ИГ. Загадка старого филина

Загадка старого филина
(По 5 книге Волкова про Изумрудный город)

Большинство читателей, а особенно это относится к почитателям и обожателям Урфина, считают предсмертный крик Арахны: «Филин был прав!» нелепым недоразумением, своевременно исправленным автором, и случайно сохранившимся только в первоначальной (журнальной) версии. Прав был Урфин, а не филин! Филин вообще ничего не говорил! Значит, забыть и не вспоминать.
Возразить тут нечего. Но всё-таки меня всегда мучил вопрос, а откуда тогда вообще взялась эта фраза.

И теперь возникла гипотеза, которая может быть и приоткрывает эту загадку. И, кроме того, позволяет заглянуть туда, где казалось бы, давно уже всё известно. А, говоря прямо, увидеть, как возникал и формировался замысел книг Волкова.
У Баума цикл строился на многократных возвращениях Дороти и посещениях ею всё новых закоулков волшебной страны, пока не завершился ее окончательным переселением.( на этом собственно автор и хотел остановиться. Потом пришлось продолжать экскурсы в разные места, но страну уже не покидать, и так должно было продолжаться на любое обозримое будущее. )

Идти по этому пути, множить странности и замысловатости Волков явно не хотел. Ему больше импонировала страна, очерченная раз и навсегда уже в первой книге, и возможно даже, что некоторые детали и даже некоторых персонажей он и в ней считал излишними. Это видно уже по разным версиям первой книги. Бросается в глаза, что Стелла и Бастинда, в качестве персонажей, а тем более в качестве волшебниц его явно не интересовали. Эпизод со Стеллой  предельно баумовский и никаким переделкам не подвергается. Не вносится ничего нового и в действия Бастинды. Но зато ее волшебный статус по возможности понижается. Невидимая, по волшебству, проволока-ловушка для Элли заменяется просто веревкой. Добавляются жалобы, которые подслушала Фрегоза, из которых следует, что у Бастинды волшебства не осталось, то есть, значит, по сути и не было. Шапкой может с тем же успехом пользоваться любой смертный, про свисток этого не говорится, но аналогичный есть и у Элли. (кстати, если бы Бастинда боялась мышей, она могла бы избавиться от волшебницы при первой встрече с нею)

Зато как разрастаются фигуры двух других волшебниц - Гингемы и Виллины. Гингема (у Баума лишь заколдовывающая топор) становится врагом всего человечества, превращается в демоническую фигуру – жизнь в пещере, явное умение колдовать, поедание змей, пауков и пиявок. Виллина из доброй чудаковатой старушки становится строгой избавительницей мира как от урагана, так и от самой Гингемы. То есть, она тоже не только книгу читает, но и волшебной силой владеет. Ее беспомощный совет Элли (у Баума), обратиться к более сильному волшебнику, превращается далее в знаменитое судьбоносное предсказание.

То есть Волков тяготеет к трёх полюсной сюжетной схеме с силовым треугольником: злая волшебница – добрая волшебница – сильный человек большого мира. (Гингема – Виллина - Гудвин). По ходу первой книги Гудвин, покидая страну навсегда, передает эстафетную палочку Элли. Что она не родня местным жителям, даётся понять еще во время плена у Бастинды (Элли, в отличие от Дороти, способна освободиться от нее самостоятельно без случайного ведра воды). Оставшись без Гудвина, всё, что еще потребовалось для ее возвращения домой, Элли завершает сама. (Волков еще и усиливает ее позиции, напоминая о возможности передачи шапки)

Внутренняя логика этого треугольника такова. Злой Волшебник начинает действовать, ему противостоит Добрый Волшебник, но победить не может, тогда его сменяет Сильный Человек и завершает дело.
В первой книге такая сюжетная схема только начинает проступать сквозь исходный материал, но по понятным причинам полностью его не вытесняет. Гингема запускает действие, Виллина противостоит ей, но исправить ситуацию полностью не может (вернуть Элли домой), ей на смену должен заступить Гудвин. (я в одной из версий предполагал, что у Волкова было желание закончить всё Гудвином, без Стеллы, и даже так выглядел тот исходный вариант книги, который Волков представил Маршаку). Но по ходу дела все пришлось завершить самой Элли.

То есть к концу книги Элли меняет статус и уже не может вернуться в Волшебную страну в своем прежнем, исходном для первой книги качестве. Путь Дороти для неё закрыт.

Да Волков этого и не хочет. Он склонен не дублировать и множить новые сюжетные линии, а продолжать и расширять старые.
Итак, Элли заступила место Гудвина. Теперь она – волшебница Изумрудного города (Страшила только ее друг и правитель, своеобразный заменитель на троне, для встречи с посетителями). Она такая же «не настоящая», как и ее земляк-предшественник, но такая же результативная и действенная. А кто сменяет Виллину и Гингему. Частично они сами. А частично – наследник Гингемы – Урфин. Виллина вступает в начальный поединок с Гингемой (уже мертвой, но более действенной со своими Черными Камнями, чем например Стелла), помогает Сильному Человеку – Элли – попасть в Волшебную страну. Большего она не может, дальше Человек должен сам управиться с наследием Гингемы.

Очевидно та же, хоть и не в деталях, схема в «Огненном Боге Марранов». Злодей всё тот же продолжатель зла Гингемы, но на этот раз ему изначально пробует противостоять всё-таки Стелла (дарит розовый ящик). Дальше всё, точка. Ящиком этим махать в бою уже Сильному Человеку. Посему, хоть Виллина где-то и появляется, но помощи, в добавку к предсказанию, на этот раз не оказывает. Это уже будет перегрузка схемы. Но я уверен, что не будь ящика, серебряный обруч стал бы даром Виллины. (в журнальной версии он бывшим обручем Бастинды не назывался).
В «Жёлтом тумане» место Виллины заступает творец Волшебной страны Гуррикап. (кстати, четко видно, в тех книгах, где действует Гуррикап – 3 и 5 – Виллина полностью отсутствует). Он тоже начинает бороться с злой Арахной, но до конца победить не может. Дело завершает Сильный Человек.

Как быть с третьей книгой - «Подземными королями». Добрый волшебник здесь вроде бы есть, он создает страну. (Но по сути его нет. То есть волшебник – не он). И злого тоже нет. Но есть волшебство, которое злодеи – короли – используют во зло, как подпорку своей непосильной власти. Характерно, что применение Усыпительной Воды в Волшебной стране прекращается вместе с королевской властью. А Элли здесь по воле автора, не в силах выполнить сюжетное назначение сильного человека. Но зато к ней переходит роль как раз несостоятельной доброй волшебницы. Она творит маленькие чудеса – проникновение в Волшебную страну  бежавших из пещеры Тотошки и Фреда (почти как Виллина в УД), а победить злое окончательно – добыть воду – не может. На должность сильного человека автором назначен искусный мастер Лестар, который благополучно завершает борьбу. Почему Волков не задействовал тандем Фред-Лестар (чтобы идеи одного, а техническое решение - другого) остается гадать. Для развития образа Фреда это был бы очень логичный финал. Но вероятно, тогда бы он совсем отодвинул в книге на задний план Элли. А его задача – быть только помощником главной героини.

Ведь Элли - центральная фигура трех книг. Причем проходя все стадии через Сильного Человека и Фальшивую Волшебницу к Доброй, но малосильной Волшебнице в сюжетном треугольнике, Элли возвращается в конечном счете через это в положение исходное – маленькой девочки, не знающий как выпутаться из беды. Собственно говоря, роль Элли, как персонажа, способного реально соединить в единое целое все три книги, логично этой закольцовкой завершена. Предсказание Рамины о завершении ее путешествий такой финал только констатирует (для полного понимания не самых внимательных читателей).
Обращение к Элли за помощью в следующей книге после «Подземных королей» прозвучало бы как-то не очень, ведь друзья, наоборот, сами только что ее спасали.
А случайное попадание в страну еще и еще раз – это путь Баума, а не Волкова.

Волков же просто сменил героиню (в отличие от Баума не частично, а полностью) и имел возможность как бы начинать всё сначала. Но от своего треугольника отказываться не собирался. Как и от принципа, не плодить новых линий, а расширять старые. Таким образом, в четвертой книге он не стал выдумывать нового злодея.
Но как быть с пятой? Запускать Урфина на третий круг? Это уже чересчур. Остается последний ход в пределах таких узких рамок авторского самоограничения. «Вернуть Гингему»!.

Я не знаю, был ли такой, разумеется весьма первоначальный вариант, опробован на бумаге. Но в мыслях – несомненно. Слишком много сходства между Гингемой и Арахной.

Одна была убита и теперь восстала бы из мертвых. Другая тоже – не появилась извне, а пробудилась из небытия. Одну уничтожила добрая волшебница, другую – добрый волшебник. Но и там, и там выходит, что не до конца.
И Гингема, и Арахна живут в пещерах.
Гингеме служат жевуны, Арахне – гномы. Не надо много фантазии, чтобы в опрятных старичках и старушках узнать знакомые черты внешности жевунов. Да и характеристики их характеров сходны, и те, и другие верны слову, не знают предательства и воровства. (ни о каких других народцах так категорически это не говорится).
Основная повинность гномов – кормить свою хозяйку. Но и жевуны главное, что поставляют Гингеме – ее специфическую пищу. Без них она намучилась бы, ползая по болотам. (как и Арахна, гоняясь за быками. Чтобы прокормить допустим Бастинду – хватило бы единственной деревни, с хорошими урожаями хлеба и мяса. На Гингему же, в  силу специфики ее пищи, мучается вся страна. Как и на Арахну, но из-за ее аппетита)

И Гингема, и Арахна – настоящие волшебницы. Способны повелевать стихиями, насылать разрушительные бедствия. Правда, про Гингему неизвестно, умела ли она, хотя бы когда-то в прошлом, превращаться в зверей и птиц. Но и Арахна тоже забыла (почему-то?), как это делается.
Гномов Арахна привела с собой. Но и про Гингему есть до странности похожее место. Точнее про жевунов. Народ Нараньи куда-то ушел, а на его место пришли смешные человечки. (так и думается, что воинственные наранийцы покинули свою страну не без помощи Гингемы, которая на место их привела жевунов. У Волкова не так, это известно. Но мирный(!) приход жевунов гораздо проще объяснить – задним числом - вмешательством Гингемы).
Гингема умела переноситься по воздуху с помощью башмачков. Арахна тоже умела, ей для того служил ковер, а не башмаки. Но почему-то у Волкова всё равно остался необычный интерес именно к башмакам Арахны. С чего бы это?

Вполне похоже на то, что роль Арахны изначально примеряли на возможно «пробудившуюся» Гингему. А потом рисунок этой «примерки» слегка трансформировался в уже известный нам облик великанши колдуньи. А могла именно Гингема (со всем тем, что мы про нее знаем) наслать желтый туман? Раз плюнуть.
И вот тут не становится смешным поступок, который в противоположном исполнении как раз таковой и есть.

Мы знаем, что Арахне зачем-то понадобились помощники. Спрашивается, для чего? У ней под рукою целое племя верных, проворных, умелых и мастеровитых, хорошо грамотных гномов. Очень похоже на незаметённый сюжетный след от другого персонажа. Ведь как раз Гингема, при всём желании, на жевунов опираться не могла. Им, при всём сходстве, до гномов далеко. Зато Гингема (в отличие от странного каприза Арахны) самым естественным образом сразу вызвала бы к себе своего старого слугу – Урфина.  И он по всей вероятности служить ей дальше отказался бы. Кстати, ему ведь это было бы труднее, чем отказать Арахне. И нужда в нём явно больше, и старый страх не изжит, и со службы его еще никто не увольнял. Ох, какой душевной твёрдости потребовал бы разрыв с ведьмой! Зато и для нее какой удар по самолюбию. Арахне-то что! Видела Урфина в первый и последний раз в жизни. И он действительно для нее, без всяких двусмысленностей, червяк, не стоящий внимания. Стала бы она слушать его пророчества. Выставила бы за порог, не дослушав, без всяких почестей.

И вот он – момент истины. Представим себе такую картину. Урфин говорит: «Нет, не согласен! И вам не советую». А с плеча его вдруг заявляет и филин; «Я разделяю мнение хозяина».

Кто!? Гуамоколатокинт!? Старый наушник и сообщник не Урфина – самой Гингемы. Уж кто-кто, а Гингема отлично знала цену и тому, и другому. Отказ Урфина ее оскорбил бы, но не смутил. Велика беда, пустой человечек не выдержал испытаний и сломался. Учит еще теперь.
Но когда то же самое говорит и старый, прожженный, умудренный злодей Гуамоко? Воистину, есть над чём задуматься. Поневоле будешь повторять при каждой шишке: «Вперёд, Гингема! На болтовню филина не стоит обращать внимания?»

А падая в пропасть, Гингема несомненно бы орала: «Какая же я дура! Надо было слушать филина!»  Именно его она вспомнила бы в последнюю минуту. Его одного! Урфин-то здесь при чём? Что он за авторитет для могучей волшебницы?

Биографы, конечно, вряд ли что подтвердят. Их дело телячье. Но стоит прислушаться к самому Волкову. Его оговорки и нестыковки очень часто – следы прежних вариантов.