в производстве и потреблении разнообразных материальных и духовных ценностей, в совокупности с другими необходим для существования и развития всего общества и заинтересован в этом развитии. Это совокупность владельцев капитала, частных собственников различного уровня, рабочих, учёных, инженеров, торговцев, деятелей искусства, военных и т. п. Каждый выполняет свою функцию, и все зависят от каждого. (Под капитализмом я здесь понимаю нормальный демократический капитализм с гражданским обществом, свободными средствами массовой информации, независимыми честными судами и прокуратурой, а не то, что мы имеем сегодня в России.)
 Хотел Маркс этого или нет, «Капитал» выглядит как гимн капиталистическому производству с его огромным потенциалом развития производственной, научной, духовной деятельности человека, в основе которой лежит свобода личности. Система работает в автоматическом режиме с минимальным регулирующим вмешательством государственной бюрократии. «Единственная сила, связывающая людей на рынке, ; это личный интерес, но именно из этого рождается общая выгода, общий интерес», ; пишет Маркс. И ещё: «В обмене (сфере обращения) господствуют свобода, равенство, собственность и личная заинтересованность». Капиталистическое общество ; это поступательно развивающееся общество, так как любой застой (по Марксу, простое воспроизводство) ; предвестник деградации. «Рост производительности труда и накопление капитала приводит к росту заработной платы», ; это из «Капитала». «Конкурентная борьба ведётся путём удешевления товаров», ; пишет Маркс в своей работе.
 Именно потребность в развитии, в расширенном воспроизводстве, в совершенствовании орудий труда, росте его производительности рождают потребность в прибавочной стоимости. Связь прибавочной стоимости (прибыли) и эксплуатации ; это вопрос отдельный.
 Маркс, как моралист, демонстрирует в том же «Капитале» другой подход: весь процесс производства, его совершенствования, роста ассортимента и качества товаров, машинизация и облегчение труда ; всё это нужно только капиталисту, владельцу предприятия. Для рабочего труд на капиталистическом предприятии ; печальная необходимость. «Рабочий трудится на капиталиста, а не на самого себя», ;говорится в «Капитале». «Быть производственным рабочим вовсе не счастье, а проклятие», ; пишет Маркс. Большинство людей вообще получает удовлетворение не от процесса производства, а от процесса потребления. Исключение иногда составляет творческий труд, но и он платежом красен. Так уж устроен человек. Какое уж тут счастье? Даже и на «коммунистическом» производстве. Вспомним, как советская пропаганда рекламировала «радостный» труд, в том числе и труд заключённых. Но тем не менее труд, пусть и на капиталистическом предприятии, ; основа существования для рабочего и его семьи.
 Сомневаюсь, чтобы Маркс мог предложить рабочему взамен что-нибудь реальное. Разве что пограбить (что он и предложил).
 Не хочется, уподобляясь классикам, навешивать ярлыки, но такое утверждение Маркса выглядит демагогически. Да и трудится человек не только на работодателя и на себя, так как результаты его труда нужны, как правило, другим, за что он и получает средства для жизни.
 Уделяя основное внимание процессам производства и товарно-денежного обмена, Маркс очень мало интересуется процессом потребления.      Производство не может существовать и тем более развиваться, если производимые товары не потребляются и их стоимость не возвращается производителю с прибылью. А кто может потреблять все эти блага, для кого Форд изготовил миллионы автомобилей? Да те же рабочие, которые во времена Маркса и позже составляли значительную часть общества. Для этого их зарплата должна была расти, а рабочее время уменьшаться, так как потребление тоже требует времени. А Маркс, признавая это, говорит об «абсолютном и относительном обнищании пролетариата». Проблема реализации производимого товара, проблема конкуренции, висит над любым фабрикантом, как дамоклов меч. Банкротство и разорение не такое уж уникальное явление. Так что у капиталиста свои проблемы. Но Маркс не любит капиталиста, он любит рабочего, хотя капиталист ; это не только крупный фабрикант или банкир, но и мелкий производитель-собственник, зачастую непосредственно участвующий в производстве. Впрочем, к экономике, как науке, эти эмоции отношения не имеют. У капиталистической системы, как системы быстро саморазвивающейся, есть свои проблемы. Это дисбаланс производства и потребления, приводящий к кризисным явлениям, это зависимость материальной стороны производства и товарообмена от общественного сознания, вкусов и предпочтений людей, от их эгоистических интересов, которыми не всегда возможно управлять.
 Во времена Маркса, да и в более поздние, не были известны способы регулирования капиталистической системы и минимизации последствий кризисных явлений. Сейчас, с помощью регулирующих фондовых бирж, накопления валютных резервов и других мер, в которых я, не будучи экономистом, не разбираюсь, кризисные явления если и не устраняются, то минимизируются. Да и в прежние времена капиталистическая система демонстрировала свою способность к довольно быстрому самовосстановлению. Но Маркс, хотя и был великим экономистом, не стал изобретать методы усовершенствования системы, как это позже делали другие выдающиеся экономисты, а сразу предложил более простой хирургический метод ; мировую революцию с последующим неизбежно коммунизмом.
 При капитализме происходит не только процесс преобразования капитала, добросовестно изученный Марксом, но и рост производительности труда, увеличение количества и качества товаров и услуг, рост благосостояния всего общества, включая и рабочих, общее улучшение качества жизни, уменьшение рабочего времени. Всё это взаимообусловлено, общеизвестно и признаётся самим Марксом. Я здесь не рассматриваю негативные последствия, в основном экологию. Эти глобальные процессы связаны с ростом численности населения, качества жизни и потребления.
 Но вернёмся к вопросу об эксплуатации человека человеком при капитализме. Какую форму она может приобрести, если люди в правовом отношении свободны и равны, а насилие преследуется по закону? Она может приобрести только одну форму ; неравного обмена товара (в том числе и труда). А что такое равный обмен? Математически равный или юридически равный, то есть юридически справедливый? Математически равный товарообмен не имеет смысла, так как возможен только в случае одинаковых товаров. Но зачем менять, например, яблоки на такие же яблоки? Юридически (правовой) справедливый обмен ; это обмен, основанный на добровольной ДОГОВОРЁННОСТИ. Но какой же может быть несправедливый обмен, если каждый вправе защищать свои интересы, в том числе и экономические, с помощью выборных представителей в правительстве, через профсоюзы, суды и т. п.? А Маркс пишет свой многотомный труд, чтобы поймать на обмане хитрого и жадного капиталиста, который, как он считает, недоплачивает бедному наивному рабочему за его труд, то есть даёт рабочему меньше, чем получает от него.
 Вот теперь мы подходим к самому интересному вопросу: как правильно определить стоимость товара, в том числе и труда, и существуют ли вообще какие-либо точные универсальные численные методы определения этой стоимости? С незапамятных времён человек занимается товарообменом, так как разделение труда возникло задолго до капитализма. При этом, не имея никаких точных оценочных критериев, людям приходится волюнтаристским путём устанавливать количественную сторону обмена, то есть путём взаимного согласия, ДОГОВОРЁННОСТИ. «Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон», ; говорил один нетрезвый персонаж из «Двенадцати стульев». Появление денег ничего не изменило, но возникла иллюзия математически справедливой цены.
 Слово «равенство» имеет по крайней мере два значения: правовое (юридическое) и арифметическое. Не дай Бог их перепутать! В математике бывает два вида равенства: абсолютное, тождественное и относительное, как, например, в уравнении с неизвестными, которое превращается в тождество только при определённых значениях неизвестных. По правилам математики сравнению подлежат только либо неименованные числа, каждое из которых содержит точное количество эталонов (эталоном является единица), либо величины с одинаковым наименованием, например, однородные предметы или физические величины. С ними можно производить математические действия. Можно количественно сравнивать яблоки с яблоками, но нельзя ; яблоки с очками. Можно сравнивать тепловую энергию с механической работой, так как для них существуют постоянные переводные коэффициенты, определённые экспериментально.   Но разделение труда заставляет человека сравнивать в процессе товарообмена разнородные товары, и не только товары физически определяемые, то есть определяемые органами чувств или приборами, но и такие элементы, как уровень квалификации, полезность человеческой деятельности (например, труда), эстетическая ценность и т. п.
 Для удобства и универсальности такого сравнения были придуманы деньги. Основное их преимущество, помимо того, что они служат универсальным аккумулятором потребительской ценности (стоимости), могут длительно храниться, легко перемещаться, состоит в их однородности, то есть с ними можно производить любые точные математические расчёты. Это создало иллюзию точной универсальной количественной оценки всего, что может быть товаром, и иллюзию математически точного обмена разнородными товарами. В действительности обмен денег на товары и оценка с их помощью потребительской стоимости не изменили условного характера оценки стоимости. В его основе по-прежнему лежит добровольная договорённость, но не при непосредственном обмене одного товара на другой, а с помощью денежного эквивалента, при этом договариваться приходится не единожды, а дважды, то есть при денежной оценке как одного, так и другого товара. Таким образом, по-прежнему господствует добровольная ДОГОВОРЁННОСТЬ, за исключением, конечно, случаев насилия (грабежа) или тайного воровства, которые должны быть наказуемы обществом. Иногда эта добровольность нарушается руководящей бюрократией, которая может влиять на цену установлением, например, нормы прибыли или налога на добавленную стоимость, таможенных налогов  и т. д. При этом бюрократия вынуждена следить за реакцией рынка, чтобы его не обрушить. Но у добровольной договорённости и у государственного вмешательства есть общий элемент ; волюнтаризм. В обоих случаях полезная человеческая деятельность оценивается произвольно с учётом воли продающей и покупающей стороны, воли государства, но без попытки выразить полезность или потребительскую стоимость какой-либо универсальной количественной физической величиной, поскольку её не существует в природе. С развитием рынка и конкурентной среды, с расширением товарообмена в пределах государства и мира в процесс договорённости стали вмешиваться статистические рыночные закономерности, что усиливает иллюзию математически равного, объективного и точного товарообмена. В действительности товарообмен по-прежнему носит характер юридически справедливой, ненасильственной, добровольной договорённости, (кроме случаев государственного вмешательства, которое может быть связано лишь с небольшой коррекцией), но не строго математической операции. Иллюзия математически точного определения цены товара связана также с тем, что входящие в него его исходные купленные изделия и материалы уже имеют фиксированную продажную рыночную цену, которая входит в расчёт цены товара. Назначаемая продавцом добавка к цене ; это более или менее произвольно определяемая стоимость вложенного труда, накладные расходы и прибыль. Ограничивается и регулируется цена рынком в условиях свободной конкуренции.
 Все эти рассуждения необходимы для определения достоверности и научной ценности попыток Маркса обосновать эксплуатацию рабочего работодателем, то есть обман рабочего при оценке его труда какой либо универсальной объективно существующей величиной, которая вместе с тем должна быть скрыта и неочевидна.
 Гениальное просто, поэтому Маркс предложил оценивать любой товар, любую потребительскую стоимость количеством и качеством затраченного труда, а не любой услугой, которую один человек более или менее добровольно оказывает другому, как это было всегда.
 «Величина стоимости данной потребительской стоимости определяется лишь количеством труда», ;  утверждает Маркс в «Капитале», но поскольку что такое количество труда, в каких универсальных физических единицах оно выражается, неизвестно, Маркс измеряет его рабочим временем. Заканчивая фразу, он пишет далее: «…или количеством рабочего времени, общественно необходимого для её изготовления». Что такое общественно необходимое рабочее время, остаётся загадкой. Что это за физическая величина, которой можно математически точно, достоверно измерить количественно любую потребительскую стоимость и количество любого затраченного труда? Никаких обоснований и доказательств не приводится. Поверим Марксу на слово. Маркс нашёл то, что ему требовалось, то есть некую универсальную величину, достоверность которой скрыта и уж совсем неочевидна! Действительно, ценность любого товара связана со всем объёмом человеческой деятельности, необходимой для его изготовления и доставки потребителю. Можно ли назвать всю эту деятельность словом «труд», или только часть её, то есть сам технологический процесс изготовления? Из чего состоит эта деятельность? 
 За что платит потребитель, получая в своё пользование необходимый ему товар? Он платит за всю совокупность действий, которые были необходимы для производства, хранения и доставки товара потребителю. Сюда включаются риск и организационный талант собственников, удачно вложивших свои средства в производство (это Маркс точно не учитывает), талант менеджеров, организаторов производства, творческая деятельность учёных и инженеров по созданию товара данного вида и технологии его изготовления, труд производственных рабочих, транспортников, складских работников, работников в сфере рекламы и торговли. Маркс не даёт чёткого определения понятия «труд», но можно понять, что он имеет в виду только деятельность производственных рабочих. По Марксу, процесс труда происходит в два этапа: сначала в воображении, а потом в материальной форме. Но эти два этапа очень часто осуществляются разными субъектами. Первый происходит в головах учёных и инженеров, наделённых талантом и обширными знаниями, а второй ; в руках рабочих с помощью орудий труда, производство которых прошло те же две этапа. Это тот случай, когда сознание первично и по последовательности, и по значимости. При всём уважении ко всякой добросовестной человеческой деятельности, в том числе и к труду рабочего, интеллектуальную деятельность следует признать основной, тем более что труд рабочего всё больше и больше заменяется автоматикой.
 Марксистское определение понятия «труд», взятое из «Советского энциклопедического словаря» (издательство «Советская энциклопедия», 1986 год), таково: «Целесообразная деятельность человека, направленная на видоизменение и приспособление предметов природы для удовлетворения своих потребностей». То есть труд ; это деятельность. А что такое деятельность? Из того же источника следует: «Деятельность ; это специфическая человеческая форма отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование в интересах людей. Деятельность включает в себя цель, средства, результат и сам процесс. Маркс исходит из целостного понимания деятельности как органического единства чувственных, практических и теоретических форм деятельности». Чтобы мы делали без Маркса? Никогда бы до этого не догадались! «Партия нас учит, что газы при нагревании расширяются». Всё правильно, но никаких количественных оценок. Органическое единство, может быть, и есть, но указанные виды деятельности осуществляются зачастую разными субъектами, и потом им приходиться разбираться, кто сколько сделал и кому какое количество благ полагается. В этом проблема.
 Посмотрим, какие определения труда даёт Маркс в «Капитале»: «Труд ; создающая стоимость субстанция», «Труд ; расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле». Речь идёт, по-видимому, не о творческом, интеллектуальном труде.
 «Труд ; функция человеческого организма, затрата мозга, нервов, мускулов, органов чувств», ; то есть рабочий принёс всё это на работу и частично или полностью истратил.
 «Труд есть процесс, совершающийся между человеком и природой. При этом человек приводит в движение руки, ноги, голову и пальцы. При этом человек развивается сам (изменяет свою природу)». «Труд есть процесс потребления орудий и средств труда». Таким образом, в процессе труда человек не только что-то отдаёт, но и что-то тратит (орудия труда) и что-то приобретает. То есть труд для человека ; необходимость и потребность даже на капиталистическом предприятии. Человек вышел из животного состояния и развил себя благодаря труду.
 Как же оценить труд, чтобы адекватно, без обмана его оплатить? Цитирую «Капитал»: «Стоимость рабочей силы определяется рабочим временем, необходимым для воспроизводства этого специфического товара». И ещё: «Определение величины стоимости рабочего времени ; это тайна». Как говорится, приехали! В данном случае "тайна", (как и "коммунизм")-фиговые листки, которыми прикрывается в данном случае пустое место.
 Точно оценить количеством рабочего времени, строго говоря, можно только работу автомата. Про автомат точно известно, сколько он потребляет времени на единицу продукции, сколько он потребляет энергии и какова его амортизация, чего невозможно точно определить для человека, особенно если его деятельность творческая или организационная.
 К оценке потребительской стоимости товара можно подойти с двух сторон: с точки зрения пользы этого товара для потребителя и учитывая совокупную человеческую деятельность, необходимую для производства этого товара. И тот, и другой подход имеют право на существование. В процессе согласования цены при товарообмене потребитель учитывает полезность товара для своего потребления, а производитель учитывает затраты. Затраченный труд бывает и бесполезным, не имеющим потребительской стоимости, когда изделие оказывается невостребованным. Да и не всегда потребительская ценность связана с затратой труда. Кто знает, откуда возникает техническая или эстетическая идея, получающая развитие и признание и имеющая большую потребительскую стоимость? Метеорит, упавший кому-либо в огород, имеет большую ценность, хотя никто из людей его не сделал. Месторождения полезных ископаемых имеют огромную стоимость, гораздо большую, чем стоимость их разведки, ещё до того, как начнут вкладывать труд в их добычу. Рафаэль создал шедевр и продал его по цене, эквивалентной затраченному труду. Сегодня его картина стоит на несколько порядков дороже. Его труд стал больше?
 Одним из печальных последствий попыток Маркса измерить всякий труд рабочим временем стало неуважение к самому важному и результативному виду человеческой деятельности ; области технических и научных идей (ноу-хау). Этот вид деятельности не поддаётся никакому измерению, в том числе и рабочим временем. Поэтому в СССР, где привыкли всё подсчитывать и нормировать, этот важнейший вид деятельности не был достаточно уважаем и плохо оплачивался. Это одна из причин нашего сегодняшнего сидения на «нефтяной игле». (Некоторое исключение составляла область разработки вооружений.) Кто знает, сколько уходит времени на разработку идеи? (Я неоднократно слышал мнение тех, кто занят физическим трудом, что «интеллигентный» труд (инженера, учёного, чиновника) вообще не работа.) Но если бы даже удалось оценить с помощью времени тот или иной труд, то как определить стоимость этого времени? Сам Маркс признал это тайной. Тогда как же капиталист обманывает рабочего? Маркс предлагает такой расчёт: капиталист (предприниматель) продал произведённый товар, в стоимость товара вошла стоимость амортизации орудий труда, затраченной энергии и материалов, а всё остальное, по Марксу, это труд рабочего. Деятельность предпринимателя по организации производства Маркс трудом, то есть деятельностью, не считает, что противоречит вышеприведённым якобы марксистским определениям труда как любой полезной деятельности. Если предприниматель отдаст это всё рабочему, то он будет лишён возможности развивать производство, повышать его производительность и не выдержит конкуренции. Рабочий окажется безработным. Для развития производства и получения личного дохода у предпринимателя после выплаты зарплаты рабочему должны оставаться средства, которые Маркс считает отнятыми у рабочего. Это субъективное мнение Маркса и его последователей не может быть, как показано выше, никак обосновано какой-либо универсальной физической величиной, эквивалентной затраченному труду.
 В «Капитале» Маркс утверждает, что рыночная стоимость, по которой продаётся товар, ; это его действительная потребительская стоимость. Но труд рабочего тоже, по Марксу, вид товара. Почему же цена этого вида товара не соответствует его действительной потребительской стоимости, но всегда ниже её? Я не утверждаю, что при капитализме нет эксплуатации человека человеком. Она всегда есть даже в самом свободном демократическом обществе, так как далеко не все способны к эффективному полезному труду, и ещё меньше творческих личностей, способных создавать ноу-хау. Я только утверждаю, что определить в объективных количественных единицах эту эксплуатацию невозможно, нет таких единиц.
 Для совершения точных математических операций нужна эталонная физическая величина, например, эталонный килограмм или эталонная условная величина, математическая единица. Какова эталонная единица труда или деятельности, необходимая для точной математической количественной оценки, например, величины эксплуатации (средств,отнятых у рабочего)? А если её нет, то что такое эксплуатация при капитализме? Между рабочими, часто объединёнными в профсоюз, и капиталистом постоянно идёт нормальный рыночный процесс установления новой, более современной цены труда. Цена на рынке вообще есть функция времени. Она постоянно меняется с изменением технологий, стоимости сырья, моды и т. п. Взаимоотношения рабочих и капиталиста напоминает перетягивание каната, при этом обе стороны следят, чтобы противник не упал, поскольку это не выгодно обеим сторонам.
 Для подтверждения своей идеи у Маркса остаётся только один весьма субъективный приём: постоянно повторять, что производство, на котором трудится рабочий, получая средства для жизни, рабочему не нужно, оно не является для рабочего потребительской стоимостью. Весьма спорная и никак научно не доказуемая гипотеза. В процессе производства товара, часть стоимости которого попадает в карман рабочего, рабочий использует орудия труда, материалы, энергию, помещения, предоставляемые ему предпринимателем, то есть всё это рабочий потребляет.
 Но Маркс и сам понимал, что такие идеи не могут служить достаточным основанием для революции, то есть для присвоения пролетариатом чужой собственности. Тогда Маркс объявил: «Все крупные современные состояния нажиты нечестным путём», ; то есть выступил уже не как учёный-экономист, а как моралист.
 Во-первых, это неверно. Есть такие состояния, и их немало. Форд, Билл Гейтс и другие, создавшие огромные состояния своим умом и талантом, существуют, что подтверждает высказанную выше мысль об огромной разнице между людьми в талантах, способностях и удаче.
 Во-вторых, капиталистическая система создаёт массу средних и мелких собственников, имеющих в частной собственности орудия труда и использующих наёмный труд.
 В-третьих, именно марксисты всегда подчёркивают относительность морали, зависимость её от стадии развития общества. ( В отличие, например, от христианской религии, которая уже две тысячи лет, с рабовладельческих времён проповедует десять  заповедей в почти неизменном виде). Во времена, когда сколачивались упомянутые Марксом состояния, в отношениях между народами и государствами культ насилия, грабежа, захватов чужих территорий и богатств считался нормой и не противоречил морали. Морское пиратство, например, как и захват чужих территорий, поощрялось королями и царями. Если подходить с точки зрения современной морали, то пришлось бы потребовать от американцев вернуть Америку коренным индейцам, от России ; вернуть Сибирь и Черноморское побережье коренным народам.
 Таким образом, «Капитал» Маркса не содержит никаких объективных, подтверждённых математическими расчётами доказательств эксплуатации рабочего предпринимателем (хозяином производства).
 В основе всех марксистских построений лежит выдвинутая Марксом же аксиома (никем не доказанная) о том, что потребительскую стоимость имеют только результаты труда. Это и завело Маркса в дебри попыток определения стоимости труда. Между тем и до Маркса, и сегодня общеизвестно, что оплачиваться должна любая услуга человека человеку, имеющая потребительскую стоимость, то есть кому-то полезная (в том числе и труд) и не противоречащая закону. Оплачиваться должны любая идея, любое действие, любой поступок, если они приводят к созданию или использованию значимых материальных или культурных ценностей или удовлетворению других потребностей человека. Например, достаточно тяжёлой и полезной работой является работа биржевых маклеров. Биржа ; один из важнейших инструментов рыночной системы. Считаю, что попытка Маркса оценивать потребительскую стоимость неопределённым понятием «труд» не удалась. Многим импонирует парадоксальность мышления Маркса, и за ней они уже не различают истину.
 Откуда же взялась у Маркса потребность науськивать пролетариат на работодателей? В XVIII, XIX веках идеи уравнительной справедливости носились в воздухе. Чувство вины богатых перед бедными было в моде. Это было продиктовано необходимостью разрушения феодальных, сословных отношений, тяжёлым положением рабочих на ранних стадиях развития капитализма, связанным как с низкой производительностью труда, так и с неразвитостью законодательства, защищающего наёмный труд. В эпоху кровавых революций и утопических идей необходима была оправдывающая насилие идеология. Получил развитие вульгарный материализм. Принято было считать, что хорошо сшитые штаны важнее и выше по значению какой-нибудь «Джоконды». Эти идеи стали популярны и в России ещё в 19 -м веке задолго до 1917 года. Технические достижения этого времени, которые воспринимались как рукотворные чудеса, (паровая машина, телеграф, фотография и т. п.), создавали иллюзию безграничных человеческих возможностей. Что стоит человеку подумать и создать общество всеобщего равенства, благополучия и процветания? Отсюда развились различные известные утопические идеи. Марксизм, по существу, стоит в ряду этих утопий, но отличается попыткой (видимостью) серьёзного научного, философского, экономического, политологического обоснования. Можно было бы простить Марксу его «шалости», связанные с натравливанием одной части общества на другую, если бы не страшные, кровавые последствия его идей. В какой-то степени и Гитлера, как это ни парадоксально звучит, можно считать последователем Маркса. Он ведь тоже любил рабочих и красные флаги. Дьявольская идея, что некий мудрец, придумав научную теорию (ведь если написана книга, содержащая некую новую идею, то это уже наука), с группой единомышленников может присвоить себе право отрицать сложившиеся тысячелетиями моральные устои и навязывать миллионам выдуманные из головы идеи, впервые в новой истории предложена Марксом. Гитлер тоже считал себя социалистом и использовал рабочее движение. Он не стал, подобно большевикам, уничтожать, а затем заново создавать промышленное производство и сельское хозяйство. Но и это его не спасло. Как это часто бывает в науке, достижение Маркса состоит не в том, что он сам и его окружение считали главным, то есть не в разжигании классовых противоречий и гипотезе светлого будущего, построенного на насилии. Оно состоит в интересном, хотя и не бесспорном, взгляде на историческое и экономическое развитие, в признании фетишизма законов развития общества, то есть их независимости от воли людей и т. п. Идеи Маркса и Энгельса были бы занимательны, когда бы не были так страшны по своим последствиям.
 Чем же объяснить столь большую популярность марксистских идей? Прежде всего, вековой мечтой человека о всеобщем равенстве. Человеку трудно смириться с некоторыми законами природы, например, с природным неравенством возможностей человеческих особей. Как бы мы ни старались обеспечить равенство стартовых возможностей, правовое равенство, это неравенство всё равно останется. Революционная идея ; стравливание между собой различных слоёв общества ; была близка Марксу. Так появилась его классовая теория. Действительно, рабовладельческое и феодальное общества являются классовыми. Разделение на классы носит законодательный и наследственный характер, одна часть общества насильственно эксплуатирует другую. Ничего похожего нет в современном правовом капиталистическом обществе. Там тоже есть люди более богатые и менее богатые, есть и неимущие люмпены, но это имущественное разделение обусловлено в основном талантом и работоспособностью человека, оно не имеет определённой границы и не закреплено законодательно. При всём уважении к результатам труда рабочих интеллектуальной элитой общества их не назовёшь. На больших производствах они собраны в большие коллективы и представляют лёгкую добычу для агитаторов, использующих естественные человеческие пороки, например, зависть или подсознательное чувство собственной неполноценности. Их нетрудно натравливать на какую-либо другую часть общества, выделяющуюся по имущественному или национальному признакам. К тому же сами идеи подаются в сжатом, упрощённом, виде, так они легче усваиваются. А их авторы выглядят на портретах мудрыми, благородными, сильными и добрыми. Несущественно, что портреты имеют мало общего с оригиналами. В любой среде достаточно говорунов-бездельников, понимающих, что гораздо легче и выгодней заниматься демагогической пропагандой, чем добросовестно работать. И ранние марксисты-социалисты, и большевики, и фашисты, и сегодняшние вожди ; все используют ту же методику. В Германии, например, пролетариат, на который так надеялись Маркс и Ленин, с энтузиазмом поддержал Гитлера, обеспечившего его работой и хорошими условиями жизни, да и при Сталине он поддерживал террор. В развитых цивилизованных демократических странах рабочий класс не поддался на примитивную демагогию, так как успел ощутить выгоду демократического капитализма.
 Не повезло человечеству в том, что оно возникло в мире, где неодинаковость, неравенство, а в живой природе и жестокая борьба за существование, являются диалектическими закономерностями. Общество не является исключением из правила. Поэтому человек должен выработать такую мораль, которая позволила бы подавляющему большинству в полной мере ощущать радость столь короткой жизни. Смиряясь с противоречиями, которые неизбежны и являются обязательными условиями развития, сглаживать те противоречия, которые этому поддаются, например, обеспечить всем хоть и не равное, что невозможно, но достойное существование, доступные стартовые условия (правовое равенство, доступность образования и т. п.). Начало этому положено тысячелетия тому назад библейскими заповедями, среди которых есть и уважение человека, его права на жизнь и собственность. Лучшего ещё никакой Маркс не придумал. Вместо этого марксисты считают оправданным уничтожение одной части общества ради призрачного светлого будущего другой. Эта практика всем хорошо известна. Считая себя материалистами, в вопросах построения светлого будущего последователи Маркса проявляют крайний идеализм. По существу, идеализмом можно назвать веру в какую-либо не проверенную практикой идею и попытку её внедрения в реальную действительность, с которой она не совместима. Поэтому марксисты ; выдающиеся идеалисты!
 Одним из важнейших положительных моментов в марксизме можно считать то, что развитие человеческого общества происходит эволюционно. Революция нужна только для смены засидевшейся надстройки при изменившемся базисе. Другим положительным моментом является признание независимости законов общественного развития от воли людей. Эти основные положения марксизма не учитывались большевиками, поэтому их вряд ли можно считать марксистами. Более или менее последовательными марксистами были, по-видимому, меньшевики. Эсеры же были откровенными террористами-нечаевцами. Большевики по риторике считались марксистами (Ленин значительную часть своих трудов посвятил отстаиванию марксизма и обругиванию «оппортунистов» и  «не марксистов»), а на практике действовали как террористы. Недаром одним из самых употребительных слов в лексиконе Ленина наряду с «пролетариатом», «буржуазией», «народными массами» был «террор». Никакие законы общественного развития, на которые намекал Маркс, большевикам известны не были и они строили новую общественную систему по наитию и чисто волюнтаристски. Из законов общественного развития, открытых Марксом, можно отметить то, что за развитием производительных сил следует изменение производственных отношений и что революция должна быть подготовлена эволюцией. Большевики взяли из марксизма самые нежизнеспособные идеи, а именно представления о вреде частной собственности, разложении семьи, натравливании рабочих на всех остальных, о коммунистической утопии.
 Был ли Маркс гением? Я не знаю, что такое гений. Он, безусловно, был выдающимся мыслителем и учёным-экономистом. Но, как и многие, кто пытался осчастливить человечество (или нацию) простыми методами, породил смуту. Вред марксистской идеологии, которая внедрена в наше подсознание, состоит в основном в следующем. Марксизм утвердил порочность богатства, материального достатка, даже если он заработан организаторским трудом и талантом, он открыл шлюзы классовой (и не только классовой) зависти и злобы. Марксизм привёл к такому общественному устройству, где вся экономическая жизнь управляется сверху (вертикаль власти), то есть к невиданному засилью бюрократии. Уничтожив религию, марксисты выплеснули и то, что в ней было положительного, то есть нравственные устои. Результатом стали невиданные по масштабам жестокость, нищета и бесправие. Логика проста: если все богатства нажиты нечестным путём, то почему бы и мне не украсть или не взять взятку? Бюрократ, вымогая взятку, считает себя бизнесменом, рэкетир-силовик ; дельцом. Всё это мешает сегодня созданию нормального гражданского общества, экономическому развитию. Демарксизация так же сегодня необходима, как и десталинизация.
  В заключение хотелось бы подчеркнуть следующее. Во-первых, марксизм не представляет собой единое учение, а распадается на философию (диалектический материализм), экономическое учение и коммунистическую гипотезу (научный коммунизм), то есть разные области знаний. (Да простит меня «вечно живой» автор «Трёх источников и трёх составных частей марксизма».) Во-вторых, экономическое учение о прибавочной стоимости не может иметь никакого отношения к эксплуатации человека человеком, поскольку первое (прибавочная стоимость) ; категория чисто экономическая, а второе (эксплуатация) ; категория правовая и политическая.
    Эксплуатация человека человеком возникает тогда, когда производитель товаров и услуг, а также других материальных и не материальных ценностей, не участвует в добровольной договорённости с потребителем о договорной цене, в рыночном ценообразовании. (Потребителем является   покупатель материальных и нематериальных ценностей, в том числе и труда.) Условия такого участия: свободный рынок, частная собственность и права человека (демократия). Это относится, конечно, к демократическому капитализму (свобода слова, независимый суд, честные выборы, настоящий парламент, независимые профсоюзы и т.п.) При таком капитализме нет эксплуатации. Если есть только имитация этих институтов, то общество остаётся эксплуататорским. Поэтому общества, называющими себя социалистическими, или строящими мифический коммунизм - это общества эксплуататорские, причём эксплуататорами являются правящие власть имущие чиновники. Народ имеет материальный минимум благ, необходимый для выживания, но политически бесправен.  Маркс  признаёт демократию, но отрицает рынок свободных производителей и частную собственность на орудия труда. Поэтому все марксистские режимы- режимы эксплуататорские. Когда цены назначаются чиновниками, которые распоряжаются производством (госсобственность), то наступает Венесуэла.