Под покровом ночи

ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ…
рассказы


Вечер наступил давно. Сумерки уже сгустились, опус- тели пыльные, кривые деревенские улицы, где целый день копошились дети. Все вокруг погрузилось в зловещую тишину, на дорогах ни души. Темень опустилась вместе с глухим и бессловесным беззвучием. Гюльдаста подмела двор, заперла птиц в курятнике, закрыла ворота на засов.
Когда лисица увела прямо из-под носа соседки - тети Тамаши, рябую курочку, высиживавшую яйца, Гюльдаста перепугалась не на шутку. Боялась, как бы ее куры не стали легкой добычей хитрой, пушистой вертихвостки, повадившейся к соседним дворам. Гюльдаста подбросила в костер связку хвороста. Встретила овец, вернувшихся с выпаса, отвела в хлев, дала корм и воду. Подоила коро- вушку Бязяк, из жирного молока приготовила кислую простоквашу - катык, и плотно закрыла казан.
…На ужин кормила детей едой, наскоро приготовлен- ной из трав, что собрала еще утром возле ручья. Аромат- ный чурек из тендира, да и свежие лаваши украсили стол. Досыта накормив детей, уложила в кровати. Хотя и сама не прочь была еще вздремнуть, но все же передумала. Какой сон - ее ждала уйма дел. Едва хотела на цыпочках выйти из комнаты, как послышался голос двухлетней Гюльяз. Дочурка только заснула и тут же проснулась. В полудреме что - то несвязно пробормотала. Мать подумала, что малютке нездоровится: «Видимо, простыла. Ни ест, ни спит нормально».
Гюльдаста вышла на пристройку к дому. Вместе с соседской дочкой Валидой, перенесли из эмалированного тазика свежезаваренное ежевичное варенье и перелили его в стеклянную тару, затем «спрятали» вкусный десерт на крыше. Наметанным глазом хозяйки пробежалась по полкам с припасами на зиму - маринадами, соленьями, вареньем и джемом из инжира, сушеным тутом, хурмой. Радовалась, что заготовила на зиму продукты. А то не сегодня - завтра нагрянут холода, и дети не останутся голодными - будет что есть …
На крыше было прохладно, она немного озябла. Взяв с полки крынку масла, легонько спустилась с лестниц. У крыльца Гюльдаста увидела калоши старшего сына Ахмеда. Вчера в дождливый день, морось, он пас скот - настала его очередь. Не поленившись, подняла их, почистила от грязи, вымыла и положила сушиться на большой речной камень, что возле забора.
Семья Гюльдасты считалась одной из бедных в деревне. Жили в избе из двух комнат, едва сводя концы с концами. Муж Мамед работал водителем грузовика, жили неплохо. А когда кормилец погиб в страшной аварии, все заботы о семье легли на ее плечи. Да, трудно быть главным в семье, совмещать роль мужа и жены.
Боль от потери супруга буквально извела женщину. У нее буквально опустились руки. Гюльдаста не знала, что делать, с чего начать. Сильно тосковала по мужу, не могла смириться с его внезапным уходом. Может, и потому, что сильно любила Мамеда - горделивого, мужественного, смелого.
И теперь, оставшись одна с четырьмя детьми, немало слез пролила по любимому супругу, не веря в его скорую смерть. Женщины по соседству и родные, как могли, успокаивали ее, советовали не носить долго траур. А самая близкая соседка - Телли хала, немало повидавшая в жизни, так прямо и сказала: «Гызым, ни ты первая и не ты последняя. Горе случается со всеми, оно никого не выбирает. Вот, к примеру, Сакина - дочь тети Тамаши. Всего три дня невестой - то была. Чему быть, того не миновать. Слезами горю не поможешь. Да и даст тебе Аллах терпение».
Она вспоминает добрые слова мудрой женщины, и всех, кто помог ей в трудные минуты, протянув руку помощи, проявив благородство и великодушие. А настоя- щей опорой стал единственный брат - Сафтар. Хотя и сам особо не пировал, но честно и добросовестно исполнял долг дяди - часто навещал осиротевших племянников, спрашивал об их нуждах. Вот, в прошлую субботу завез сестре мешок муки - промолотой на мельнице озимой пшеницы. И так обрадовал ее!
И не только Гюльдасту, но и 14-летнего племянника Ахмеда: «Готовься, запишу тебя на курсы автослесарей», - обещал дядя. Такое душевное отношение брата к ее сыну, участие в становлении Ахмеда растрогали мать до слез. Гюльдаста подумала, что это - верное решение: пусть сын научится профессии. А то его ровесники хватаются за любые работы - серп, молот, вилы, мозолят руки, а то и вовсе бездельничают…
Раздумывая над этим, вдруг ей послышался какой-то звук. Вначале подумала, что спит и слышит это во сне, ей мерещится. Но как только шаги стали более отчетливыми  и приближались, в сердце закрались недобрые сомнения. И кто бы мог так внезапно ворваться в ее двор, на ночь глядя?
Сбросив с себя йорган - стеганое шерстяное одеяло, тотчас вскочила с постели. Чтобы не разбудить детей, на цыпочках подошла к окну. Осторожно раздвинув занавес- ку, посмотрела вокруг. Разглядела какое-то очертание, и оно тут же исчезло. Затем перед хлевом неожиданно появились две тени.
Гюльдаста увидела двух неказистых мужиков в длин- ных сапогах. Один из них, размахивая винтовкой, давал указания подельнику. Парень уводил овец из ахура - специального помещения для овец. Тот, что с ружьем, явно поторапливал молодого помощника.
Увидев, как воры сорвали дверной замок и ворвались во двор, чтобы увести овец, у Гюльдасты со страху буквально кровь застыла в жилах. Женщина растерялась, не знала, что делать. Как остановить обидчиков, посягнувших на святое для нее - достаток дома. Времени на раздумывание не было. Перевесив все возможные варианты, она решила действовать в одиночку. Надев халат, обвязав голову теплой шалью, прямо в домашних шлепанцах, вышла во двор - вслед за грабителями
На дороге не было ни души. Из настежь открытых дверей доносился топот животных, покидавших хлев. Буквально бегом вышла за ворота. Первое, о чем подумала,
-догнать воров и вернуть овец. Какими только словами она не называла обидчиков, решивших нажиться на чужом добре: «подлые наглецы, нечестивцы, бездельники. Как можно посреди ночи врываться в чужой двор, уводить скотину, лишить сирот куска хлеба»…
Между тем, воры двигались все дальше. Они оставили хозяйку далеко позади себя. А расстояние между ними все увеличивалось. Грабители даже и не подозревали, что бедная женщина преследует их. Она шла по бездорожью вдоль реки, и готова была буквально разорвать в клочья обидчиков. Сначала решила следовать за ними, узнать, где остановятся и сообщить в полицию. Может, тогда она успокоится.
Но тут же передумала и начала ругать себя: «В твоем роду никто ни разу не жаловался в полицию. Не бабье это дело - огибать пороги казенного дома. Да и глянь на себя - вдова уж, а про семью подумала, мать? То-то и оно. Что люди скажут? Не по тебе эта шапка. Да и мало ли что может случиться. Тут уж, как знать. Все может так завертеться, обернуться и … к тебе же вернуться. А за глупость твою придется детям отвечать. Береги их! Ведь кроме тебя, у них никого ведь нет на белом свете. Кто же их защитит?».
Двигаться вниз по дороге в потемках - дело непрос- тое. Гюльдаста решила не предпринимать ничего дурного. На пути попадались кусты, ямы, рытвины. Вдруг нога зацепилась за пень, и она с шумом упала на землю. От боли начала стонать. Лицо было в ссадинах, кровоподте- ках, правый локоть сильно ушибся и гудел от боли. Гюльдаста не смогла сдержать себя, громко и смачно выругалась.
На ее крик воры обернулись и оглянулись вокруг. Приметив женщину, преследовавшую их как тень, растеря- лись. Грабителей отрезвила такая мысль: «Что она тут делает посреди ночи? Может, раскусила наш план, потому и преследует?».
Гюльдаста привела себя в порядок, отряхнувшись от пыли, грязи. Собрав волю в кулак, смело вышла к ворам. Увидев идущего навстречу мужчину с палкой, явно струсила. И косо, с презрением глянула на этого верзилу. Хотя разглядеть лицо в кромешной темноте - дело нелегкое, но все же узнала его по шраму на челюсти. И нечаянно вскрикнула:
-Вайаман, так это же Магеррам со шрамом!
-Ты кто, женщина - чья будешь? - грубый голос Магеррама эхом отозвался в ночной тишине.
-Чего притворяешься, или не узнал меня, - ухмыльнулась Гюльдаста. Она словно растеряла страх. От прежнего испуга и следа не осталось - будто улетучился:
-А ведь хорошо знаешь, чей двор грабишь, не паясничай! А девять голов баранов, что уводишь так воровато, так это кусок хлеба сирот покойного Мамеда, сволочь ты такая! Алчный, никчемный, ненасытный вор!
 
Бессовестная тварь, подлая душа… Да будь ты проклят, сукин сын!
Гюльдаста вспомнила события 10-летней давности. Перед глазами, как в кино, прошлись, ужасные детали тех дней. Тогда Магеррам увел коровы ее соседки - Салимы. Муж ее еще молодым скончался от тяжелой болезни, а на руках бедняжки остались малолетние дети. В ответ на этот гнусный поступок, Мамед разыскал вора, посреди чест- ного народа плюнул в лицо и обозвал подлецом: «Не муж- чина ты после этого. Настоящий киши так не поступает», - сказал тогда Мамед.
Но Магеррам не успокоился и продолжал черное дело, пока не сел в тюрьму. Просидев несколько лет, вышел на свободу. О тех суровых днях ему напоминает глубокий шрам на лице. Как поговаривали в селе, за приставания к женщинам, детям, увод скота бедных сельчан, «воры в законе» наказали его по тюремным законам. Но и даже это не пошло ему впрок.
Гюльдаста поняла, с чьего огорода этот камушек. Вот он перед ней - мерзкая скотина, подлый мошенник, вскормленный не молоком матери, а грязью, негодяй. И все что накипело от гнева, злобы, сошло с ее уст:
-И ты считаешь себя мужчиной, да еще папаху смеешь надевать? Валлах, при покойном Мамеде не смог бы увести моих баранов. Да он в два счета сделал бы из тебя огородное пугало, а твою мерзкую шкуру набил соломой. И что, решил расквитаться с нами? Когда же перестанешь жить за счет других? Не устал еще уводить чужой скот? Да и парня молодого в подельники взял, учишь грязному и черному «ремеслу». Подлая, мелочная душа твоя…
Гюльдаста не успокоилась и продолжила:
-Но запомни: у тебя ничего получится! В горле застрянет кусок моих детей, ни одну скотину не удастся продать. Аллах все видит и не позволит тебе вершить свой черный, гневный суд. Верни овец - они достаток моей семьи, надежда детей!
Магеррам, размахивая двустволкой, злобно прорычал:
-Молчи, не говори попусту, закрой рот. Не посмотрю, что ты женщина, и не доводи меня до греха. Уйди с дороги, лучше вернись домой и займись детьми.
Гюльдаста не испугалась его угроз:
-А не боишься, что тебя достанут проклятия детей? Твой поступок не будет в милость Аллаху. Лучше вернись с полпути, пока беду не натворил…
Голос ее задрожал, но она тут же собралась с силами:
-Ну, давай стреляй или отруби мне голову! Только через мой труп сможешь угнать животных.
Видя смелость и сильную волю женщины, не страшащейся даже смерти, Магеррам отступил на шаг. Что прожил в эти минуты, о чем думал - знает лишь Аллах. Кажется, еще ни разу за свою подлую жизнь не попадал в такое положение. Он не смог противостоять жесткой воле Гюльдасты.
На Магеррама - дикаря с повадками хищного зверя, привыкшего видеть перед собой жалких, беспомощных людей, словно снизошла жалость. Он вдруг весь съежился и выглядел жалким псом перед сильной женщиной. Бросив на землю большую палку, едва слышным хриплым голо- сом промолвил:
-Забирай свою скотину, да подавись ею…

* * *

«Лишь бы пережитое за эту ночь Аллах не вписал бы ей в судьбу. Лучше была бы убита руками этого монстра, вора, грабителя чужого имущества. Придушили бы в ночной тиши или зарезали где-то вдали, и следа бы не нашли. А что тогда стало бы с детьми - горемыками, безнадежными сиротами. На кого бы я их оставила?»…
С этими невеселыми мыслями Гюльдаста возвраща- лась домой. Она шла вперед, несмотря на исцарапанные кустами ноги, саднящими от боли коленами. Торопилась в свой двор с незакрытой калиткой, родной очаг, где ожидая мать, мирно спали ее дети.
Ничто не нарушало волшебную красоту ночной дерев- ни. Тишина окутала спящее село, уставшее от повседнев- ных забот. К ее счастью, из-за облаков взошла Луна. И полный, яркий месяц над ее головой - своим серебряным светом, как бы сопровождал уставшую женщину на пути к ее дому…


Перевод: Панаха Рустамзаде
Иллюстрация: xудожник Aдaлeт Гасан