Предел. 2

 Поселился я в общежитии.
Дух общественного жилища еще не выветрился из моего сознания, от того  и  не напрягали меня разношерстные жильцы и  атмосфера всеобщего бардельеро.
Но, все же, я предполагал с первой зарплатой снять недорогую квартиру.

И вот, получив  заработанные тыщи, лишь успел открыть на смартфоне объявления о недвижимости, как меня вызвал главный врач.

- Вы помните моё предложение о совместительстве? – начальник  затянулся тонкой сигаретой.

- Помню.

- Ну, так вас ждут пациентки,- главный на дамский манер стряхнул пепел, - вот и сам Иван Иваныч  прибыл познакомиться,- и кивнул на дверь.
 
Я обернулся. На  стуле сидел шарообразный человечек, то и дело вытиравший пот с полированной лысины. Он улыбнулся, отложил в сторону портфель и протянул мне руку.

- Фофанов Иван Иванович, главный врач центральной районной больницы.

Я коснулся неприятно-влажной пухлой руки руководителя и мне вдруг, расхотелось подрабатывать. Но отказываться не в моих правилах.


 Мы ехали на новенькой «буханке» совершенно не оправдывающей свою новизну.

- А что же Иван Иванович, вам разве не положен иной транспорт, как руководителю, - зачем-то поинтересовался я.

- Нам положено то,  что в бюджете заложено. Знаете ли, хоть учреждение и располагается в городе, правила для него совсем не городские, - не оборачиваясь, промолвил главный врач.


Да, Олег был прав. За месяц адовой работы на полставки, я получил мизерное жалование, отработав вдвое больше установленных часов.
 К тому же,  погряз в ежедневных дрязгах с недовольными пациентами, которые записались на прием, видать, еще в прошлом веке.

- Вот,-  молодая дамочка сунула мне направление,- я записана на обследование два месяца назад и именно на сегодня, а вы, оказывается, закончили прием. И что же, мне до завтра ждать его на улице! Включайте свой аппарат, доктор, иначе я вас …, - женщина  смотрела на меня глазами палача, желавшего отрубить мне голову трижды.


- Как это приходите через три недели, - возмущалась другая, - а почему не через три года, или три века! Зажрались медики при стотысячных зарплатах, работать не хотят! Я вас заставлю, отребье в белых халатах!


- Ты чё, балаболка, совсем потерялся, - двухметровый атлет ударил кулаком о стол, - мы второй месяц мячиками скачем от одного спеца к другому и вот, опять ты жену футболишь к другому врачу!
Эти картинки за один месяц обратились в полнометражный фильм и, видимо, подобное мне придется смотреть вечно.


Больничная администрация, прижав отполированные  седалища к руководящим стульям, в своих кабинетах, что-то оптимизировала, расписывала планы, составляла графики, отчеты, исполняла спущенные с верха приказы, но никак не желала видеть бардак у себя под носом.

А народ воевал с обычными врачами, как и вторые с первым. Удивительная сложилась ситуация: люди не просто перестали верить белым халатам, они их стали ненавидеть, как впрочем, и те, кто обязан был их лечить.
С такими мыслями я вошел в вестибюль теперь ненавистной мне поликлиники, где у регистратуры, на кушетке лежала женщина.

- Лев Палыч, - раздался голос регистраторши, - вас зав поликлиникой к себе требует.

« Требует! – возмутился я про себя и шагнул в кабинет  руководителя»
Тонкогубая хозяйка поликлиники глянула на меня колючим глазом: « А постучаться?»

- У вас дверь нараспашку.

- Мда, - завша покачала головой, - вот что значит человек с Урала.

- Вами недовольны пациенты, - узкогубая сняла очки, - почему вы не регулируете поток? К вам на прием, судя по жалобам больных, невозможно пробиться. Устраиваете очереди, отказываете при этом в приёме, записываете на исследование чуть ли не на будущий год. Мы, здесь, всеми правдами и неправдами пытаемся оптимизировать процесс, а вы нам палки в колёса, - и глянула на меня осуждающе.
Поразительно! Эта баба откровенно верила в то, о чем вещала. Она не заблуждалась, не сомневалась. Она была уверена в «своей» правде!

У начальницы все решено загодя.  При  её руководящей бездарности и не желании исполнять свои функции, эта фурия перекладывала их на плечи персонала, раздавая каждому своё,  и верила безоговорочно, что в этом и есть смысл её правящих функций.
При таком раскладе нет необходимости объяснять и объясняться.
Я хлопнул дверью, не вымолвив и слова.
«Хватит! Увольняюсь!»

Очнулся   у кушетки с лежащей женщиной. Мимо сновал медперсонал, не обращая внимания на подозрительную картину.
 Из очереди у кабинета рядом, кое-кто равнодушно поглядывал  в мою сторону, нашептывая о чем-то соседу.
В моей руке оказалось холодное  женское запястье без пульса.  Синюшные губы, мертвенная бледность, симптом Белоглазова … труп!
Я остановил пробегающую мимо медсестричку: «Принесите простынь, нужно прикрыть, -  и указал на тело».

- Я со второго этажа, - ответила девица в облегающем костюме, не глянув на кушетку.

«Кто ж мы есть?». Слова  визиолизировались «бегущей строкой» и увеличиваясь шрифтом, обрелись громадным вопросительным знаком.

И вновь я у кабинета заведующей.

- В коридоре поликлиники труп.

- Какой труп! - возмутилась начальница.

- Человеческий. Потрудитесь организовать мероприятия …
 
- Кто, я? - Прошипела завша, ткнув себя в грудь карандашом. Тонкие губы её вывернулись до слизистой, как у обиженного ребенка, потерявшего соску.


Перед моим кабинетом толпа женщин, именно толпа, не очередь. Многих из них мне физически не принять и они это знают.
 Вторая, пятая, шестая… Шум за дверью, недовольные выкрики. В кабинет влезает лейтенант.

- Как вы это терпите!- Ошалело кивает в сторону коридора.

Работа, - я пожимаю плечами.

Офицер представился дознавателем рай отдела, открыл паку.

- Я должен опросить вас по поводу трупа.

И тут же распахнулась дверь.

- Вы чё, с дуба рухнули, - взвопила полногрудая тетка, - до конца приема совсем ничего, а еще и  менты без очереди лезут. Где ж нам правду искать, когда представители закона нам лечиться не дают! Куда ж писать, кому жаловаться!?
Кабинет вмиг наполнился возмущенным бабьим кагалом.

« Кого они порвут первым? – промелькнул в сознании  бестолковый вопрос».


Утром следующего дня, лишь я закончил обход в клинике, Долгополов, постучал трубкой о пепельницу, поглядывая на меня из своего кресла, и  дежурно сообщил: «Вас сей  же час  приглашают в ЦРБ на лечебно-контрольную комиссию по поводу смерти вашей пациентки».

- Моей!!

- Мне так представили этот случай, - заведующий соснул полированный мундштук, - вы свободны на сегодня.


Шизняк! Меня обвиняют в смерти человека, к труп которого я лишь прикоснулся!
Моё сознание теперь существовало вне меня, и мозг при этом совершенно не возмущался. Так и рехнуться  недолго.


Я стоял в кабинете «шарообразного» главного врача в окружении немногочисленной комиссии в белом. Они не предложили мне присесть и разглядывали молча,  будто барана для заклания.

Узкогубая заведующая открыла ежедневник и голосом судьи возвестила: «Женщина, сорока двух лет была обнаружена доктором  Саврасовым  в коридоре поликлиники с признаками клинической смерти, - и зло глянула на меня из-под очков, перечисляя  признаки, которых и не видела вовсе! - Однако Саврасов не предпринял реанимационных мероприятий для спасения жизни пациентки».

«Ха, ха, ха, - рассмеялось моё сознание,- да ты Саврасов вовсе и не врач, убийца ты!»

- Да, неприятность, чего уж, - вымолвил Иван Иванович, - однако, Лидия Сергеевна, вы погодите делать выводы. Нам не известен паталого-анатомический диагноз.

- А что диагноз? – возмутилась завша, - я веду речь о неоказании врачебной  помощи в стенах лечебного учреждения. По этому халату тюрьма плачет, Иван Иванович, а вы к нему в защитники!

- Позвольте с вами не согласиться. Я ознакомлен с объяснительной  Саврасова, где он указывает симптомы характерные именно  для летального исхода.

- Конечно, а что он должен был указать! Ужель, что женщина была еще жива?- узкогубая метнула злой взгляд  на главного врача, - я консультировалась со своим мужем, Иван Иванович, и мнение прокурора вам не изменить!

- Я уважаю мнение вашего мужа, Лидия Сергеевна, но позвольте вам заметить, у нас здесь не прокуратура, и я …, - речь главного прервал телефонный звонок.
 Иван Иванович внимательно выслушал трубку, уложил её на аппарат и встал у стола.
- Хочу представить присутствующим  заключение паталогоанатома, и глянув на завшу, озвучил заключение, - получается в поликлинику подбросили труп и доктор Саврасов совсем не обязан был применять к нему реанимационные мероприятия.

Завша  заерзала на стуле, закрыла ежедневник, щелкнула авторучкой и недовольно произнесла: « Прокуратура разберется».


Западные воробьи купались в пыльной «луже», радостно извещая о своих удовольствиях под редкими лучами  июльского солнца, плутавших в   листве  старого тополя.  Я сидел на скамейке больничного двора, приятно ощущая возвращение моего сознания в  молодое тело.

- Сигаретой не угостите? – Иван Иванович коснулся мой руки.

- Пожалуйста, - я протянул пачку «Мальборо».

- Вы не переживайте, Лев Павлович, ЛКК стандартная процедура, без неё нам никак, она, порой, здорово выручает нашего брата. У меня к вам деловое предложение, - главный затянулся глубоко дымом, - вы здорово вывезли нами перегруженный «воз», почитай, привели в норму этот бабий приём. Давайте к нам на полную ставку. Оформим вам «Земского доктора» получите немалые деньги, я лично помогу вам в приобретении квартиры, а там вновь перейдете в свою клинику и, если пожелаете, предоставлю пол. ставки.

Идея не плоха. Получить миллион и действительно, не отвлекаясь, устранить патологическую очередь из пациентов. Поработаю с пол года, приведу в порядок свою службу. Люди нуждаются, ждут, надеются.
Я протянул руку главному.
 Тот улыбнулся, и я не ощутил  неудобства в его рукопожатии.

Пр.сл.