Колыбель

(со множеством опечаток, которые мне лень исправлять.)

Это называется утопия. Колыбель смерти.
В глухой ночи, при лунном свете, музыка напоминает шорох ветра, холодного, но чертовски нежного, до соблазна. Нельзя устоять перед таким ветром, я знаю. В это время суток ноги будто сами тянут по лабиринтам старого замка, ноги сами выводят в сад, где я снова вижу синие розы, снова вижу мирно спящего мужчину со светлыми волосами, что прикрывают шею, так спокойно, никуда не торопясь развиваются на ветру, как парусник далеком океане... далеко от берега, родной земли, и любимых людей.

Так же далек он, как и этот мужчина, что не по своей воле никогда не проснется. Он связан с миром, но глаза его обмякли под тяжестью бархата ресниц, бледная кожа светится голубоватым, но он не умер... нет, хотя я не могу сказать абсолютно уверенно.

Я никогда его и не знала, хотя он так часто приходил, завязывал глаза лентой, навевая предсмертную колыбель. Эта музыка до сих пор витает где-то внутри моего уха... Вы бы слышали эти ноты, вы бы поняли, я очарована до конца своих дней, я буду помнить и ощущать эту музыку на своей коже, как можно было бы ощутить утреннюю росу. Ночь поет. В ее пение сплошной тон успокоения, голос низок, но не настолько чтобы разбудить спящие красные розы, в ночи бодрствуют только синие.

А почему, я вам не скажу, может быть потом, когда они уснут. Итальянский. Вы любите итальянский? Я люблю оперу, очень люблю, как и инструментальную музыку, но голос, его не может изобразить никакой инструмент, по крайней мере это мое мнение, не хочу обижать музыкантов.

И вот .. в его волосах осела пыльца, пыльца этих роз, вы думаете у роз нет пыльцы? Цветы кажутся такими нежными. Но вы бы знали, сколько ненависти в одной розе, сколько крови она жаждет.
Хотя это только роза...

Когда эта девушка спросила у меня который час, она просто хотела узнать, отвечу я, или нет. Ее звали Роза, она была цветком, можете не верить...
Она ненавидела мир, за свою слабость и столь манящую красоту, ее хотят присвоить себе, оторвать от ее настоящей жизни; а вы бы сами не ненавидели в таком случае?

Часы тут давно остановились, пусть сейчас и 9 часов ночи.
Это настоящая ночь, это самый поздний час.
Звезд нет, потому что глаза мужчины сегодня закрыты, может быть завтра он их откроет, но он не проснется.
Кто же он такой?
Он, это ветер, он вечно спит на этой мокрой траве, но душа его всегда витает по миру...
Он никогда не проснется, ведь без ветра нельзя педставить наш мир.
Он свободен, поэтому он отказался от всего, ради свободы.
Снова эта колыбель, я думаю, что безумие это не порок - это дар, который лучше приравнять к пороку для общего блага.

Видеть то, что не видите вы, разве это не замечательно?
Раньше для этого приходилось закрывать глаза и молчать... долго-долго, пока не начнешь слушать тишину.
Знаете какой у нее звук?
Он близок к ультразвуку, а может это эхо приведений, что витают в комнате?
Не знаю, но сейчас мне не нужно закрывать глаза, как и уши... мне всего-то необходимо покинуть свое тело.
Это легко, очень легко.

Такой легкости больше нельзя ощутить по-любому.
Только покидая тело ты можешь видеть ветер, он так красив...
Интересно, больно ли ему?
Я бы спросила, но голос пропадает, а он смотрит на меня и улыбается.
Это забавно, забавно снова побывать в Хельсинборге, снова полетать по старым местам, мне нравится быть приведением, летать в этом пространстве, оно безгранно, даже гравитации нет.

Безумие? оно дар. Это то, что наполняет жизнь или смерть большим, чем вы могли бы себе позволить за все существование. Я легла с ним рядом на мокрую траву, посмотрев на небо, я увидела множество ярчайших звезд, они ответили мне тем же, и я снова улыбнулась, разводя руки в сторону...

Сердце останавливается, вы слышите это? Стук становится все более глухим, а биение медленнее. Ветер обнимает тело, а дух устремляется вверх, я уже не чувствую это тягостное тело, я уже не чувствую ничего, кроме свободы и страсти, что манит снова и снова в эту ночь.

___________________­____________________­________

Ветру. 2007