Арбат. Воспоминания художника. Часть 1. Глава 14

           Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2019/01/29/86

               Австрия.
Кемпинг. Оплата. Размещение. Услуги. Энтшульдиген зи битте. Соседство с американцами. Лысая кучерявая. Босоногий Дима. Штамп в правах – движение только на восток.

        Мне довелось работать в Австрии 21 летне-осенний сезон. Одна только дорога на поезде чего стоила! Помню, едем с другом в Германию первый раз. Наспех прихватили на Арбатском развале разговорник - о шести языках! Думали, найдётся что-то об искусстве, о магазинах, о туризме. Приедем эрудированными болтунами. Не тут-то было! Это оказался – военный разговорник. И фразы для перевода на все шесть языков были типа: «Сколько танков у вас в полку?», «Какова численность вашего подразделения?», «Говори, а то хуже будет!» Мы призадумались. С такими выражениями можно было щеголять в Австрии до капитуляции Германии, но после победного сорок пятого в Европе с ним делать было нечего! Наконец нашли и нормальные слова, даже извинения. Но немецкий язык на первых порах оказался крепче кокоса. То ли сказывалось неприятие к нему, переданное нашими воевавшими отцами и дедами, то ли чуждая слуху речь не прививалась, то ли мы взялись не с того конца, но успехи наши были скромны до минимума. Фразу «Эншульдиген зи битте» (извините, пожалуйста) мой друг усиленно учил целые сутки. Но никто, в том числе и он сам, не были уверены, что произнесёт её через пять минут после того, как окажется без шпаргалки в руках.
        Каждый раз, приезжая в Зальцбург, возникала проблема, где жить: снимать что-нибудь в частном секторе (и волей-неволей попадать в бытовую зависимость) или разбивать шатёр-палатку на свежем и вольном воздухе кемпинга. Кемпинг перетягивал на себя по многим показателям: относительно невысокая оплата, круглосуточная свобода входа и выхода, стадион для пробежки – под боком. Плюс пейзаж: со всех сторон – природа! Было на кемпинге и стационарное сооружение с рестораном, раздевалками, душевыми комнатами, туалетами и прочими благами цивилизации. Так что люди на кемпинге, хоть и жили в палатках, но могли позволить себе городскую роскошь в любое время. За палатку среднего размера нужно было платить 50 шиллингов в сутки (примерно 5 долларов), за каждого человека – 20, за электричество – 20, за машину – 30.  Для справки: средний портрет у нас стоил 300 шиллингов.
      По утрам на пробуждающемся кемпинге из пространства между палаток начинали раздаваться голоса, поднимался дымок, пар, а следом распространялись запахи ранних завтраков, напоминающие проснувшимся позже: что бы такого этакого приготовить и им самим.
      Утренняя благодатная атмосфера сильно отличалась от вечерней, когда разогретые вином и любовью обитатели палаток вели свою откровенную жизнь, не очень-то озираясь по сторонам. Из общего числа путешественников часто выделялись американцы. Они в силу смещения часовых поясов могли горлопанить в любое время. Попытки урезонить их оборачивались лишь дополнительным скандалом. Так, однажды, американская палатка оказалась бок о бок с моей. Ночь напролёт янки орали свои песни, что-то выкрикивали и хохотали. Ещё в начале вакханалии я напомнил им о ночной тишине в лагере, чем раззадорил троих самых ретивых парней. С этого момента они специально, зная расположения кровати, верещали мне прямо на ухо команды «Вставай!», «Иди сюда!» и ещё всякую всячину. Поначалу я думал, что эта бесовщина прекратится минут через пять. Но не тут-то было! Оргия только набирала обороты! Пришлось выждать часа три, пока они наконец угомонятся и начнут укладываться спать. Тогда я завёл свою машину, подогнал её вплотную к их палатке и включил дальний свет так, чтобы он пронизывал вражескую палатку насквозь, но при этом чтобы не попадал на другие жилища. Глядя на американскую палатку с противоположной от света стороны, можно было любоваться чёткими силуэтами дебоширов, которые не находили себе места от ярких фар. Американцы возмущались что было сил, однако силы их были на исходе. К тому же они понимали своими вянущими мозгами, что получили по заслугам. А машина моя продолжала работать и светить. При этом двери её были предусмотрительно закрыты на ключ.
       Конечно, и я не доспал в ту ночь, посвящённую спонтанной педагогике. Но каково было утром видеть американские лица, исполненные неподдельного страдания от сочетания ночного алкогольного перебора и катастрофического недобора сна!
       Всю последующую неделю американцев мало того, что почти не было видно, но и совершенно не слышно!
                ***
       Рядом с кемпингом было небольшое кафе, радушной хозяйкой которого была дама, имевшая одновременно два, казалось бы, взаимоисключающих прозвища: «Лысая» и «Кучерявая». Всё дело в том, что волосы у владелицы кафе были действительно кучерявые. Но настолько тонкие и редкие, что кожа её головы просматривалась полностью, отражая свет всех наличных ламп и реклам, отчего этих самых волос на даме практически не было видно.
       В этом кафе обычно собирались любители острых ощущений. Здесь, кроме питья и яств, был тир с разноцветным кругом для дротиков, здесь можно было сразиться в карты или попытать счастья на игровых автоматах. И когда глубоко под вечер кто-нибудь из палаточных художников-передвижников, отодвинув надоевший бокал с пивом и громко крякнув, вопрошал:
- А не пойти ли нам к Кучерявой? – из соседних брезентовых жилищ раздавались одобрительные крики и сопение, характерное для обувания с полным пузом «Штигля»*.
        В заведении Кучерявой частенько возникали острые моменты: то по поводу чемпионства в метании дротиков, то по разногласию в политике, то из-за дам, которые слишком долго определяются: чьё вино из предложенных кавалерами привлекательнее.
      Как-то и я попал в спор, где правота зависела от скорости рук и ног. Мы поспорили с неким австрийцем, чья реакция лучше: русская или австрийская. И это при том, что оба были уже довольно замедленны. Но спор есть спор. Нужно было нанести лёгкий удар так, чтобы оппонент не успел ответить. Вместе с Кучерявой и болельщиками мы спустились вниз. Там было что-то типа обширных кладовых. Я уже было размял руки, как вдруг увидел в кулаке моего дуэлянта нож. Да, чем наносить поражение, мы наверху не установили. Хотя австриец показывал обратную от лезвия сторону рукоятки ножа, вроде как именно этой стороной будет атаковать, его глаза выдавали явную агрессию, и мне пришлось на время забыть о благородстве.   Когда судья (а им был завсегдатай кафе) досчитал до трёх, и противник бросился в атаку, я заехал ногой ему в пах. Австриец скрутился, упал и завертелся на полу. Но и мне досталось лезвием по шее. Хорошо, что по скользящей! Болельщики практически единогласно заявили, что оба удара были одновременными, и судья-шутник заключил:
- Победила дружба!
                ***
        Однажды на несколько дней нас обложило проливными дождями.  Случилось худшее, что может быть в творческих командировках: ни работы, ни отдыха. Над промокшим кемпингом сплошь стояли мрачные тучи и уныло поливали его из щедрого сита. На третий день решили мы убедиться: есть ли хоть где-то сухая и радостная жизнь. Заодно и разнообразить надоевшую палаточную кухню: готовить изысканные блюда под дождём было непросто. Завёл я свой застоявшийся «Фольксваген», дождался, пока в него заберутся остальные четверо друзей, и поехали мы «развеяться». Дождь шёл с такой интенсивностью, что дворники лобового стекла не справлялись с потоками воды даже на третьей позиции. Желательно было бы ехать куда поближе – «к китайцам», т.е. в китайский ресторан, где было и вкусно, и относительно дёшево, и – быстро. Но там не так давно наш Дима, играя с Сергеем в импровизированную рулетку, так крутнул диск со специями, что те разлетелись и изгадили скатерть, кресла и ковры на полу. Ну кто же им виноват, что круговая вращающаяся полочка для пузырьков с перцами и соусами не имела углублений! Однако китайское сарафанно-ресторанное радио предупредило свои филиалы: этих двух художников на обслуживать. За несколько лет обедов и ужинов в китайских ресторанах нас знали довольно хорошо. Пришлось ехать в центр. Но и там не заладилось. В первом же ресторане официанты заявили, что свободных мест нет. Хотя кое-где свободные столики виднелись. Конечно, они могли быть забронированы. Но и за стойкой бара обслуживать отказались! Уязвлённые таким отношением, мы вышли и уехали в другой ресторан. Но и там повторилась аналогичная история! Пришлось наметить третий ресторан!
      Однако, как только мы отъехали метров на сто, нас заблокировали две машины жандармерии с мигалками. После чисто символической проверки всех моих друзей отпустили, за руль моей машины сел один из жандармов, а меня попросили в полицейскую машину. В полицейском отделении со мной беседовал дежурный офицер. Он сидел за столом и записывал наш диалог. Рядом сидела полицейская дама званием пониже. Я же находился в «обезьяннике». Но не в привычном для нас российском варианте, где решётки до самого верха, а за ограждением, едва доходившем мне до пояса. После обычных формальных вопросов, связанных с выяснением личности, последовали другие, уточняющие детали моего пребывания в городе и недавние визиты в рестораны. Заодно офицер сообщил, что выехали за нами по звонку из второго ресторана. Оказывается, Дмитрий был одет, но не обут! С босыми ногами, которые сплошь были в сырой земле раскисшего кемпинга, его конечно же не собирались усаживать за стол! Звонивший владелец ресторана то ли присочинил, то ли высветил голую правду, что на ногах Димы были даже дождевые червяки. Тут уже возмутился и я! Вот что значит проигнорировать фейс-контроль до самых пяток! Смешно было, что самого-то Диму отпустили, а меня, как владельца авто, задержали из-за каких-то лишних пол-промили алкоголя. Через несколько минут полицейские знали, что я художник и что работаю рядом с Домским собором уже много лет.  Мне показалось, что после этого наши отношения стали теплее. Я намекнул на пиво. В ответ промолчали. Значит надо решать самому! – я решительно перешагнул через ограду «обезьянника» и направился к выходу. Ближайший магазин с пивом был в 50-и метрах. Уже и дверь на улицу открыл, уже наполовину вышел, как вдруг резкий рывок назад чуть не повалил меня на пол! И откуда он только взялся?! - Крепкий рыжий полицейский с перекошенной от ненависти рожей успел засветить мне в инстинктивно подставленное плечо, и я тут же автоматически ответил ему в челюсть. В следующую секунду меня сзади держали двое крепких ребят в форме, мешая продолжению бокса. Но и рыжему они перекрыли путь ко мне. Откуда-то, как из-под земли, возникло ещё с десяток дюжих форменных ретивцев. «Вот это резерв!» - подумал я. Рыжий тем временем несколько раз достал меня ногами; среди общего гомона его гневные крики выделялись особенно громко и мерзко. Меня повели в комнату, в которой не было окон. Полицаи на ходу одевали свои рабочие перчатки. Сценарий угадывался без труда. «Мне бы только рыжего не потерять», - думал я, заходя в комнату первым. Полицаи заходили вслед за мной, замыкая круг. Как только рыжий оказался на расстоянии вытянутой руки, я со всей силы прописал ему в подбородок так, что в дальнейшем он участия не принимал. Тут же на меня посыпались удары словно из рога изобилия. Руки мои никто не связывал, и мне, защищаясь, удавалось хоть и редко, но наносить удары по окружению. Тем более, что промахнуться при всём желании было практически невозможно. Через 5-6 минут бой прекратился, и мы все вернулись в дежурное помещение. Нужно отдать должное, что, хоть и был я на следующий день практически сплошь в синяках, лицо моё было как новенькое! По нему не били. Полицаи отпыхтелись и ушли, оглядываясь на меня без каких-либо эмоций. Они просто выполнили свою работу.
      Дело моё мариновалось не долго: буквально на следующий день мне было предписано заплатить штраф 8000 шиллингов (800 долларов). А в моих водительских правах, которые в те времена представляли из себя подобие маленькой книжечки с одним разворотом, был вбит штамп на две страницы сразу. Прописью были вставлены мои имя, фамилия, дата и суть: «Предъявителю сего разрешено движение исключительно в восточном направлении»! Я не выдержал и рассмеялся прямо в Полицайдирекционе, объяснив присутствующим, какой новый смысл приобрела Фраза "Драх нах Ост". Права были загублены напрочь, их пришлось менять на новые сразу же по возвращении в Россию.      
      Штраф я решил разделить: половину оставить себе – за невнимательность, а половину подарить Диме – «за публичную демонстрацию запоздалого босоногого детства в ресторанах Западной Европы». Дима не возражал.
      Проезжая, как и прежде, на велосипеде в центр и обратно мимо пресловутого полицейского участка, теперь я был в поле внимания тех  служак, которые собирались на высокой площадке с перилами, чтобы поболтать у входа и покурить. Завидев издали, они приветствовали меня жестами и пожеланиями доброго дня. И громче других старался рыжий!
      И как итог. Да, русские характеры, как и весь славянский менталитет в целом, отличаются от среднеевропейских. Кто-то отнесёт наши отличия к недостатку воспитания, кто-то к повышенному свободолюбию. Но я рад, что в нас живёт тот импульс, который будоражит весь мир. Конкуренты боятся нашего природного лидерства и на протяжении веков всячески стараются его обуздать или направить в выгодную для себя сторону. Но рабская психология - не наш удел! Настоящий славянин учит иностранные языки не для того, чтобы с его "помощью" пресмыкаться, а для того, чтобы знакомить иностранцев с нашей высокой и доброй культурой, и чтобы при необходимости руководить ими в интересах нашего общего дела мира и благополучия!

     Следующая глава: http://www.proza.ru/2019/11/06/984