Пару слов о себе

 " Пару слов о себе."

Мама вышла замуж девушкой. В двадцать лет. Их свадьба была на двадцать третье августа- День освобождения Харькова от немцев. Из дома номер тринадцать, ровно через девять месяцев и два дня, её увезли рожать в тринадцатый роддом, на Гагарина. Я родился 25 мая. На день освобождения Африки. По советскому календарю. На этом календаре, чернокожий африканец,  с явно негритянскими чертами лица, разрывал почему-то красные цепи. Этот день был последним днём учёбы в школе.  Факту этому завидовали все одноклассники двух школ, в которых я учился. С первого по десятый.

- Покажи Серёгу!- орал выпивший отец, под окнами роддома с дружками. Видимо орал он громко, требуя в окно показать ему сына. Или имя Серёга, стало напрягать маму. На что мама вместо Серёги показала папе дулю и выдала текст: Серёги не будет! Будет Славик. -Так у них появился я. Эту байку, со слов бабушки, я знал с детства.

Не смотря на то, что жена родила ему первенца. И даже то, что была младше  на девять лет, не остановило папаню от гулек.
Папа был красивый мужчина, похожий на Штирлица, с роскошной причёской. На старых фотках можно было заметить, что местные девки, с интересом смотрят на него.

Это повышенное внимание к себе, видно толкнуло отца на измены, чего молодая мать ему простить не смогла. Она взяла меня, годовалого крупного мальчика, с круглыми щёчками и глазами, за которые он в будущем мне навесят кличку "Китаец", и ушла к своей маме, моей бабушке.

Мне почему то кажется , что я помню тот день. Это как навязчивая мысль, кажущаяся непременно правдой. Картинка всплывает , как видение, хотя не знаю, может ли двухлетний ребёнок что то помнить.

У нас на углу улицы продавали молоко. Из бочки. Бочка была такого цвета сгущёнки. Слева от поворота с трассы.
Меня кто то держал на руках. Я не помню. Одна женщина спросила: Это Юрин сын?- и продолжила, на выдохе, явно жалея- Бедный мальчик.
Мне кажется я это запомнил. Мне кажется, я понял тогда, своей детской чувствительностью, что что- то произошло. Что -то давяще страшное . И заплакал.

Потом я плакал ещё чаще. Годам к семи. У всех детей, как мне казалось, были отцы, а моего- убили. Ему был всего тридцать один год. Он часто дрался, на генделыке, с романтическим названием" Голубой Дунай", у платформы Верещаковка- Балашовская, у тогдашнего рынка, рядом с улицей Красного милиционера у переезда.

Рядом с этим переездом, на повороте с проспекта Гагарина, тогдашнего Змиевского шляха, нашли и моего деда Дмытра.
После войны, он вернулся с перебитыми ногами в родной Харьков. В довесок к сыну, заклепал своей жене, по имени на немецкий манер "Нара" ещё и девку, мою тётку.
По одной из версий Чкаловских, деда сбила машина. Его тело лежало на дороге. Но говорят, что его убили во время драки в пивной. Никто не стал в этом разбираться.

Отец видимо унаследовал от деда характер.
В доме, где мы жили, обитало ещё две семьи. Это был единственный дом барачного типа, построенный ещё до войны, из красного кирпича.

Бабка, прожившая к слову девяносто два года, рассказывала мне, как немцы, вошли в Харьков. Отцу тогда было два. Дед был на фронте, вместе с бойцами отступающей Красной армии. На Университетской, возле "Зирки", две молодых женщины, боясь изнасилования, вкатали себе в головы кусочки теста, объявив, что они инфицированы. Немцы облили бензином парадную и сожгли два этажа, вместе с девушками, боясь заразы. Бабуля видно была красивой для тех лет. Она не знала этих историй , но по совету подруг тоже измазала голову тестом. Когда солдаты Вермахта зашли во двор тринадцатого дома, то увидели молодую женщину с паршой в голове и мальчика, обсыпанного ветрянкой. Тыкая автоматом, фриц дал понять, что если это зараза, то надо идти в сарай и они будут подпаливать. Если б не воля Свыше, я бы вообще не родился.

Нара, она же Анна Фёдоровна Бондаренко, быстренько смыла с головы мучные катыши. После чего немец, лично взял и искупал двухлетнего папу в медном солдатском тазу со свастикой.  А потом выдавил ему всю ветрянку и чем то вонючим смазал ранки. Немцы поселились в хате, а Нару оставили жить в сарае.
Я не помню своей жизни в этом доме. После ухода мамы, сосед по кличке "Зайчик" , в драке, дважды пырнул отца ножом. Соседа опять посадили в тюрьму, из которой он не вышел. Отца прооперировали. На месте ранения образовалась язва. Из желудка текла кровь. Он продолжал работать шофёром. Однажды, помогая продавщицам сгружать муку с машины, у него прихватило спину. Он слёг и вдруг стал таять на глазах. Через шесть месяцев врачи констатировали саркому. Он умер, мучаясь. Кроме ,как на фотках, я его никогда и не видел.

Через пять лет после этого, мама повторно вышла замуж и ещё через пять, я стал старшим братом младшего и сестры. Теперь, после школы, к моим обязанностям по дому, прибавились велосипедные прогулки на другой край города за детским молоком.
 Я помню, как лет в двенадцать, на трассе, почти возле доме, коцнул бутыль об бутыль, болтающихся в авоське. Пришлось крутить педали опять почти на Южнопроэктную и ещё получать по шее за разбитое .

Знаете, я не жил в Центре города, но я жил в центре событий. Мы палили табачную свалку по множеству раз. Курили на чердаке лесопилки. Били стёкла на ЦветМете. Резали сиденья в электричках паровозного депо. Катались на товарняках. Тырили ящики с поездов, вскрывая пломбы. Строили халабуды за линией. Еженедельно дрались, по возрастам, с соседней улицей. Гоняли на велике по трубе, ночью, через болото, обрывая для малолеток сирень в питомнике. Прыгали с плотины щучкой в Лопань.

Это был наш район. Червонозаводской. Нахаловский.
К двадцати годам я уже успел жениться, развестись, похоронить не родившегося сына, поездить по стране.
Я часто думал, с позиции лет, анализировал свою жизнь. В правильном ли месте я родился?. Правильно ли жил? И знаете, я благодарю Бога за все трудности и неудачи. А иначе мне бы не было что рассказать. Моя жизнь была наполнена самой Жизнью. И я хотел бы написать об этом. О городе, в котором родился, и который люблю. И о моём поколении.

Всем ребятам с нашего района посвящается.

Вячеслав Жадан   2019