Еще раз о шарике

  Утром в автобусе. На остановке «детская больница» заходят в салон мамы с детьми. С мамами полный порядок, обе по норме и в форме – джинсы-суперкогти-татуаж бровей.  Дети вертятся, разбегаются, матери цыкают, грозно шипят в уши: «Ты чё опять делаешь? Я с тобой вчера о чем разговаривала?» Девочка лет шести вырывается из твердой руки и быстро оглядывается, ища взглядом и улыбаясь. Сзади мальчик ее лет радостно улыбается навстречу ее улыбке и стремится встать поближе. Мать мальчика тащит его назад, на свободные места. Увлекаемый матерью, он почти сворачивает шею, глядя на девочку.

  Девочка глядит на мальчика, мать крепко вцепилась в ее плечо и одним движением бровей отсылает младшего сына на освободившееся сидение. Затем также лаконично отсылает дочь. Сама возвышается над ними, строго озирая окрестности.

  Все вроде правильно. Каждая мать следит за своими детьми, отвечает за их безопасность. Но они, возможно, пропустили или не сочли важным обратить внимания на нежное чувство зарождающейся дружбы между детьми, душевный порыв, то, что, собственно, и делает нас людьми. Каждая бдительно оберегает свое имущество, которое целее, когда рядом. Такой вот материнский нарциссизм, постепенно убивающий ростки живых чувств в ребенке.

  К 14 годам они уже не верят, что родители способны их понять и перестают делиться с ними самым важным.  А «тихий дом» и «синий кит» это символы покоя, которого не дождешься в своем родном доме, в котором все без конца что-то требуют друг от друга, разучившись просто любоваться друг на друга, просто радоваться возможности быть рядом.

  Мать зачастую смотрит с любовью на ребенка только, когда он спит, и он об этом не знает наверняка, а глубины подсознания не делают нас счастливыми. Это ведь все равно, что хранить драгоценность в глубине сундука, не имея даже представления о том, как она выглядит. Не говоря уже о том, чтобы быть осиянными этим сокровищем.

Девочка плачет: шарик улетел…
Плачет старушка: мало пожила…
А шарик вернулся, а он голубой.

  Булат Шалвович, ничего не изменилось, люди живут также, как и прежде. Может быть, мы стали даже чуть лучше, чуть восприимчивее к боли, жестокости и несправедливости, потому мы и замечаем их и не считаем нормой жизни. Так сказал один мой молодой знакомый, и я практически ему поверила.