Галькино детство

               
      Гальку  привезли  в  деревню  к  бабушке, когда  ей  было   два года. Убили  отца, а  мать  решила  устраивать  жизнь  в  городе. И  кто  осудит,   совсем  молодая, а  вдовой  осталась. А  девчонку  есть  на кого  кинуть. Стала  Галька  у  бабоньки  Нюры  жить.
      Девчонка  глазастенькая, глазки  небесно-голубые, волосы  чисто-лён,  подружки  бабонькины  говаривали-
-Ну, Нюра, Галька-то  у  тебя, чисто  боженёночек! Личико-то,  прям  ангельское, ни  дать, ни  взять-боженёнок. Нюра  согласно  кивала  головой.
      Деревня  Вятка  небольшая, двери  отродясь  никто  не  закрывает  на замок.  И  чего    их закрывать? Брать  всё  равно  нечего.  Время  такое, небогатое. А Гальке и вовсе  удобно.
      Бегает  по  улице, забежит  в  дом, хвать   кусок  хлеба, макнёт в  мёд,  в  миске  на  столе, запьёт  молоком  и  опять  на  улицу.  Бабонька  целыми  днями  на  ферме, а то  в  поле. Колхоз-  дело  такое,  неча  дома  сидеть, Родину  кормить надо.
      Галька, как  и остальные детишки, сами  по  себе.  Бабонька  придёт  с  работы уставшая, сядет, бывало, на  лавку  под  образами  и  заголосит, завоет  о долюшке  горемычной. Потом  прервёт  свои  страдания, утрётся  фартуком- и к печке.
      Скотине  варить  надо, опять же  Галька  голодная. Весь  день  носится, не  загонявшись.  Глядь, а  внучка  спит  без задних  ног. Уморилась  за  день. Управится  бабонька  по  дому, и  к  девчонке  под  бочок.
      Обнимет  её, и   засыпая, сквозь  сон, всплакнёт  о  бедной   внученьке.  А  чуть  свет, бабонька на  ногах. В  хлеву  скотина  орёт, жрать  просит. И  ферма  ждёт, коров  колхозных   доить  пора.
      Галька  проснётся, поест, чем  Бог  послал  и  на  улицу.  Всё  бы  ничего, да   больно  болезная  девчонка. Сколько  раз  бабонька выхаживала  её,  не  сосчитать. Пышет  Галька  жаром,  бабонька натрёт её жиром   бараньим, завернёт  в  тулуп  и  на  печку.
      Лежит   там  девчончишка, плавает  в  собственном  поту, парится. А  бабонька  падёт  на  колени  перед образами  и  молится, чтобы  Господь  внученьку  оберёг. Как-то  увезли  Гальку в очередной раз в больницу, оставила  её  бабонька  там.
      Врач  сказал,  воспаление  лёгких  у  Гальки.  Скучно  егозе  в  больнице –бегать  нельзя, шуметь  нельзя. На другой день привезли девчонку, чуть постарше  Гальки.  Та обрадовалась, будет  с кем  играть.
      Но девчонку  закрыли  в  палате, повесили  замок  на  двери  и  ключ  докторша  с собой  унесла. Стенки у палаты деревянные, под потолком окошко стеклянное. Галька с  девчонкой  поговорила  через  дверь.
      А та  сказала, что тут  кровати  с  сетками, на которых  та  сейчас  прыгать  будет. Матрасов  на кроватях  нет, прыгать удобно. Взвилась Галька. Такое развлечение  её  боком  обходит!
      Покрутилась   вокруг, словно лиса  у  курятника  и  её  осенило! Окошко-то  стеклянное! Оно  ведь разбиться  может!  Галька девчонке   присоветовала  кинуть подушкой в окно, глядишь, разобьётся.
      А  Галька  тогда  в   окошко залезет. Девчонка  добрый совет  послушала. Вылетела  из  окна  подушка, напрочь вынесла  стекло. Галька, подставив  стулья, в окошко  влезла. Вот  веселье-то  началось!
      По панцирным  сеткам  скакали  с  кровати  на  кровать, высоко  подпрыгивая. Прыгали недолго. Наверное, шибко орали, прибежали  докторши, открыли  дверь, Гальку оттуда  вытолкали, а потом  озабоченно  стали  на  неё  поглядывать .
      А ещё раздели и сунули в какой-то шкаф. А  там  жарища! Аж, волосы  трещали. И одёжу  всю  Галькину  в этот  шкаф сунули. А самое к кровати привязали, чтобы   никуда  не  бегала.
      И  градусник  под  мышку  каждый час ставили. Девчонка к вечеру  прибралась, сказала  няня. Куда прибралась, Галька не поняла, но видела через  открытую дверь, как  ту выносили, а  тётка, что её  забирала, сильно голосила.
      Тогда ещё Галька не знала, что болела девчонка страшной  болезнью. Вроде, тиф. Гальку  та  болезнь  стороной  обежала. Видно, ангел-хранитель у неё сильный. А  боженёночком Гальку  больше не звали. Звали её теперь вассЯ.
      Давно   так  звать стали. ВассЯ- слово  ругательное, в смысле, пакостливая, егоза, непослушайка,  много  ещё  что, и всё  уместилось  в  одном слове. ВассЯ! Теперь,если какая пакость где случалась, сильно виновных не искали.
      Кто  собаку кусачую у Донских отвязал, и она по деревне  народ  гоняла?  Васся! Кто Чебыкинских  гусей  гонял, и  они на крыло встали?  Досталось  Гальке, хоть та клялась и божилась, что никакого отношения к гусям не имеет. 
      Пришла  весна. В  этот  год  Гальке идти  в  школу.  Ждёт  девчонка  с  нетерпением  посылку  от  матери. Букварь  с  портфелем  ждёт. Мать  уже  не  ждёт. Ей  и  с  бабонькой  хорошо.
      Любит  она свою бабоньку,  больше  жизни  любит,  и  нет  у  неё  никого  ближе и роднее. Наконец,  пришла  посылка  от  матери. А  в  ней - портфель  коричневый, с  замком металлическим.
      А ещё букварь  новенький. И  капюшон плюшевый   красный. А старый зелёный  капюшон  бабонька  отдала  Галькиной  подружке. Галька  букварь  весь  день  из  рук  не  выпускала, даже  подружке в  руки не дала, чтобы  не  пачкать.
      Гальке с этим  букварём  в  первый класс идти.  Мать её к себе  не  забрала, как  в  письмах  обещала. Ну, и  ладно. У  бабоньки  Нюры  житьё  не  хуже. Гальку  заинтересовала  картинка  на  букваре.
      На  фоне  Кремля (учительница сказала, что  это  Кремль) дети, и  все   разные! У кого-то  глаза   узкие, а  двое  так, вообще  чёрные. И  волосы    курчавенькие. Непонятные дети. Галька спросила у учительницы, что это за  чудо.
      Та  сказала, что  это тоже  люди. Неграми  называются. Очень  Гальку   заинтересовало, как  у  них  кожа  такого  цвета  получилась.  Поделилась   своими  мыслями  с  подружкой. Та  в  этом  вопросе  помочь  не  могла.
      Долго  думала  Галька, чем  деревенских  удивить, и  надумала.
- А  давай-ка, подружка , и  мы  с  тобой  в  негров  перекрасимся!
      Подружка  Гальку  завсегда поддерживала, но  было  непонятно, как   можно  перекраситься  в  таких  детей, как на  букваре. Галька  объяснила, что  можно. Например,  при  помощи  чернил.
      Подружка за Галькой  в огонь и  в  воду, а краситься, так   вообще - пустяк. Тем  более, что  чернила отмываются. Придумщица  развела  в  тазике  чернила,  припасенные  бабонькой. 
      Письма  та  писала, наливая  из  четвертинки  в  чернильницу  фиолетовую  жидкость.  И  вот, сидя  перед  тазиком, Галька  думала, с чего начинать, макнула палец в чернила  и  сличила  результат  с  картинкой.
      Цвет  совпадал  не  очень. Это  Гальку  не остановило. Из  куска  газеты  сделала  подобие  кисточки. С  кого начинать,  понятно. Вначале   покрасят  подружку. Та  Галькины  планы  разделяла не  очень. Но  подчинилась.
      Галька на цельный год старше, к  тому  же   капюшон отдала. Начали  с  задницы, если  эксперимент  не  удастся,  под  штанами  видно   не  будет. Галька  обмакнула  бумажную  кисть  в  чернила  и щедро  покрасила  худые  ягодицы  подружки.
      Та  осталась  стоять  в  положении  буквы  «ЗЮ», Галька  сидела  на  полу  и  безо  всякого  удовлетворения  взирала  на  плоды  своих  трудов. Не понравилось. Перевела  взгляд  на  букварь.
      Подружка вопросительно изогнулась.
- Поди, не глянется?
-Не-а- ответила Галька.
- Ага- завопила  Галькина  подружка- я  что  ли  одна  с  синей задницей  ходить  буду!
-Пошто  одна?- возразила  Галька- сейчас  ты  мне  красить  будешь.
      Сказано-сделано. Чернила на заднем месте высохли. Девчонки  надели  штаны и на  улицу. Про это можно было  забыть. Галька и забыла, вечером поела  и уже ложилась  спать.
      Услышав  стук  в  сенях,  щучкой  нырнула  под  стёганое  лоскутное  одеяло,  сделала  вид, что  спит.  Она  поняла, что  к  ним  спешит  подружкина  бабка. А этот визит ничего хорошего не сулил. Галькины  опасения  оправдались.
      Бабка  Чебычиха  прямо  с  порога  завопила, обращаясь  к бабоньке.
-Где  твоя  васся?
-Да  спит, поди, за  день-то  умаялась.
-А  ты  ейную  задницу  нонче  глядела?
-А  чего  на  неё  глядеть, чё  с  ей  станется?
-А  ты  глянь!  Твоя  вассЯ  моёй  Гальке  всю  задницу  чернилами  вывозила! Так  и  у  твоёй-то  тоже вся синяя!
      Бабонька  кинулась  к  Гальке,  стянула  одеяло  и  заголила рубаху. Факт  был  налицо. Вернее, на  заднице. И на  ночь  глядя, внучке  досталось  хворостиной. Галька,  обиженная  вероломством  подруги, на другой  день, с  утра  кинулась  к  Чебыкиным .
      С порога  заявила, чтобы  немедля  отдали зелёный  капюшон, подаренный   накануне. Подружка  зашлась  истошным  криком, с  капюшоном   расставаться  не  хотелось. 
      Галька была  крепка  в  своей  позиции - капюшон  немедля  вернуть! Бабка Чебычиха  отдала. Не  отдавать  -себе  дороже.  Галька  кинулась  прочь. Бабка вслед успела  крикнуть, что  вечером  всё  расскажет  бабоньке.
      А насрать! Капюшон-то у Гальки! И  она  его  теперь  подарит  кому-нибудь  другому. Вот только  подумает, кому. И  подарит. Или  себе  оставит. Пусть  будет  два  капюшона. Правда, зелёный  Гальке   маловат, но  ничего.
      Ближе  к  обеду  пыл  у  Гальки  угас. И  капюшон, лежавший  на  лавке, не радовал. Ей стало жаль подружку, у которой нет  капюшона. А у Гальки  их  два. А  на что  ей  два капюшона?
      Она  сидела  и  терзалась  мыслями, как  вернуть  подружке  подарок. Всё  разрешилось  обычным  путём. Бабонька  вернулась с  фермы, Чебычиха    нажаловалась ей, и та заставила Гальку  вернуть  капюшон…
      Заболела  Галькина  бабонька. Надобно ехать в район, в больницу. Куда  внучку  девать? Конечно, к  деду  Сидору. Это  отец Галькиной  бабоньки.  Галька  его  не  больно  жалует. Да и он её  тоже.
      Галька  его  не  любила ещё и  за то, что  деда звали  Сидором, а  бабонька, когда  лупить напакостившую внучку собиралась,  говорила, что  будет  драть  её, как  сидорову  козу. Главное, что  козы  у деда  не  было, а Гальке  всё  равно  доставалось.
      Нынче  ей  ночевать  у  деда. И  спать  придётся  под  образами  на  лавке. Дед  Смольников кержак, а  потому   шибко  в  доме  не  разгуляться.  Ложку  дедову  брать  нельзя, кружку   тоже. И из общей чашки она  тут не ест.
      И в горницу  Гальке  ходить  нельзя. А  там  так  бАско. Шкапчик  резной. Кровать  с шишечками, на  которой  никто  не  спит. И  одеяло  лоскутное, красивей, чем  у  бабоньки, и подзор  под  покрывалом. 
      С  вечера  Галька  носилась  по  деревне, как  Саврас  безуздый (это  дед  так  говорит), потом баба  Уля  Гальку  загнала  домой. Баба  Уля  дедова  жена. Новая. Старую  давно похоронили.
      Шибко-то баба Уля  тоже  не новая. Старовата  она, с какой стороны ни глянь. Галька  слышала, как  бабонька  недавно  говорила  бабке  Чебычихе, что  у  Галькиной  матери новый  муж. 
      И вот теперь  Галька  думает, если  мамин  новый  муж  окажется  таким  же, как баба Уля, то вряд  ли он ей понравится.  Гальке баба Уля положила  на  тарелку  картохи  и  налила молока.
      Та  смяла  всё и сказала, что  хочет спать. Ей  постелили постель,  и  сон  накрыл Гальку, наверное, уже  по  пути  на  лавку. Дед  Сидор кинул  себе  в  горнице на пол тулуп, и  лёг  спать  там. Около  себя  поставил большой  серебряный  чайник.
      Баба  Уля  спала  на  полатях. Ночью  Гальке захотелось в туалет, она  сучила  ногами  и  терпела, ей  совсем не хотелось бежать на улицу, но потом придумала. Дед громко храпел.
      Рядом  стоял чайник с водой, дед, просыпаясь  среди  ночи,  из него  пил  воду. Галька справила  свою  малую  нужду  деду в чайник  и  легла  спать  дальше. Утром она забыла свою мелкую ночную пакость.
      Дед  встал  рано, управлялся  с  бабой Улей по хозяйству. Потом    позавтракали. Дед  пошёл в спальню  и вышел  с  чайником в руке. Галька  поняла, что  ей  надо немедля  на улицу, и пошла к двери.
      Дед, приподняв крышку  чайника,  принюхивался.
- Улька, ты  иде  воду-то   для  чайника  брала?
-Так, иде? У  колодезю.
 Дед  пивнул  из  чайника  и  грозно  рявкнул.
- а  где  эная  васся?
      А  кукиш  тебе, деда.  Галькин след уже простыл. Тем более, что нонче  бабонька  с  району вернётся  и  ночевать  Галька  будет  дома. А если  дед  придёт  бабоньке  жалиться, то  она Гальку в обиду не  даст.
      Она  хоть  тятеньку  и  почитает,  внучку  любит, однако, больше. В этом Галька уверена. Когда  бабонька  вернулась, внучка  была  жутко  рада. А  та  ещё  ей  и  гостинцев  привезла.
-Бабонька- ластилась  к  ней  Галька- я  тебя  шибче  всех  люблю. Я  тебя, когда  ты  старенькая будешь, летом  на  саночках  возить  буду.
      Бабонька  ласково  смотрела  на  внучку. Она-то знала, что  недолго  Гальке жить в деревне. Галькина мать написала, летом, как  только дочка  закончит  первый  класс, она приедет с новым мужем  и  Гальку  заберёт.
      В день  приезда  матери  бабонька  нарядила  Гальку  в  новое  платье, в  волосы  вплела  новые косоплётки ( ленты).  Галька ходила важная, и задирала нос. Наконец, показался  автобус.
      Сердце девчонки забилось пойманной птичкой.
Из  автобуса вышла  крупная  молодая  женщина. Галька сразу в ней признала  мать. Рядом  с  ней  встал молодой и красивый  мужчина. Девчонка обошла мать, протянувшую к ней руки, подошла к мужчине и буквально впилась в него глазами.
      Мужчина побледнел, а Галька  протянула ему ладошку.
-Здравствуй, папа!
      Тот  подхватил Гальку на руки  и прижал  к себе. В глазах у него  стояли  слёзы. Стоявшие кругом женщины заревели в голос. А Галька обхватила  отца за  шею и не отпускала.
      Она  теперь не  одна! У  неё  есть  мама и папа! Она даже про  бабоньку  забыла. Та  украдкой плакала  всё время, что Галькины мама и папа были в деревне. До самого отъезда плакала.
      Галька гладила её морщинистые щёки, целовала покрасневшие глаза и  просила бабоньку не плакать. Наступил день отъезда. Вся деревня собралась  около клуба, где останавливался автобус.
      Галька  стояла  гордая и не выпускала руку отца из своей.
-Папа, посмотри, как  меня здесь все  любят! Видишь, все пришли провожать.
-Нет, дочь – засмеялся отец - это они пришли убедиться, что ты сегодня  уедешь. А если  передумаешь, всей  деревней тебя в автобус  запихивать будут.
      Галька хотела было обидеться, но передумала. У неё начиналась новая  жизнь…