Когда мне было восемь лет, я решил убить человека

Мне повезло, я родился в семье, где родители любили друг друга. Дома всегда царила любовь и взаимопонимание. Дом пах волшебными ароматами и наполнялся приятными звуками. Дома было хорошо и безопасно. Но внешний мир для меня был не понятен. Там были странные, агрессивные и завистливые люди. Хорошие и добрые мне не встречались. Даже те, кто смотря на меня говорил: «Ой, какой хороший мальчик» — лгали. Это чувствовалось, каждой клеточкой моего тела. Они были фальшивые, мерзкие и я совершенно не понимал, зачем они так делали. Родители видели и чувствовали то же самое, но из вежливости, благодарили той же фальшью, которую получали. Это был странный ритуал, за которым я наблюдал и не мог себе объяснить его суть.

День за днём, я изучал внешний мир и понимал, насколько он огромный и опасный. Когда дома всё делалось для меня, во внешнем мире, всё делалось для собственной выгоды.

Я решил убить человека, потому что почувствовал внутри себя потребность сделать это. Во мне проснулось искреннее и простое желание. «А почему нет?» — спросил я себя и не нашёл ответа. «Почему я не могу убить человека?» — вновь адресовал себе вопрос и встретил в ответ тишину. Не найдя аргументов против, я сосредоточился на процессе подготовки. Мне сразу же пришла в голову идея использовать острый нож. Внутри вспыхнуло чувство мужественности и силы, когда воображение рисовало картину предстоящего действия. Каким же я стану сильным и уверенным, когда это сделаю! Мне очень нравилось это чувство и оно стало моим главным другом на прогулках. Забираясь в кусты и кроны деревьев, я представлял как буду наносить удары. Как буду двигаться, как буду дышать, что буду испытывать.

Во всех этих представлениях ощущалось что-то дикое, животное, первобытное. Мои кулаки и зубы сжимались, глаза щурились, а ноги принимали позу для рывка. Репетируя и отрабатывая манёвры, моя грудь стала выпячиваться вперёд, а походка изменяться на размашистую. День за днём во мне росла ярость, а вместе с ней и уверенность. В одну из таких прогулок, мои широкие движения ногами, толкнули твёрдый предмет в траве. Протянув руку, я поднял с земли изогнутый, блестящий, складной нож...

Удача улыбнулась мне, а вместе с ней окрепла и моя уверенность. Я держал в руках нож и чувствовал его силу. Перекладывая из руки в руку я ощущал его крепость, надежность и штрихи ручного труда. Было видно, что это не заводская работа. Кто-то делал его индивидуально, для меня... Мои глаза блеснули искрой восторга. Я все делал правильно и мир вёл меня верной дорогой. По спине пробежали мурашки, а уголки губ дернулись и слегка поползли вверх. Я стал ощущать своё превосходство. Всё должно было выглядеть идеально и меня ни в коем случае не должны были обнаружить. Поэтому, место должно быть безлюдным, а жертва наивной. Пол и возраст меня не интересовал. Важно было только действие.

Когда дома никого не было, я доставал нож и внимательно разглядывал его. Ручка была выполнена из светлого лакированного дерева с двумя серебристыми заклепками. Лезвие острое и отшлифованное. Форма изогнутая и плавная. Идеальная для нападения сзади и резкого движения по горлу. От одной этой мысли по спине пробежали мурашки, а уголки губ вновь дёрнулись вверх. Мне нужно было торопиться, до начала учебного года оставалось всего месяц, и я хотел зайти в класс со своим секретом.

Потренировавшись ещё неделю и выбрав место, я положил в рюкзак нож, бутылку воды и вышел из дома на дело. У меня впервые за всё время вспотели ладони, а в груди и на губах ощутился привкус металла. Казалось, каждый мой шаг становился чётким и уверенным, а взгляд острым и сфокусированным.

Я вышел на оживлённую улицу, чтобы выбрать того, кто пойдёт в нужном мне направление. Как вдруг, я посмотрел первому встречному человеку в глаза и спросил себя: «Он заслуживает смерти?». Этот вопрос выбил меня из равновесия, я пошатнулся и схватившись за скамейку присел. «Он заслуживает смерти?» — прозвучало в моей голове ещё раз. Через мгновение у меня резко закрутило живот и заколотило в висках. К горлу начинала подступать рвота и казалось, что меня вот-вот стошнит. Я расстегнул рюкзак, чтобы достать воды, но у меня потемнело в глазах и я свалился.

Помню как стукнулся головой об асфальт, но не ощутил боль. Помню как из упавшего рюкзака выскочил нож и отлетел под скамейку. Следом за ним выкатилась бутылка воды и покатилась в противоположную сторону. Помню как лежал какое-то время и ощущал жар от щёк. Помню как перед глазами появились чьи-то ноги и меня начали трясти. Помню как кто-то вначале слегка, а затем и со всего размаху дал мне пощёчину, от которой перед глазами появились звездочки. А потом этот кто-то, брызнул мне в лицо холодной водой и я окончательно очнулся.

— «Пацан, ты живой?», спросил меня голос. На что в ответ я, не поднимая головы пробубнил «Угу».
— «Ты давай, это, живи. Ну ты и напугал меня. Неужели я такой страшный?».
Не понимая суть этого вопроса я поднял глаза и узнал того самого человека с кем пару мгновений назад встретился взглядом.
— «Вроде не такой страшный. Я как увидел твои стеклянные глаза, сразу понял, что с тобой что-то не так».
— «Как это?», неуверенно спросил я.
— «О, заговорил, это хорошо, на поправку пошёл. Сейчас ещё посиди, воды попей. Главное пока не вставай, а я достану твои вещи из-под скамейки» - сказал он и начал наклоняться.
— «Как это!» - резко вскрикнул я и слегка подпрыгнул на месте от испуга. Незнакомец тоже подпрыгнул и посмотрев на меня сказал: «Ты чего парень? Просто у тебя туда что-то улетело, я видел...»
— «Как это?» - повторил я.
— «Что, как это?» - прозвучало в ответ.
— «Как это, глаза стеклянные?».
— «А, ты про это. Ну без жизненные, пустые. Я в зоопарке работаю, так там у животных, которые в клетках больше года живут, такие же глаза. По началу, когда диких привозят — они яркие, искристые, «живые» одним словом. Прям видно, как они жить хотят. А спустя время, в клетке, они теряют смысл к существованию. Понимаешь, когда ты находишься в безопасной среде, ты теряешь важное качество — стремление выживать. А для животного — это смысл жизни.
— «А для человека?», спросил я.
— «Что для человека?».
— «Для человека в чём смысл жизни?».
— «Так в том же самом, только вот среда у нас парниковая, понимаешь. Безопасно вокруг настолько, что люди жиром обрастают. Вот ты попробуй встретить жирного дикого зверя. Фиг там, им бы сегодня урвать свой кусок, уже за радость. Понимаешь, если ты чувствуешь, что в животное из зоопарка начинаешь превращаться, начни зарядку делать по утра, бегать, отжиматься. В общем тело своё загружай, чтобы оно не закисало. И с мозгами тот же принцип используй. Ставишь перед собой сложную задачу, прям вызов бросаешь и вперёд искать решение. Тогда и глаза блестеть будут и глупости в голове не заведутся. Понимаешь?
— «Не очень».
— «Смотри, вот ты чего хочешь?».
От этого вопроса мне опять стало дурно и я покачнулся на месте.
— «Ого парень, вот как раз этого тебе делать не стоит. Ты посмотри, как твоё тело реагирует. Не знаю, чего ты там задумал, но найди другой смысл».
— «Как это?».
— «Ты каждый раз так будешь спрашивать?»
— «Как это другой смысл?».
— «Да очень просто, найди другой смысл своей жизни, потому что от этого тебе плохо. Вот я животным в зоопарке помогаю, сыновей рощу, с женой третьего планируем. Супруга у меня мастерица, дома торты печёт на продажу, а я развожу их после работы. Знаешь какой я заряд получаю, когда радостные глаза клиентов вижу. Каждый раз жене рассказываю, а она прям плачет от радости. Я сейчас с тобой говорю, а у самого мурашки по спине бегают. Жизнь классная штука и люди вокруг удивительные. Бывало, привезёшь коробку с тортом, а там такой бугай дверь откроет, что хоть стой хоть, падай. Смотрит своим бетонным лицом на меня и говорит «Коробку вначале открой в коридоре, потом пущу». Ладно, думаю, может боится чего. Бантик значит развязываю, крышечку поднимаю, а там на торте сахарные боксёрские перчатки лежат и надпись «Любимому папе». Так ты бы видел как бетон в улыбке расплылся! Я такое чудо первый раз в жизни увидел. Он меня потом целый час не отпускал, про свою жизнь всё рассказывал. Это чудо, понимаешь. Люди — чудо!

Я молча сидел и не знал, что сказать. Незнакомец посмотрел на меня, протёр уголок глаза и сказал:
— «Ладно, вижу тебе полегчало, мне идти надо. Ты давай, это, живи. А всё прошлое оставь вон под этой скамейкой».
Сказав это, он развернулся и зашагал уверенной походкой по своим делам.

Мои глаза провожали его спину до тех пор, пока он не затерялся в толпе. Посидев ещё пару минут я встал и медленно побрёл в сторону дома, оставив под скамейкой то, с чем дальше в жизни мне было не по пути.