Трагедия русской деревни. Новая редакция

         
 

(Повторно: внесены исправления, сокращения, дополнения, новая редакция).
               
                Часть первая    
               
Предисловие. Русская деревня – кормилица России. За многовековое историческое существование русская деревня вынесла много разных испытаний. В большинстве случаев они обрушивались на нее по инициативе агрессивных лидеров советского государства.      
         Первоначально для размышления приводится две фразы, отражающие разные события в истории русского крестьянства. «Ненавистный» русский царизм в 1861 году ликвидировал крепостную зависимость крестьян от собственника земли. «Любимый» ленинско-сталинский социализм в 1930 году ввел в деревне рабскую, феодальную зависимость русских крестьян от большевистско–советской власти.    
         В 1945 году окончилась длительная, жесточайшая война с Германией. Страна при выходе из войны корчилась в тяжелейших муках, совсем не было продовольствия, народ голодал. Но теперь перед страной стояла другая не менее трудная задача, как выйти из мобилизационной экономики, ведь народ надо накормить хлебом. Послевоенный 1946 год оказался очень тяжелым.
         Как известно из исследований, Сталин гнал на убой в войне в основном крестьян – колхозников. На фронт и вспомогательные работы в тылу в 1941 году было мобилизовано из деревни более 18 миллионов человек, 7 миллионов из которых не вернулись домой (Островский В. Б. Колхозное крестьянство СССР, 1967).
         Словом, в деревне возникла огромная нехватка рабочих рук. К тому же в 1946 году как назло на страну обрушилась сильнейшая засуха. Был большой недород хлеба. В стране было много голодных смертей. Считается, что от голода умер один миллион человек.
         А тут еще чехи со своей просьбой. Как только в 1946 году Климент Готвальд стал главой чехословацкого правительства, так сразу же приехал в Москву просить у Сталина хлеба. И советский вождь, верный своему тоталитарному деспотизму, и люто ненавидевший собственный народ, весь имеющийся в стране резерв зерна «турнул» в Чехословакию, оставив советских людей без хлеба, наедине с голодом.    
         Страна была на пороге хлебных бунтов. И Чтобы они не произошли, правительство 14 декабря 1947 года объявляет об отмене хлебных карточек. И хотя эти дорогие для каждого человека хлебные карточки были отменены, но торговать было нечем. «Сусеки–закрома» были пустыми. Хлеб начали свободно продавать только через полгода. Тяжелейшее хлебное состояние в стране сохранялось.   
         В первые послевоенные годы сталинский деревенский колхоз находился в жутком, неописуемом состоянии. Причиной была не только разруха войны, но и безудержная сталинская борьба за удержание деспотической власти. Приоритета у власти как накормить народ хлебом, не существовало. В каком состоянии в это время была колхозная деревня, ярко показан неотвратимый ужас в кинофильме «Председатель», в котором тяжелую роль исполнил русский советский актер Михаил Ульянов (вышел кинофильм в 1964 году).
         Деревня, находившаяся под строжайшим контролем сталинской власти и карательных спецслужб, вдруг словно, перестает существовать. Жизнь и работа в колхозной деревне стала невыносимой, она опостылила. Лежит, не поднимаясь, сдыхающий колхозный скот. Новый председатель загоняет колхозников силой на работу в поле. До такой степени было доведено существование колхозной жизни государственным строем, которое покоилось на сталинской коллективизации.
         Чтобы завуалировать хлебный кризис, верховное руководство идет на фальсификацию, дает задание режиссеру Ивану Пырьеву и он создает сталинский сусальный кинофильм «Кубанские казаки» (Сироткин В, 2004), который вышел на экраны страны в 1950 году. В фильме показано хлебное процветание в стране. А фактически показана не только полнейшая фальсификация хлебной проблемы в стране, но и подделка фактов. Наивно показано, как потоком по Кубани и неизвестно откуда идут груженые хлебом на заготовительные центры автопоезда.            
         Шло время. Жизнь в колхозной деревне не улучшалась, наоборот угасала. И совестливые кинорежиссеры с таким положением в колхозной деревне мириться не хотели. В 1958 году на экраны страны выходит известный фильм «Дело было в Пенькове» с участием в главной роли талантливого русского, советского актера Вячеслава Тихонова.
         Фильм ярко показывает истинное положение колхозной деревни. Растерявшиеся колхозники не знают что делать. Не интересный колхозный труд, жалкое социальное положение колхозной деревни. Колхозников охватило отчаяние и они засобирались сбегать из деревни. А ведь это было вслед за сталинским социализмом, когда идеологи партии готовились объявить его замену на развитой социализм.
         В 1976 году в Москве проходит VI съезд советских писателей.
Известный русский советский писатель Федор Абрамов на съезде выступил с докладом, «О Хлебе насущном и хлебе духовном», в котором сказал, что «Старая деревня с ее тысячелетней историей уходит сегодня в небытие». Это был крик писателя за судьбу русской деревни. Федор Абрамов в понимании судьбы русской деревни был не одинок, вокруг него группировались такие писатели как Виктор Астафьев, Василий Белов, Борис Мажаев, которых пропагандисты советской идеологии унизительно называли «деревенщиками». А они смотрели в корень происходящего, предсказывая те трагические  изменения, какие возникали в русской деревне.             
         Забили тревогу о возникающей трагедии в русской деревне не только известные, популярные писатели, но и те творческие люди, кто занимался изучением истории устройства государственной власти, философы, историки, обществоведы, экономисты, связывая ее с агрессивностью вождей большевизма (Бутенко А. П., 1990; Шмелев Г. И., 1989; Щетинов Ю. А.,1989;
         В 1980-х годах отношения между писателями складывались расплывчато, среди них выделялось несколько групп, каждая из которых тянула одеяло на себя. К первой группе относились те писатели, которые пафосно расхваливали свершившийся под руководством большевиков государственный переворот, захват власти, героическую кровавую Гражданскую войну, насильственную коллективизацию и сталинские репрессии по уничтожению оппозиционных «врагов народа». Ко второй группе относились те писатели, кто принял доктрину, провозглашенную  Никитой Хрущевым, что ближайшее поколение советских людей будет жить при коммунизме, не зная, к чему он приведет. И наконец, третью группу писателей составляли те, кто хорошо знал жизнь, народ, деревню и предсказывал, что в ближайшее время ее ждет.      
В огне сталинской коллективизации

Сталинская коллективизация – одна из самых болезненных тем, к которой прикована мировая история (Белади Ласло, Томаш Краус., 1990; Роберт Конквест., 1994; Николя Верт., 1999). Этот губительный процесс, который пережило русское крестьянство, был осуществлен не в одночасье. Он долго готовился по инициативе Сталина, его осуществляли  большевики, входившие в специальные вооруженные, карательные отряды ГПУ, ОГПУ,  НКВД.            
         Трагедия русской деревни всегда возникала по инициативе вождей пролетарского, советского государства, которые к крестьянству проявляли жесточайшую агрессивность. 5 марта 1953 года умер Иосиф Сталин, который, после смерти Ленина, создателя пролетарского государства, держал власть в своих руках в роли вождя 28 лет. Его настоящая фамилия Джугашвили. По национальности он настоящий грузин. Сталин – это его псевдоним. На смерть Сталина народ молчаливо, но радостно вздохнул, особенно крестьянство, которое он насильственно уничтожал.
         Большевики – марксисты разработали понятия «ленинизм» и «троцкизм». А вот что такое «сталинизм», короткого ответа в источниках не найти ? Хотя отрывочно о сталинизме сказано во многих источниках. И если это понятие обобщить, то получится следующее. Сталинизм – это казарменный тип государства, основу которого составляет режим личной, деспотической  власти, опирающийся на командную, военно – карательную систему управления, на единственную политическую силу-большевизм, на мобилизационную, замкнутую экономику (Щетинов Ю. А. 1989., Бутенко А. П., 1990., Ципко А. С., 1990., Белади Ласло, Краус Тамаш, 1990). Сталинизм имеет типичный сложный исторический путь тоталитарного возникновения. Его первые признаки можно обнаружить во времена ленинского военного коммунизма. Сталину посвящено много книг, в которых подробно освящена его биография и черты его характера. В задачу данного изложения не входит пересказ его биографии. Для ее познания читатели отсылаются к тем книгам, авторы которых подробно рассказали его биографию (Волкогонов Д., 1989: Антонов – Овсеенко А., 1994; Рыбас С., 2012).   
         Рассказывается как с помощью сталинизма происходило уничтожение крестьянства в деревнях Канского уезда. Долго пришлось собирать материал, который дал возможность рассмотреть процесс сталинской насильственной сплошной коллективизации в Канском уезде, его селах и деревнях. При изучении этой темы надо было обозначить цель, тенденцию исторического процесса и полученный результат.
         В основе сталинской коллективизации лежит не только ликвидация частной собственности в аграрной экономике, но и пренебрежительное отношение к русскому крестьянству. Такое отношение заложили большевики. Их лидер Ленин к русскому крестьянству относился крайне негативно, агрессивно. Первоначально Ленин считал, что путь к завоеванию власти лежит в смычке между пролетариатом и сельским крестьянством. Но вскоре это мнение изменил и начал уничтожать русское крестьянство. По наследству
Сталин принял от Ленина его давнюю мечту о ликвидации среди крестьянства частной собственности, особенно на землю, чтобы сделать ее общей, колхозной. После смерти Ленина Сталин приступил к воплощению этой идеи, обрушив на русское крестьянство так называемую сплошную коллективизацию, к созданию колхозной деревни. Выражение «колхозная деревня» появилось в годы сталинизма. Оно олицетворяло самое худшее в судьбе русского крестьянства, связанное со сталинской разрушительной коллективизацией. Изучать тему сталинской насильственной коллективизации в пределах всего СССР, нет необходимости. Многое из ее истории известно. Интересно узнать, как происходила коллективизация в каком–то одном месте, отражая общий ход ее развития. В Канских деревнях, например.   
         Нынешние российские неокоммунисты как и бывшие коммунисты  снова призывают к ликвидации частной собственности, которую они уже проводили в 1917–1930–е годы. В неокоммунистах крепко сидят те иллюзии, которые в них были вложены тоталитаризмом за долгий период времени. Они открыто выражают стремление провести новые социальные изменения.  Появился слой так называемых неоревизионистов, оправдывающих сталинскую насильственную коллективизацию и пересмотр доказательств ее безумия, установленных в ходе исторических исследований. Течение ревизионизма в истории не является чем–то новым, оно возникло во второй половине девятнадцатого века в Германии и никогда не приносило исторического эффекта.
         В 1917 году по России прокатились февральская революция, за ней октябрьский вооруженный переворот и вспыхнула кровопролитная Гражданская война. Огненное время и все страшные социальные потрясения остались позади и крестьяне канских деревень могли надеяться на улучшение жизни. Но все было не так. Через какое–то время в жизнь крестьянства насильственно врывается сплошная коллективизация, а вернее односторонняя Гражданская война, которую объявили большевики. Даже апологеты Сталина признают, что это была Гражданская война (Сталин. Рыбас. 2012).    
         Город Канск, Канский уезд в числе первых населенных пунктов в Енисейской губернии испытали насильственную коллективизацию. Город и уезд в те давние времена находились на Восточной окраине Енисейской губернии, ныне Красноярского края. При подготовке этого текста пришлось подробно изучить историю возникновения канской округи, ее форпостов, город Канск и Канский уезд.
         Канск находится на реке Кан. Река является правым притоком  Енисея. Легенда  гласит, что в давние времена кочевники, сибирские татары часто совершали набеги на заимки, разбросанные по реке Кан. В один из набегов на берегу реки произошла кровавая стычка между набежавшими татарами и местными жителями. Схватка была настолько кровавой, что вода в реке вся покраснела. С тех пор река называется кровавой, по татарски Кан. Основанием Канской округи считается 1628 год, когда здесь для охраны границ и канской землицы от набегов кочевников на месте одного из зимовий, по–сибирски заимки, был сооружен военный острог. Первоначально Канск был селом. В 1805 году здесь был построен каменный Канский Спасский  собор. А в 1822 году Канское село получило статус уездного города, и он  вошел в состав Енисейской губернии.         
         Канский уезд хотя и медленно, но все, же развивался. В середине семнадцатого века, пишет канский историк Л. Э. Способина, в Канской округе насчитывалось: 1 село, 13 деревень, 4 станции, 6 заимок и 6 зимовий. Здесь проживало не более 500 душ мужского пола, постоянно проживающих. В 1868 году, т. е. почти через два века, Канский уезд уже объединял 126 сел и деревень, число дворов в них было 7829. А число жителей в уезде достигло более 50 429 человек. По сведениям «Сибирского торгово–промышленного ежегодника за 1914–1915 годы» в самом городе Канске проживало 17 266 человек. 19 сентября 1833 года на канских просторах было найдено первое золото. С этого времени началась новая, золотая веха в истории Канского уезда. Так, без всяких революционных преобразований, эволюционным путем Канский уезд поступательно развивался. Заметно улучшалось и экономическое состояние уезда. В “Статистических обзорах Енисейской губернии за 1895–1915 годы” указывается, что количество скота в Канском уезде увеличилось с 1864 по 1914 год, т. е. за 50 лет в 2, 7 раза. Производство картофеля с 1899 по 1914 год возросло с 27 тысяч тонн до 148 тысяч тонн, или в 5, 5 раза, что свидетельствовало о продовольственном благополучии в сельском хозяйстве канских деревень.
        Еще в 1885 году С. Чудновский в книге “Енисейская губерния к трехсотлетнему юбилею Сибири” писал, что по урожайности и производству хлеба Канский округ занимал третье место в Енисейской губернии, после Минусинского и Ачинского округов. В Канском уезде хорошо был развит и охотничье–заготовительный промысел, который для жизни канцев был эффективным подспорьем. В 1915 году здесь было добыто: горностая и колонка 3154 штуки, белки 141109 штук, лосей–344 головы, рябчиков, тетеревов, глухарей, уток, гусей –12230 штук, рыбы хариуса около 12 тонн. Все это свидетельствовало о хорошо развитом сельском хозяйстве и о прекрасных природных условиях с их ресурсами, что способствовало хорошему социально–экономическому развитию Канского уезда. Но все эти эволюционные изменения одним разом разрушила безумная сталинская насильственная коллективизация.
         Сразу после Гражданской войны Канский уезд оказался во власти большевиков. Отношения между большевиками, державшими власть в своих руки и крестьянами Канского уезда, складывались очень тяжело. Газетные публикации тех лет свидетельствуют, что Канский уезд был тем местом, где  большевики держались за свою власть с остервенелой жестокостью, устрашая тем самым народ. 
         Общеизвестно, что российское крестьянство в прошлом опиралось на христианскую веру, с большим уважением относилось к служителям церкви, которые в лихую годину всегда заступались за народ. В 1918 году канцы содрогнулись от зверства, которое совершили большевики. Они жесточайше расправились со священниками Неровецким из древни Анап и Новочадовским из села Талынское. Первого убили, и труп сожгли, второго распяли, прибив его руки и ноги к забору костылями. В селе Тасеево, Канского уезда, где базировалась верхушка тасеевской партизанской армии, за непризнание ее власти, большевиками было расстреляно 500 человек. 
         Коллективизаторы в Канском уезде появились не в одночасье, они были для этого готовы давно, ждали лишь сигнала властей. В числе коллективизаторов были в основном те, кто во времена Гражданской войны набил руку на грабежах крестьян. Особенно те, кто входил в так называемые продовольственные отряды. Большевики нещадно грабили канские деревни. По сообщению газеты «Красноярский рабочий», летом 1920 года из общего количества яиц, собранных по всей Енисейской губернии, 80 % большевики вырвали из крестьян канских деревень.
         По заданию продразверстки большевики запланировали за первую половину этого года у крестьян Канского уезда принудительно изъять два миллиона пудов хлеба, т. е. по 250 пудов с каждого крестьянского двора. Ведь чтобы изъять такое количество яиц и хлеба у крестьян, к ним надо проявить насилие. За не сдачу продуктов или хлеба крестьян сразу же сдавали на расправу в Енисейский губернский ревтрибунал. Разграбив канские деревни, большевики позакрывали в них продовольственные рынки, торговать крестьянам стало нечем и негде. Даже знаменитые Гадаловские торговые ряды в Канске пустовали. Канские крестьяне долго терпели грабеж их деревень большевиками, но после того, как 20 июля 1920 года Ленин подписал секретный декрет «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», терпение у них лопнуло, и они стали объединяться, чтобы оказать хотя бы какое–то сопротивление грабительской советской власти. Ответом на ленинский драконовский декрет, в Канском уезде вспыхнуло известное «гололуповское» вооруженное восстание, в котором участвовало 700 крестьян. Восстание было жестоко подавлено отборными вооруженными частями особого назначения (ЧОН). В качестве доказательства в Канском краеведческом музее имеется фотография, на которой заснята группа тех чоновцев, которая уничтожала протестующих крестьян. 
         После всех пережитых потрясений крестьяне канских деревень совсем перестали верить большевикам, которые психологически создавали атмосферу для начала насильственной коллективизации в Канском уезде. Пропагандисты не переставали кричать на все голоса, что коллективизация в Енисейской губернии идет полным ходом и при активном, заинтересованном участии самих крестьян. Особенно этим отличались канская газета «За власть советов» и газета «Красноярский рабочий». Исключались сообщения о любых массовых выступлениях крестьян против насильственной коллективизации. Однако по сведениям мирового исторического сообщества, за короткий период с февраля по март 1930 года против коллективизации в СССР было 7948 массовых выступлений крестьян.      
         Большевики, удерживая в Канском уезде с помощью оружия в своих руках власть, на сельское хозяйство внимания не обращали. В большей степени его грабили. И при разрушении крестьянского уклада жизни они опирались на имеющийся у них опыт, на так называемую Тасеевскую партизанскую армию, в которой были бандитствующие отряды, занимавшиеся грабежами деревень и сел Канского уезда. Если внимательно проанализировать источники красноярских авторов, то в них можно найти много парадоксов. Существует разработанный советской идеологией героический пафос времен Гражданской войны о так называемой Тасеевской партизанской армии. Суть ореола этого пафоса заключается в том, что тасеевские партизаны героически боролись с колчаковской армией, воинские части которой занимали некоторую территорию Канского уезда. Умышленно скрывается, что фактически Тасеевская партизанская армия была армией, состоящей из бандитствующих группировок. С одной стороны, отряды Тасеевской партизанской армии «героически воевали против колчаковских войск», а с другой, грабили канские села и деревни. В Тасеевской партизанской армии были специальные отряды, которые совершали рейды в отдаленные деревни и села Канского уезда, отбирая у крестьян последний кусок хлеба.      
         К войне с русским крестьянством большевики готовились основательно и долго. Раз за разом они собирались в Москве и решали как начать войну против него.  2 – 19 декабря 1927 года на 15 – м съезде ВКП (б) они взяли курс на ликвидацию единоличных сельских хозяйств в стране. 23 – 29 апреля 1929 года на 16 –й партконференции ВКП ) (б) они подтвердили проведение коллективизации крестьянских хозяйств и создание колхозов.          Как известно, после съезда большевиков, в январе 1928 года, Иосиф Сталин секретно побывал в Сибири, в частности в Новосибирске, где своими выступлениями подтолкнул сибирских большевиков к немедленной насильственной, ликвидации единоличных крестьянских хозяйств или сплошной их коллективизации. Тоталитарная политика Сталина заключалась в том, что он как и Ленин, не верил в крестьянство, считал его мелкобуржуазной средой, которую надо физически уничтожать.
         И наступивший 1929 год вошел в историю, как год «великого перелома», который по сталински означал полный слом в России крестьянского, деревенского уклада жизни и замену его на принудительный, колхозный. С этого времени грузин Сталин в течение нескольких лет был не только инициатором своего любимого детища, насильственной коллективизации, но и злейшим врагом крестьянства. Все заседания политбюро ЦК ВКП (б) по вопросу коллективизации, принятия насильственных мер к непокорным крестьянам, проводил сам Сталин.
         А пока Сталина не покидает стремление как можно скорее уничтожить русское крестьянство. Канская газета «За власть советов» в январе 1930 года перепечатала его лицемерное признание, которое он произнес в своей речи 27 декабря 1929 года на конференции аграрников–марксистов в Москве. Он заявил, что в 1927 году в России кулаками было собрано 600 миллионов пудов хлеба, тогда как колхозами и совхозами всего лишь 80 миллионов пудов, т. е. меньше в 7, 5 раза. А кулаков было всего 3 %. Колхозы и совхозы 20 – х годов, это ленинские сельхозкоммуны, малочисленные и неэффективные хозяйства периода военного коммунизма. В период колективизации преобразованы в сталинские колхозы. Как известно, ленинские сельхозкоммуны эфекта не давали. Но большевистская власть их содержала за счет крестьянства. Крестьяне работать в ленинских сельхозкоммунах, а в последующем и в сталинских колхозах работать не хотели, даже если бы их кормили сладкими коврижками. Работа в большевистских коммунах, равно как и в колхозах–это неинтересная работа из–под палки, за бесценок. И привлечение человека к неинтересному труду, слабо оплачиваемому, стало большой проблемой. И как ее решить, ответ дает  историк, профессор Владлен Сироткин в своей, интереснейшей книге под названием “Сталин. Как заставить людей работать?” Для того чтобы заставить людей работать в “сумерках сталинизма”в полную силу, необходимо создавать так называемые “крестьянские колонии”. Что Сталин и сделал для колхозного крестьянства в СССР. По-существу, крестьянскую деревню превратил в феодальную казарму с подневольным трудом, без права выезда из нее. Чтобы сразу закабалить крестьян колхозной деревни, Сталин ввел трудодни, каторжную оплату труда. 
         Кулаки в среде русского крестьянства были самой малочисленной группой, но самой рузультативной производительной силой. Отношение Сталина к кулачеству выстраивалось не на анализе их экономического труда, а на его  классовой неприязни к нему. И он призвал большевиков и их спутников сломать кулачество и ликвидировать его как класс. Не успел Сталин очухаться от произнесенной речи перед аграрниками–марксистами, как услужливые сибирские большевики–совдеповцы принимают постановление о выполнении задач, произнесенных им в речи. 
         Коллективизация в деревнях и селах Канского уезда началась по постановлению Западно–сибирской советской власти, олицетворением которой были Сибирский крайисполком и сибирский крайком ВКП (б), находившиеся в городе Новосибирске. 25 ноября 1929 года Сибкрайисполком на своем пленуме принял постановление, из которого вытекало: во–первых, сибирскими большевиками кулаки были объявлены «врагами советской власти» и подлежали физическому уничтожению, во-вторых, большевики потребовали немедленно начать насильственную форсированную коллективизацию крестьянских хозяйств. Были установлены сжатые сроки проведения в Канском уезде коллективизации и создания колхозов, не позднее 15 января 1930 года. Требования сибирских большевиков–совдеповцев и задачи Сталина, произнесенные перед аграрниками–марксистами по уничтожению кулачества как класса по времени совпали.
         Исходя из данных решений и опираясь на современное историческое понимание происходящих в прошлом событий, можно сказать следующее. В основе коллективизации лежало агрессивное стремление большевиков удержать любой ценой в своих руках власть над самой большой людской массой в СССР–крестьянством. Большевики, сторонники марксистско–ленинской политической позиции, проводили в деревне насильственную ликвидация единоличной, частной собственности с целью создания тоталитарной аграрной экономики, получения рычагов безраздельного командования над нею.   
         На каком социально – экономическом фоне начиналась коллективизация в Канском уезде? Повторяясь, еще раз следует сказать, что  большевики, захватив власть, и руководствуясь революционной целесообразностью, в тот период не обращали внимание на состояние сельского хозяйства, у них к нему было полное безразличие, которое быстро приходило к упадку, резко сокращалось поступление продовольствия на торговые рынки, большинство из них было закрыто. При таком отношении  возникла разруха и она обернулась большим падением сельского производства, сокращением продовольственных ресурсов в Канском уезде. Газета «Красноярский рабочий» 30 марта 1922 года сообщала, что за период революции и Гражданской войны в Енисейской губернии, в том числе и  Канском уезде, посевные площади сократились почти наполовину, скотоводство упало более чем на четверть, овцеводство на одну треть, свиноводство в два с половиной раза.
         Несмотря на значительные разрушения сельского хозяйства в период Гражданской войны, крестьяне Канского уезда с большими усилиями смогли его восстановить, залечивая раны революционных и военных потрясений. В восстановлении сельского хозяйства большевики видели независимость канского крестьянства от советской власти и это усиливало их отрицательное отношение к нему. Прошедшая Гражданская война, принесшая разруху, настораживала канских крестьян, что такое может повториться в любое время и они не сидели сложа руки, а старались укреплять сельское хозяйство, несмотря на миграцию населения. За период Гражданской войны учет населения в Канском уезде не велся. По отрывочным документам удалось определить, что накануне коллективизации в Канском уезде проживало чуть более 270 тысяч человек. В уезде насчитывалось 1123518 голов скота.
         Для борьбы с канским крестьянством в период насильственной коллективизации на него была брошена огромная враждебная сила: 4720 большевиков, 5295 комсомольцев. На подмогу приехали 76 ленинградских партийцев, безжалостных активистов, уже имевших большой опыт расправы с крестьянами. Это напоминает историю, рассказанную Михаилом Шолоховым в романе «Поднятая целина». Многочисленная армия опиралась на вооруженные отряды ОГПУ. Канские чекисты отличались особой жестокостью. О том, что они представляли собою, хорошо рассказал писатель Владимир Зазубрин, долго живший в городе Канске, в своей книге «Щепка». Большевики определили, что писатель В. Зазубрин, создатель сибирской писательской организации (в это время жил в Новосибирске) со своей прямотой и откровенностью очень опасен для власти большевиков. Сибирские большевики из Сибкрайкома ВКП (б) дают задание НКВД на его арест, и в разгар сталинских репрессий, в 1938 году его расстреливают (Историческая энциклопедия Сибири, том 1, с. 572, 2010).   
         Насильственная коллективизация в Канском уезде происходила сумасшедшими темпами, в виде кавалерийского наскока при безграмотном командире. На 10 марта 1930 года в Канском уезде было коллективизировано 62,7 %  хозяйств. Но вскоре коллективизация захлебнулась, 58,8 % хозяйств снова вышло из колхозов, в них осталось только 3, 9 % хозяйств. И тогда  сибирские большевики начинают действовать насильственно. В села и деревни Канского уезда были направлены вооруженные отряды ОГПУ, которые и возобновили коллективизацию крестьянских хозяйств по своему усмотрению. Так что, коллективизацию в Канском уезде проводили не только большевики и их приспешники, но оголтелые, вооруженные отряды ОГПУ, состоящие в большинстве из людей с темным прошлым (Терне А. М., 1991.   
         Как известно, в прошлом все уезды были разделены на волости. В Канском уезде было несколько волостей, одна из них Рождественская, которая считалась с хорошо организованным, крестьянским сельским хозяйством. Накануне коллективизации в Рождественской волости было 70 населенных пунктов, в них проживало 12 048 человек, они имели 74 60 5 голов скота, из них 12048 лошадей. Волость имела полевого и усадебного посева 20878 десятин, что составляло 4, 88 га на 1 хозяйство. В России средний размер на 1 хозяйство составлял 4, 5 га. Когда рухнула социалистическая система, в таких странах, как Германия, Чехословакия, Эстония, земли и имущество были возвращены наследникам семей. Российские президенты Ельцин и Путин находились в состоянии политического и человеческого безволия и не пошли на возврат земель и имущества, национализированных большевиками в 1917 – 1933 годах. А вклинившаяся в 1990 годы приватизация усугубила этот вопрос и навсегда его вычеркнула из истории России, расколов общество на богатых олигархов и беднейших слоев населения.    
         Если продвигаться по Канскому уезду с юга на север, то по ходу попадутся такие деревни и села, как Улюколь, Шеломки, Макарово, Канарай, Кондратьево, Денисово, Топол, Колон, Турово, Борки, которые до революции составляли ядро Рождественской волости. Формально коллективизаторы в Рождественской волости действовали от имени органа советской власти. В спешном порядке они образовали 21 сельский совет, наполнив их сельским пролетариатом–беднотой, лодырями и пьяницами. А они не только не были способны поддерживать личное хозяйство на необходимом уровне, но и не желали решать насущные крестьянские задачи.
         Несмотря на то, что в крестьянских селениях появился некий орган власти, однако крестьяне ему не доверяли. Большевистская, советская власть действовала насильственно, устанавливая порядок ликвидации крестьянских единоличных хозяйств и расправы с ними: если крестьянин добровольно отказывался вступать в колхоз, сдавать свое имущество и скот, то немедленно зачислялся в кулаки, «враги советской власти». Накануне коллективизации большевики провели административно–территориальную реформу, так называемое районирование. Губернии, уезды и волости были ликвидированы.  Часть волостей теперь именовалась кустом.
         Такой статус получила и бывшая Рождественская волость. Крестьяне отказывающиеся добровольно вступать в колхоз, советской властью лишались избирательных прав и подлежали выселению из родной деревни в отдаленные места или физическому уничтожению. Крестьяне, напуганные таким натиском властей, бросали свое имущество, дворовые постройки и сбегали из деревень, чтобы остаться в живых. Сбегали куда глаза глядят. Крестьяне деревень и сел Макарово, Шеломки, Кондратьево, Денисово, и других, спасая себя и свои семьи,  ринулись на Удерейские золотые прииски, с которыми у них были связи с середины девятнадцатого века.
         Как известно, сталинская насильственная коллективизация обернулось сильнейшим голодом в СССР. В мировую историю это явление вошло под названием «голодомор». До сих пор распространяется ложное мнение, что голодомор в СССР коснулся только Украины, центральных областей и Казахстана.
         Это специально распространяемая ложь, чтобы сказать, что в других местах голода не было. Голод был везде и в Енисейской губернии тоже, был результатом той разрухи, какую устроили большевики–сталинисты в ходе насильственной коллективизации крестьянских деревень. Насильственный отъем собственности у крестьян ударил, прежде всего, по экономическому состоянию деревень, вслед за этим значительно упало и наличие продовольствия. Газета «Красноярский рабочий», за август 1930 года сообщала: «Уже на первом этапе коллективизации, в 1930 году, в Енисейской губернии поголовье лошадей уменьшилось на 28, 3 %, крупного рогатого скота на 26, 9 %. Семенной фонд был заготовлен всего на 43 %». Резко сократилось поступление продовольствия в продажу.          
         Для многих крестьян отказ вступать в колхозы и отдать свое имущество обернулись трагедией. Деревни канских крестьян заполыхали в огне сталинской коллективизации. Многие канские крестьяне во время коллективизации сбегали из родных деревень и сел. По сведениям английского историка Роберта Конквеста, подробно изучившего сталинскую коллективизацию, из – за невыносимых условий жизни к концу 1930 года бежали из деревни 1, 5 миллиона человек. Насилие в Канских деревнях происходило одновременно в виде коллективизации и в форме репрессий. О размахе репрессий можно судить по сообщению канского историка В. Крамного. В одной из своих публикаций, он пишет, что в мае 1929 года в селе Верхний Амонаш Канского уезда проживало 2539 человек. Из них было репрессировано 525 человек. Это только в одном селе. А их было много.      
         Коллективизация–суровая трагедия народа, огненным ураганом пронеслась по деревням и селам Канского уезда. Коллективизаторы–сталинисты это особый, оголтелый тип людей, которые рьяно уничтожали крестьянское, кровное хозяйство, созданное многолетним тяжелым трудом. О том, какая была атмосфера в деревнях Рождественской волости на канском севере в период сталинской насильственной коллективизации, приводится несколько конкретных примеров. 
         Деревня Канарай, рассказ крестьянина Константина Кокоулина. «Когда началось принудительное создание колхозов, - рассказывал крестьянин, - сдавать обязывали в первую очередь лошадей. Я знал, что если не сдам лошадь добровольно, то ее заберут силой. Боязнь за семью заставила меня сдать лошадь на колхозный двор, который был отобран у зажиточного крестьянина. Через день я пришел проведать свою лошадь на колхозном дворе, она стояла в нечищенном стойле голодная. Тоже повторилось через два, три дня. Но когда через неделю я пришел снова взглянуть на свою лошадь, то ужаснулся. Все дни не кормленная, она от голода обезножила, лежала не поднимаясь. Насмотревшись на муки своей лошади, я ушел с конного двора со слезами на глазах. Семья осталась без тягловой силы и кормилицы. С этого времени жизнь резко ухудшилась».
         Село Кондратьево. Крестьянин Ефрем Максимович Владимиров.         В 1930 году за отказ вступить в колхоз, коллектвизаторы насильственно зачислили его в кулаки, во “враги советской власти”, отобрали у него “хозяйство, арестовали и выслали неизвестно куда, где он бесследно и сгинул.
         Село Макарово. Крестьянин Григорий Макаров. В 1932 году Григорий Васильевич Макаров за отказ вступать в колхоз был арестован ОГПУ, осужден на 5 лет и выслан на принудительные работы в Иркутскую область, на бодайбинский прииск, на лесоповал. А дальше все происходило как по накатанной дорожке. Большевистская, советская власть в своей природе была коварная, мстительная. В 1938 году Григория Васильевича снова арестовывает НКВД и в марте расстреливает. Был расстрелян в числе 20 рабочих и крестьян. 18 октября 1957 года дело в отношении Макарова Г. В. и всех расстрелянных Военный трибунал Забайкальского военного округа признал необоснованным и отменил его за отсутствием состава преступления. Все расстрелянные были реабилитированы (документы Иркутского УФСБ) 
         Село Макарово. Крестьянка Татьяны Кузьминична Макарова.   Вступать в колхоз отказалась. Колектвиизаторы учинили в доме обыск. Нашли портрет царя Николая Второго и несколько золотых монет– рыжиков николаевской чеканки, которые она хранила на всякий черный случай. Жестоким был приговор коллективизаторов. Обозленные независимостью крестьянки, коллективизаторы усадьбу спалили, а ее, как социально опасного человека, не сдавшего золотые монеты большевистской власти, упрятали на три года в тюрьму.
         Село Макарово. Крестьянка Евгения Кузьминична Макарова. За отказ вступать в колхоз пашня и хозяйство были конфискованы.
         Первоначально при работе над текстом не хотелось говорить об общих итогах сталинской коллективизации в стране. Но оказалось без этого обойтись нельзя. Время шло, неотвратимо свидетельствуя, что советская страна в своем существовании, особенно в ее экономическом развитии с опорой на пролетарское государство и на марксовскй коммунизм, на единственную большевистскую власть не развивается. Пресловутый ленинский НЭП, сплошная коллективизация деревень не дали того ожидаемого результата, на который расчитывали большевики. И “великий вождь” не сожалея ликвидировал в 1928 году ленинский НЭП, а после войны с Германией не стал поддерживать и свои любимые колхозы. В послевоенный период страна застряла в русле мобизизационной экономики. Неурожай 1946 года, отправка хлебного резерва в Европу, сильный голод показывали, что избавиться от продовольственного кризиса с помощью колхозов невозможно.   
         Сталин в своем окружении высказывается, что надо сократить часть колхозов. В последние годы жизни он редко бывал в своем рабочем кабинете в Кремле, месяцами находился в Сочи, на курорте. Кто из его окружения готовил документ на сокращение колхозов неизвестно. Когда появился в своем рабочем кабинете, узнал, что произошло сокращение колхозов с 123,7 до 93 тысяч (Большая Советская Энциклопедия, Т. 12, 1973, С, 428) подумал, что теперь удастся вырваться из продовольственного кризиса.         
         Но поднять экономику в стране с помощью развалившихся колхозов  было невозможно. И узурпатор власти Сталин идет своим проверенным путем, ведет поиск тех “саботажников и вредителей”, которые завалили колхозы. Козлами отпущения делает председателей колхозов.
         И сталинская карательная система заработала на полную катушку. В 1946 году было арестовано, осуждено и отправлено в тюрьмы 9 тысяч 511 председателей колхозов (Сироткин В. Сталин. Как заставить людей работать?, 200). Людей всегда будут интересовать результаты сталинской коллектвизации? В период ее проведения с 1929 по 1933 год в СССР было ликвидировано около трех миллионов крестьянских хозяйств. Общая стоимость разграбленного крестьянского имущества, ликвидированных хозяйств оценивалась в 400 миллионов рублей. Главная прагматическая цель Сталина, которую он вкладывал в понятие “великий перелом” в сельском хозяйстве, была достигнута. Появился общий колхозный амбар, откуда можно выгрести в качестве поставок зерно и турнуть его за рубеж на капиталистический рынок в обмен на техническое сырье. И вывоз зерна из Советского Союза увеличился в 40 раз (Бутенко А. П., 1990). А кормить собственный народ было нечем. В стране хлеба не было, его выдавали в ограниченном количестве по карточкам Голод не заставил себя ждать и сразу же обрушился и прежде всего на колхозную деревню. Когда сталинисты вывозили зерно из СССР на зарубежные рынки, в СССР в это время от голода люди умирали миллионами.
         Алексей Аджубей как главный редактор газеты «Известия» располагал многими партийно – государственными документами и давая оценку сталинской коллективизации в книге «Те десять лет» писал: «15 миллионов крестьян остались без крова, без орудия производства, перестали быть производителями хлеба насущного. В итоге на селе из производства за хлеб была изъята огромная масса людей, 18 миллионов человек» (1989).    
         Советский исследователь Анатолий Павлович Бутенко один из тех ученых, кто не побоялся, взял на себя смелость и ответственность, написал книгу “Откуда и куда идем” (1990), в которой опубликовал результаты сплошной коллективизации. А они были разорительными: с 1928 по 1934 год поголовье крупного рогатого скота сократилось на 26, 6 миллионов голов (45 %), коров на 10, 3, или на 35 %, свиней – на 12, 1, то есть в два с лишним раза, овец на 64, 4, или почти в три раза, лошадей – на 17, 2 миллиона, или в два раза. На восстановление того поголовья крупного рогатого скота, которое насчитывалось к началу коллективизации, потребовался 31 год (оно было восстановлено в 1959 году), свиней – 25 лет (1953), овец – 29 (1957).
         Но самые большие потери были людские, человеческие. Те, кто лично осуществлял сталинскую коллективизацию, издевательски относились к людским потерям. Когда главу советских коммунистов Хрущева, проводившего жесточайшую коллективизацию на Украине, спросили, сколько человек погибло в период сталинской коллективизации с 1929 по 1933 год, он саркастически отвечал, “кто их считал”. 
         Исследователь Дмитрий Волкогонов создал политический портрет Иосифа Сталина, написал о нем четырехтомный труд. Обладая огромной информацией из архивных источников, автор упоминает беседу Уинстона Черчилля, премьер – министра Англии, одного из главных  участников антигитлеровской коалиции со Сталиным. На вопрос Черчилля во сколько жертв обошлась известная коллективизация, Сталин со свойственной ему жесткостью ответил, что не менее 10 миллионов крестьян. Ни Сталина, ни Хрущева не интересовала пагубность коллективизации.   
         Мировое историческое сообщество в сравнении с большевистскими лидерами не осталось безучастными к уничтожению людей и тщательно изучило результаты сталинской коллективизации и опубликовало данные, что ее жертвами стали 6–8 миллионов человеческих жизней. Так в сумерках советской тоталитарной идеологии вершители судеб были неспособны определить даже те масштабы безумной сталинской коллективизации, которую они творили. Но ее цена оказалась очень высокой, за нее заплатили своей жизнью миллионы крестьян.

                Часть вторая
               
После смерти Сталина в 1953 году верховную партийную и государственную власть в СССР захватил Никита Хрущев. Он ученик Иосифа Сталина, продукт его, эпохи, большой умелец подковерной борьбы (Медведев Р. 1990). Неизвестно, кто он был по национальности, русский или украинец. Период правления Хрущевым КПСС, государством и сельским хозяйством вошел в историю под названием «хрущевский волюнтаризм». Он как и Сталин совершил политическое преступление, навязал развитие государства и общества по ложному пути, насильственно вмешавшись в жизнь крестьянства, сильно ему навредив. В послевоенный период страна все еще корчилась от огромной нехватки продовольствия, народ голодал. И он выдвинул клич. По продовольствию догнать и перегнать богатую Америку. А чтобы заинтриговать советских людей на выполнение своих ошибочных идей, провозгласил лозунг, всегда считавшийся утопическим: поколение советских людей в 1980-х годах будет жить при коммунизме.
         По характеру политических и государственных действий Хрущев был авантюрист, резонер. По мнению политологов, это объясняется тем, что Никита Хрущев был человеком абсолютно безграмотным и совсем не знал теории научного марксизма. Не обладая теоретическими основами построения коммунизма, Хрущев мог выдвинуть любую его неосуществимую идею. Противоречивость – главная черта его характера и его политических действий. Вместе со Сталиным участвовал в массовых репрессиях и расстрелах на Украине, в Московской области, истребив физически огромное количество ни в чем не повинных людей. И в тоже время инициировал разоблачение Сталина в проведении массовых репрессий.    
         Хрущев как и Сталин нанес большой урон сельскому хозяйству в стране. Волюнтаризм Хрущева был главной чертой его политической и государственной власти, за что в 1964 году был смещен со всех высших занимаемых постов. Подробная, объективная биография Хрущева изложена в книге русского писателя Р. Медведева, много лет изучавшего его жизнь и деятельность (Медведев Р. Н. Хрущев. Политическая биография, 1990).
         Начиная с периода сталинской коллективизации и включая хрущевское время правления, в истории русской деревни положение было очень тяжелое. Особенно в колхозной глубинке. В ней как в калейдоскопе видна истинная картина колхозной жизни, особенно в те годы, когда русская деревня перешла от сталинизма к хрущевскому волюнтаризму.
         Чтобы узнать как жилось в годы хрущевского правления в колхозной глубинке, например в Красноярье, надо в ней побывать и увидеть воочию своими глазами. Хрущев был известен красноярцам. Здесь он побывал дважды, в 1956 и 1957 годах.

Колхозная глубинка хрущевских времен

В конце сентября в Красноярске традиционно наступили теплые осенние дни.
Студенты давно ждали такой погоды. В воскресный день можно побродить по берегам Енисея, поплавать на лодке, или сбегать на Красноярские столбы, в таежный заповедник, и насмотреться там всяких чудес природы. Но замыслы студентов побывать на предстоящих днях на природе пришлось отложить до других дней.
         В последний день сентября, на большой перемене в учебную  аудиторию вошла Ирина Владимировна, куратор студенческой группы, преподаватель учебных общественных дисциплин. И хотя учебный год уже продолжался целый месяц, Ирина Владимировна в группе не бывала. Это объяснялось тем, что все лето она работала в приемной комиссии и после работы в ней находилась в отпуске. Встретившись со студентами, она заверила, что теперь она будет бывать у них чаще.
         Ирина Владимировна нравилась студентам не только своей молодостью, она была старше их совсем не на много. В ней было все сбалансировано: и внешний вид, и пластичность движений. Высоковатая и в меру имеющая округлые формы тела, напоминающие молодую лань, которые скрывала изящная одежда, костюм из дорогой шерстяной ткани, белая блузка с круглым воротником. Синеватый костюм усиливал рельефные линии ее фигуры. Пышные русые шелковистые волосы, аккуратно обрамляющие голову, создавали ей вид привлекательной женщины.
         Молодые ребята как представители мужского пола заглядывались на Ирину Владимировну. Да и девчонки поглядывали на нее, видя, что своему внешнему виду она уделяет большое внимание. В один из дней она объявила о сборе в понедельник, в восемь утра, на железнодорожном вокзале. Группе предстоит выехать на пригородном поезде в Козульский район, а оттуда в одну из колхозных деревень, убирать осенний урожай. Что будут студенты убирать и сколько дней, Ирина Владимировна не сказала. Она этого не знает, это будет известно, когда они прибудут на место.    
         Первыми на вокзал пришли Алексей Брусницын, Борис Михеев и Юрис Шекалис. Ребята сдружились еще во время вступительных экзаменов. Одинаковые по возрасту, им всего по двадцать лет, но совершенно разные по внешнему виду и восприятию окружающего мира и тех событий, которые не проходили мимо них. Алексей русский, сибиряк, среднего роста, крепкого и пропорционального телосложения. Его синеватые глаза светились, словно лучик в темноте. Перед тем, как стать студентом, он уже многое успел увидеть в жизни. Ему пришлось пожить на прииске, о золоте знал не понаслышке, а видел своими глазами, как его добывают. Успел поработать плотником–корабелом, кузнецом, грузчиком. Алексей был не многословен и старался при разговоре так выражать свое мнение, чтобы каждое слово, сказанное им, имело, ощутимый вес. Борис по внешнему виду ничем не отличался от Алексея, тоже русский, сибиряк, родом был из Нижне–Ингашского района, из леспромхоза, где пришлось поработать на лесоповале, ростом выше Алексея, с густой шевелюрой на голове. Все слышимое воспринимал критически, с большим недоверием, на все имел собственное суждение, порою отрицающее какие–либо факты.
         Юрис был совсем непохожим на своих спутников ребят и заметно отличался от них. По национальности литовец, из Краснотуранского района. Ему еще в детстве пришлось пережить насильственную депортацию. Его семья в послевоенный период за отказ участвовать в коллективизации была депортирована из Литвы в Сибирь. Высокий, и на первый взгляд жидковатый,  с мелкими чертами лица, с белесой, характерной для прибалтов шевелюрой на голове. Остроумный и веселый, любую, возникающую ситуацию осмысливал критически и смешливо ее пересказывал.
         Ребята, войдя на перрон, подошли к торгующему ларьку. Алексей купил буханку пеклеванного хлеба, испеченного из ржаной муки с отрубями. Борис взял пачку маргарина, приготовленного по трофейной германской технологии. Юрис хмыкнув, взял литровую бутылку молока. Хлеб, маргарин и молоко сложили в сумку, висевшую на плече Юриса. Договорились, что как сядут в вагон, так сразу и заправятся. Через каких–то пять–десять минут группа, 13 ребят и 10 девчат была в сборе на перроне. Пришла и Ирина Владимировна. Она была одета, словно собралась в поход. На плечах гармонично одетый лыжный костюм из мягкой коричневой байки и плотная куртка, которая надежно защитит от дождя, под ней толстой вязки серый свитер с высоким воротником под самый подбородок, на ногах кожаные сапожки. На голове спортивная шапочка из плотной пряжи с широкой окантовкой по бокам. Глядя на спортивную одежду Ирины Владимировны, можно было считать, что она увлекается зимними видами спорта.      
         - Ребята, никуда не расходитесь, билеты я уже купила, минут
через десяток подойдет пригородный поезд, и мы поедем на неведомую нам Козульскую станцию, - сказала Ирина Владимировна, бегло осмотрев всю группу. На перроне, вдоль железнодорожного полотна, стали появляться люди. Вскоре подошел и пригородный поезд, следовавший по маршруту Красноярск–Ачинск. Студенты сгруппировались и вошли в средний  вагон. Устроившись в вагоне, они стали осматривать местность, мимо которой поезд катил во всю прыть, извергая из трубы густй дым, пахнущий каменным углем.
         Прошло уже около часа, как наши друзья ехали в пригородном поезде в неведомую им колхозную глубинку. Вот поезд вырвался на равнину, прокатился еще с полкилометра и остановился около большого деревянного дома, служившего вокзалом, на фронтоне которого маячил транспарант, а на нем жирными буквами написано, что это станция «Снежница». В названии станции «Снежница» было что – то привлекательное, она не была Богом забытой. О ней красноярский поэт Игнатий Рождественский с большой любовью написал стихи:               
               
               Не зря зовешься ты Снежницей,
               Лесная станция моя.
               Через сугробы не пробиться
               В твои буранные края.
               Снежницу снегом забросало,
               До крыш поселок замело,
               В снегу не видно краснотала,
               Кругом бело, бело, бело.
               
         Поезд на станции «Снежница» стоял недолго. Лязгнув колесами, помчался дальше. На пути по правой стороне потянулись длинные хребты–перевалы, с крутыми косогорами, поросшим густым лесом. Уже была осень, березы, еще недавно горевшие алым огнем, очистились от золотисто–серебристых листьев, но хвойные деревья, все еще сохраняли свою зелень.
         Проскочив станцию «Снежница» и насмотревшись на природную красоту, окружавшую ее, Алексей разложил на столике газетку, достал из кармана брюк перочинный нож с черной эбонитовой ручкой, разрезал буханку пеклеванного хлеба на три ломтя, намазал их маргарином.
         - Ну, что ребята, пора и позавтракать, - сказал Алексей, приглашая друзей к столику.         
         Ребята с большим аппетитом уплетали ржаной хлеб, смазанный маргарином и запивая его молоком из бутылки.
         Часа через два пригородный поезд въехал на территорию станции  Козулька. Вдоль полотна стояло много платформ, груженных крупным лесом. Чувствовалось, что Козулька не столько сельскохозяйственный район, сколько крупный леспромхоз.
         Студенты покинули вагон, и вышли на станционную площадку. В глаза бросалась торцовая деревянная стена станционного вокзальчика, примитивно разрисованная простыми красками, скорее всего используемыми  при покраске стен. На левой стороне в деревянной рамке транспарант, на котором написано: Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. На правом транспаранте текст со словами, вызывающий смех:  Догоним и перегоним Америку по продовольствию. Между транспарантами большой потрет улыбающегося Хрущева.
         За углом станции стояли несколько тележных подвод, запряженных лошадьми. От подвод отделился мужчина и направился прямо к студентам. Они не знали, кто он такой, но догадались, что это тот человек, который их встречает. Это был настоящий колхозник. Об этом говорил его внешний вид.
Мужчина в возрасте около пятидесяти лет, невысокого роста, с небритым лицом, с холодным взглядом. Он был одет в зеленый дождевик, укрывавший ему ноги до самых пят. Под дождевиком стеганая на вате фуфайка, краешек которой выглядывал с груди. На ногах яловые сапоги больших размеров, замызганные желтой грязью. В зубах он держал толстую цигарку, завернутую из куска газетки, дымившую вонючей махоркой. Глядя на измазанные сапоги мужика, не было сомнения, что в течение рабочего дня ему приходится в них преодолевать колхозные тропы и дороги, залитые грязью и водой.
         Мужик бросил беглый взгляд на группу студентов, опытно сообразив, что старшая в Ирина Владимировна, и размашисто подошел к ней, представившись:   
         - Петр Кузьмич, бригадир. - Он схватил белую ладонь Ирины Владимировны и, накрыв ее своей заскорузлой и не видавшей давно теплой воды, ладонью, долго держал, наговаривая то, что хотелось ему сказать. – Доставлю вас в деревню Дорохина, это около пяти километров. Там большое картофельное поле, и пока снег еще на выпал, картофель надо выкопать. Всех вас распределю на постой по домам.
         Потом, когда студенты собирали на поле картофель, девчонки
рассказывали Ирине Владимировне, что они с замиранием сердца, ревностно смотрели, как долго Кузьмич держал свою жесткую ладонь на ее мягкой, пропитанной духами и кремом ладони. А он, словно испытывая удовольствие, ни как не выпускал из своей руки ладонь Ирины Владимировны.
         Кузьмич глянул на студентов, и быстро распределил их по подводам. Алексею, Борису и Юрису предложил сесть на первую подводу, похожую на платформу, загруженную соломой, куда заскочил и сам. Видимо, эта телега с платформой была служебным транспортом Кузьмича, на которой он разъезжал по колхозным участкам. В телегу, на которой сидел Кузьмич, был запряжен конь гнедой масти. Конь крупный, высокий, сытый, его бока лоснились. Тележный эшелон из пяти подвод двинулся по дороге в направлении к неизвестной студентам колхозной деревне Дорохина. Уже первые сотни метров пути показали, что как таковой дороги нет, а есть обозначение, залитое водой и жидкой грязью. Однако никто из студентов не роптал, они хорошо понимали, что добираются на тележных подводах не в дом отдыха, а на тяжелую работу, какую им предстоит выполнить. В те далекие времена выезд студентов на работу в колхозную деревню по идеологическим соображениям считался романтикой. 
         Дорога, по которой пробирался тележный эшелон, не была прямолинейной, все время петляла изгибами, на которых лошади замедляли свое продвижение. Местами в прогалах висела стоячая дымка, не желая покидать облюбованную территорию, говорившая, что здесь вовсю уже властвует осень. Кузьмич оказался разговорчивым человеком, между ним и ребятами сразу установились доверительные отношения, и он многое рассказал им о своей деревне. Борис, как всегда с присущей ему прямотой, сразу же спросил Кузьмича, как он оказался на должности колхозного бригадира.
         - Это очень давняя история, она уходит к тем годам, когда свирепствовала коллективизация и для вас ребята, она не может быть интересной, - ответил Кузьмич.
         - Все, что происходило в деревенской жизни в прошлом, сегодняшней молодежи интересно, - сказал Алексей. - И нам, хочется многое узнать о колхозной, деревенской жизни, из уст бывалого колхозника.             
         - Рассказывать о коллективизации очень сложно и болезненно. Но скрывать ее пагубность нет необходимости. Так уж и быть, расскажу кое, что из прошлой деревенской жизни, заодно и про себя.
         Кузьмич достал из кармана дождевика кисет, клочок газетки,
насыпал в нее табаку, прислюнил ее по бокам и, чиркнув спичкой, раскурил. Он затянулся глубоко, выпустил изо рта табачный дым и сказал:
- Начну с рассказа о том, когда возникла наша деревня Дорохина.
Об этом всякое говорят. Но в большей степени все склоняются к тому, что то место, где теперь находится деревня, начали заселять во времена царствования Екатерины Второй. Она поощряла заселение крестьянами глухих мест. Первым здесь заселился крестьянин по фамилии Дорохин, поставив небольшую заимку. Откуда был этот крестьянин – неизвестно. Может с окраин красноярья, а может и из – под Ачинска. Он раскорчевал небольшой клочок земли, засеял его хлебным зерном. Потом к нему присоединились и другие крестьяне, построив небольшие избушки. Позднее возникшее крестьянское поселение именовалось как деревня Дорохина. А дальше все совпало по стечению обстоятельств. С одной стороны, начала действовать транссибирская магистраль, транссиб, на пути которой находились наши деревни. С другой, началась аграрная реформа Столыпина, суть которой в основном заключалась в том, чтобы разрабатывать и засевать новые земли. Крестьянам, которые соглашались на это, давали  безвозвратный кредит, на который можно было купить животину, металлические орудия сельскохозяйственного труда, построить избу, обустроить подворье. Деревня заметно оживилась, крестьяне не жалея сил, разкорчевывали новые земли, засевая их хлебным зерном. Рядом тайга, дерева в избытке и обустроить собственное подворье, труда не составляло. Отец рассказывал, что у крестьян было большое стремление всем этим заниматься. Наша семья, в которой главой был дед и еще три сына была крепкой. Молодые крепкие парни были надежной опорой во всех семейных делах. На выданный кредит они построили дом, подворье, раскорчевали под посадку зерна землю. Наша семья была ни богатой, ни бедной, работала с раннего утра и до позднего вечера. Семья знала, что если что–то и делают, то делают для себя. Со временем отец с братьями завели двух лошадей. С появлением тягловой силы жить стало намного легче. Но продолжалось это не долго. Грянула революция, за ней Гражданская война. Я был мальчишкой, и хорошо помню, с утра нашу деревню занимали одни, к вечеру, другие. И все старались пограбить крестьян. Новый, большой грабеж начался, когда на деревню обрушилась коллективизация.   
         - Кузьмич, - обращаясь к бригадиру заговорил Борис, - у большинства людей, даже к сегодняшнему дню сложилось мнение, что коллективизация, это такой мутный период истории нашей страны и хотелось бы узнать от тебя, что вообще она представляла собою, как ее встретили крестьяне, и как ты повел себя в этой ситуации? Словом, нам  хочется узнать как можно больше о неизвестном прошлом.      
         Кузьмич молчал, продолжая дымить самокруткой, понукая лошадь, тащившую тонувшую в грязи телегу, ему видимо было тяжело вспоминать не самое лучшее из своего прошлого.
- Коллективизацию народ, крестьянство назвали проклятой, -
продолжал свой рассказ Кузьмич.- Началось все в 1929 году, когда  большевики объявили так называемую сплошную коллективизацию в деревне. В деревнях, примыкавших к Козульке, началась отчаянная суматоха. Крестьяне, напуганные неизвестностью сплошной коллективизации, не знали, что делать. А коллективизаторы, подогреваемые властью, усиливали свое давление на крестьян. Ни кто толком не знал, к чему приведет коллективизация. А она обернулась полным разорением крестьян. Но противостоять власти было не возможно. Или ты будешь делать так, как говорит власть, или тебя поставят к стенке. А кому же хочется умирать безвинным на родной земле. Уже в первый год коллективизации крестьяне поняли, что раз деревня колхозная, общая, значит, порядка в ней не будет. Кто не соглашался отдавать в коллективную собственность свое имущество, прежде всего скотину и дом, тот подлежал немедленному выселению из деревни в неизвестные края. Я был молодым парнем. Не спрашивая, меня включили в группу коллективизаторов. Руководил этой суматохой штаб, созданный в Красноярске. Дело в том, что Козульский куст, как его назвали перед коллективизацией, был очень маленький, всего четыре деревни. И проводить колективизацию в наших деревнях поручили красноярцам. В основную группу, которая именовалась штабом сплошной коллектвизации, входило человек двадцать, но все в ней, как на подбор, лютые. В штаб входили три большевика, пять комсомольцев, приехавших из Красноярска проводить коллективизацию. А вернее отобрать у крестьян то личное хозяйство, какое  имелось у них. Группу активистов из штаба сопровождали вооруженные сотрудники ОГПУ. Что это была за военизированная организация, толком никто не знал, но все ее сильно боялись, у нее были особые, карательные полномочия на период коллективизации.            
         - И какую Кузьмич, тебе дали должность в группе
коллективизаторов? – спросил Алексей, молчавший до этого.
         - В группе никакую должность не дали, а условия поставили
коварные,- усмехнулся Кузьмич. - Или я сдаю в колхоз своих лошадей и дом, и принимаю на себя обязанности председателя рожденного колхоза и одновременно бригадира скотного двора, или у меня отбирают все имущество и выселяют в неизвестное место. Коллективизаторы заранее знали, что проводить коллективизацию и не назначить ответственного за ее главное звено, скотный двор, значит завалить ее. Большевики, огэпэушники ведь расстреливали не только тех , кто противился коллективизации, но и тех, кто   не справлялся с ее задачами, кто не смог выполнить задание властей. Передо мной возник вопрос, что делать? Сильное отчаяние обрушилось на меня, боязнь за семью. Отец не смог вынести того, что обустроенное хозяйство отберут и внезапно умер. На моих руках остались больная мать и дети малыши. Как поступит со мной власть, если я не приму ее требования? Соглашаюсь стать председателем колхозной деревни и бригадиром скотного двора. За период, как деревня стала колхозной, ничего хорошего в ней не произошло. Наоборот, она начала разваливаться.
         - А как в вашей деревне восприняли коллективизацию?- Спросил
Алексей.
         - К коллективизации крестьяне отнеслись тревожно, - продолжал Кузьмич. - Со стороны советской власти на беззащитное крестьянство было очень сильное вооруженное наступление сталинистов. Доходило дело до полного безумия. Для сталинистов это был полнейший разгул. Утром выходишь в поле, а по деревне на лошадях, запряженных в телеги, уже мчатся вооруженные активисты. Чтобы запугать крестьян, активисты вовсю палили из револьверов по деревне. В руках активистов лозунг “ Уничтожим кулака как врага”, от которого все крестьяне содрогались. По заявлению Козульского штаба сплошной коллективизации, кулаков не было выявлено как в нашей, так и в трех соседних деревнях. Но объявлена война всему крестьянству и ее остановить было не возможно. Слово “сплошная” говорило о главном, о насильственной коллективизации крестьянских хозяйств чохом, без разбора. Коллектвизаторам надо было составить документ, что коллективизация идет полным ходом и доложить в штаб. Но крестьян ведь не обманешь. Уже в  начале, было видно, что колхозная форма собственности и колхозная форма труда не дают нужного эффекта. Кто отказывался вступать в колхоз и выражал свое мнение о неэффетивности колхозного хозяйства, тот считался врагом советской власти с обязательным арестом и высылкой в неизвестные места. За одно сказанное слово против коллективизации, власть сразу же арестовывала, крестьян, отправляя их на лесоповал, на рудники или шахты. Наберусь смелости и на старости лет, выскажу мнение, что большевики, державшие власть в своих руках, к крестьянству относились очень плохо, считая его за второй сорт. Сначала они разработали коллективизацию на бумаге, в докуметах, потом ее обрушили насильственным способом на крестьян.
         Кузьмич замолк, свернул самокрутку и чиркнув спичкой, раскурил.  Он глубоко затянулся цигаркой, вдохнув в себя табачный дым. Кузьмич молчал, но глядя на него создавалось впечатление что он хочет сказать что-то еще и очень важное.
         Сильный испуг охватил крестьян в 1938 году, - вдруг заговорил опять Кузьмич. В начале этого года большевистский ЦК принимает секретное решение, согласно которому те, крестьяне, которые в первый период коллективизации отказались вступать в колхозы, подлежат немедленному аресту и расстрелу. Опираясь на это решение верховной партийной власти,    арестовывали всех крестьян, без разбору. Необходимо было выполнить устрашающий заказ власти. Позднее мне стало известно, я тоже был включен в список на арест. Но мне повезло, ареста я избежал. В дни арестов находился в командировке в Красноярске, сопровождал продовольственный обоз на центральный приемный пункт. Вот так, ребята и происходила коллективизация в деревнях. За коллективизацией грянула война с Германией, за время которой   наша деревня совсем развалилась. Тогда трудно было сказать, на кого мы работали, или на колхоз, или на леспромхоз. А сельхозпродукты надо было заготавливать, рубить для отправки и лес. А его гнали эшелонами. Приостановить возникший развал ни кто не мог, да и не хотел.
         - Кузьмич, скажи, какова была жизненная активность крестьян,  проживающих в вашей деревне накануне коллективизации? - спросил Алексей.
         - Ответить на этот вопрос не трудно, все происходило на моих глазах, фактически я живой свидетель тех событий, - снова включился в разговор Кузьмич, – Коллективизацией хороводили большевики. Сталин коллектвизаторов поддерживал, а они опирались на разбивку всех крестьян на три категории: кулаков, середняков и бедняков. Каждой категории крестьянского хозяйства была придумана имущественная оценка. Фактически ее ни кто не определял, все записывалось на глазок. Кого относили к категории кулаков, вернее «врагов советской власти» никто сказать не мог.    
         - Ну, хотя бы пальцем на предполагаемого кулака могли указать, – спросил Алексей.         
         - В нашей и соседних деревнях кулаки документально
зарегистрированы не были, - сказал Кузьмич. - Правда в самой Козульке двух кулаков отыскали. Их сразу отнесли к врагам советской власти и они исчезли в неизвестном направлении. Такова была расплата за собственное хозяйство перед сталинистами. Конечно, даже в наших маленьких деревнях были разные категории крестьян. Были крестьяне работящие, любили порядок, рачительно следили за своим хозяйством, они работали с утра и до вечера, отказывая себе в отдыхе, ибо понимали, что содержание крестьянского хозяйства и благополучие семьи зависит от ежедневного труда. Но были крестьяне, которых называли середняками или подпевалами. Они часто меняли свое мнение, могли стоять за тех или за других. Вроде и работали, но имели большую ленность и находили для этого разные оправдания. Когда началась сплошная коллективизация, середняки и бедняки мигом меняли свое отношение к происходящим событиям, могли запросто подписать любой документ на соседа, назвав его кулаком. Приму грех на себя, но скажу правду и о тех, кто этого заслуживает. Ведь среди крестьян были и лодыри, отнесенные к категории бедняков, работать они не хотели, целыми днями шатались по деревням, все высматривали, да высмеивали, в общественных работах на пользу деревень не участвовали. Зачастую, и по долгу, бедняки были “под мухой” и работать фактически не могли. Это был особый слой крестьян, их как бедняков включали в так называемые комитеты бедноты, приравнивали к пролетариату и они охранялись властью.      
         - Почему Кузьмич на сегодняшний день ты не председатель  колхозной деревни, а всего лишь ее бригадир, - неожиданно спросил Юрис.
- Сняли с должности с большим позором. Произошло это в 1946
году. Еще не очухались от прошедшей войны, а тут другая напасть, засуха. Год выдался тяжелым. Уже с весны она нежданно обрушилась на деревню, вдобавок в лесах возникла сушь и они загорелись, колхозные луга выгорели. Скот кормить было нечем, он отощал и начался его падеж. А к осени разразились проливные дожди. Жизнь в деревне стала невыносимой. Мигом из деревни сбежала половина колхозников. Перебрались работать в Красноярск на заводы и фабрики. По–существу деревня одним разом опустела. Районное партийное начальство, выполняя сталинские требования и верховной, партийной власти, свирепствовало, требуя обязательных поставок продовольствия в госфонд, выжимая из колхозников все, что у них имелось в личном хозяйстве. И тут передо мной встали две важные задачи, которые надо было решать и очень быстро. Или сохранять за собой колхозное должностное лицо и предать крестьян, или помочь колхозникам сохранить то, что у них было на черный день, чтобы семьи не остались один на один с голодом. И я выбрал второй путь. Помня события периода коллективизации, я отказывался грабить крестьян, за что был освобожден от должности председателя колхоза, как не понявший трудности текущего момента. Считаю, что отделался еще сравнительно легко. Не отправили в ГУЛАГ. Что было в расправе с нашим колхозным братом обычным делом.
         Лошадь, тащившая телегу, на которой сидели ребята и Кузьмич, вышла на ровную площадку, за которой вдалеке виделось что – то похожее на деревенские жилища,          
         - Вообще, ребята, вы многое не знаете, что происходило после
коллективизации в колхозной деревне, - опять после короткого молчания заговорил Кузьмич. - У всех сложилось мнение, что в колхозе все решалось на общем собрании колхозников. Все было не так. У крестьян отобрали плуги, бороны, сеялки, веялки, сенокосилки, словом лишив их права иметь в своем хозяйстве металлические орудия сельскохозяйственного труда. Все свезли в Козульку и там сбросили на пустыре, назвав это место машинотракторной станцией, МТС. Во время Гражданской войны в Красной армии были так называемые особые отделы ЧК, которые после ее окончания занимались ликвидацией врагов советской власти. Что–то подобное, в форме политотделов, создали и при МТС. Политотделы являлись чрезвычайной формой контроля над колхозами, занимались уничтожением непослушных  крестьян–колхозников. Состав политотделов был небольшой, два большевика и три сотрудника НКВД, но власти у них было выше головы. Эти сотрудники политотдела и, в первую очередь, энкэвэдэшники, решали как, когда и где начинать сельскохозяйственный сезон в деревнях. Порою, из–за незнания крестьянской жизни и ее труда, между секретарем райкома ВКП (б) и начальником политотдела МТС происходили драки, для ликвидации которых приезжали чиновники из краевой власти. Так что командовали крестьянской жизнью и колхозами большевики и энкэвэдэшники. Между прочим, дошли слухи, что Хрущев собирается ликвидировать МТС, а значит и политотделы при них.
         Кузьмич как–то внезапно замолк, отпустил вожжи и лошадь, тащившая подводу, пошла тихо. Ни кто не хотел нарушать возникшее молчание. И тут Алексей задал вопрос Кузьмичу, не расчитывая на него получить ответа.
         - Кузьмич, скажи, как получилось, что наша студенческая группа
прибыла именно в вашу колхозную деревню?
         - Да тут все очень просто. Ректор вашего института и
председатель Козульского райисполкома давние друзья, когда–то вместе учились в Красноярской высшей партийной школе. Прошлой весной ваш ректор приезжал сюда на глухариную охоту, этой птицы здесь очень много. Между собой председатель райисполкома и ректор института договорились, что осенью группа студентов вашего института приедет на уборку осеннего урожая. Я определил, что на нашем участке уродился хороший урожай картофеля. Но убрать его к середине сентября не успели. Возникла боязнь, вдруг внезапно грянет снег и картофель пропадет. Председатель райисполкома обратился к вашему ректору за подмогой и вот вы уже здесь. Использование городского населения в осенней уборке урожая, обычная, тоталитарная практика колхозной формы труда, чтобы сельское хозяйство в деревне не обвалилось. 
         - Кузьмич, как называется колхоз вашей деревни ?- спросил   Алексей.
         - Наша деревня по статусу не является колхозом, она всего лишь бригада. Общее колхозное управление находится в Козульке. – ответил  Кузьмич, посчитав, что это был последний вопрос из тех, какие интресовали ребят.
         Вдруг дорога, по которой тащился тележный эшелон, оборвалась. И  впереди раскинулся пустырь, похожий на большую поляну. По ее правую сторону густая лесная чаща. По левую, линейкой, друг за другом шли деревянные избушки и избы. Не доехав до середины деревни малость, Кузьмич остановил лошадь напротив дома с тремя окнами на его внешней стене. По правилам деревенской архитектуры, к дому примыкали высокие ворота, закрытые сверху князьком.
         Юрис первым соскочил с телеги и оглядевшись вокруг, крикнул: - Ура, добрались. Богом забытая убогая глушь!
         В  среднее окно кто–то выглянул. А вскоре из ворот вышел мужчина. Возраст лет пятьдесят пять. В нем чувствовались упрямство и сила. Его внешний вид привлекала круглая окладистая  бородка. Борис глянув на хозяина дома, на его бородку и тихо изрек “Бородель”. С тех пор между собой ребята так его и звали. Одет он был как и все уже к этому прохладному времени в стеганые на вате фуфайку и штаны. Из-под фуфайки выглядывала рубаха, пошитая из самотканной грубой, мягкой ткани. На ногах были одеты бродни-сапоги на мягкой, войлочной подошве. Голову прикрывла старая, видавшая виды шапка.               
         - Привет, Пантелеич, - крикнул Кузьмич, - принимай на постой ребят. 
         - Здравия желаю, милости просим, - ответил хозяин дома. 
         - Вот в этом доме будете жить, - сказал Кузьмич, глянув на   
ребят, соскочивших с телеги. - Хозяева хорошие, заботливые, дом теплый. Кормить вас начнут горячим обедом с завтрашнего дня.
         Кузьмич простился с хозяином дома и ребятами и повел дальше
тележный эшелон.
         Ребята вслед за Пантелеичем миновали широкое крыльцо и вошли в дом. Посредине дома их встретила хозяйка, супруга Пантелеича. Ее возраст был такой же как и хозяина дома. Невысокая женщина, с покатыми плечами. Ее глаза выражали печальный взгляд, видевшие за свою жизнь много трудностей и невзгод. На ее смуглом лице незримо было написано, что она спокойная и добродушная. В этом ребята убедились, живя в ее избе. Одетая в обычную деревенскую одежду. Кофта и юбка, пошитые из цветного домотканного материала, прикрытые передником на лямках такого же цвета. На ногах короткие валенки.
         - Марфа Ильинична, - представилась хозяйка дома.   
         Ребятам, вошедшим в дом, сразу же захотелось осмотреться и увидеть, как живет колхозная, крестьянская семья.
         Дом – обычная русская изба, большая квадратная комната, без перегородок, в которой нет ничего лишнего и все расставлено по своим местам и по своей житейской надобности. Алексей имел опыт плотника–корабела, приходилось сколачивать палубы судов и он был способен оценить пол в доме, на который ступила его нога. Пол сколочен плотно из широких и толстых плах, покрашенный коричневой краской и создавал в доме ощутимый уют. Справа большая деревянная кадка для свежей воды. Слева на стене приторочена вешалка с верхней полкой, под которой десяток деревянных шкантов в виде крючков. Вдоль стены широкая деревянная лавка, покрытая шерстяным солдатским покрывалом, в изголовье подушка. Можно было и не отгадывать, а глядя на лавку сказать, что это место кратковременного отдыха, на котором  днем отдыхает хозяин дома. Перед средним окном стоял ткацкий станок, который ребята долго и с любопытством рассматривали. В правом углу дома широкая железная кровать, застланная красивым цветным одеялом, в изголовье стопка взбитых подушек. Около кровати самодельный, пышный половик. Ближе к окнам стоит стол с четырьмя стульями, место обеда хозяев. Напротив окон высокая, широкая кирпичная русская печь с полукруглой топкой, занимавшая значительную часть избы. Из окон лился уличный свет, в избе было светло и уютно. Словом, изба построена человеком, который знал толк в жизни. Топка русской печи пылала жарким огнем, из которой шло тепло.
         Борис, любопытный парень до житейских дел, взглянув на хозяев дома, сказал:
         - Никогда не жил в избе с русской печью, не знаю, что это такое.
Хочется взглянуть и на печь и на то место,  где находится лежанка.
                Хозяева дома заулыбались, выражая одобрительное согласие на
просьбу постояльца.
         Борис заглянул в полукруглую топку, уходившую во внутрь
печи, выложенной кирпичем. По–существу, это резервуар – под. И когда печь топится, под набирает в себя жар и долго его сохраняет.   
         - А теперь, обследую лежанку на печи, - не унимался Борис. Он вскочил на лесенку, прислоненную к стене печи и забрался на ее верх.
         Что же представляло собою место спанья на русской печи в
жизни деревенских крестьян. Русская печь с ее местом для спанья–это целый мир. И в этот мир ребята окунулись. Сейчас им воочию предстояло  почувствовать дыхание этого мира и оценить надобность его использования в жизни человека.
         Основа лежанки на русской печи, ровно выложенный кирпич. За день он в печи сильно нагревается и начинает отдавать теплом. Зазор между лежанкой из кирпича и потолком небольшой, не более пятидесяти, семидесяти сантиметров. Чтобы не получить от нагретого кирпича ожог, на нем лежал широкий матрац, застланный простыней из толстого, мягкого льна. В изголовье две длинных подушки со цветными наволочками. На случай возникшей прохлады ночью, рядом лежит большое одеяло, из пушистой овчины. Овчина по бокам искусно прошита полосками из плотного материала. Мало того, что русская печь служит основой для спанья, можно без преувеличения сказать, что она является и местом, которое зачастую используется как место ликвидации хвори, например, простуды. Известно, что если человек простудился и переспал на русской горячей печи, то хворь быстро выходит из него.   
         - Очень тепло на печи. Думаю, что сегодня ночью крепко усну и утром не проснусь, - кричал Борис, лежа на горячей лежанке.
         - Борис, не задохнись от избытка тепла, - шутил Юрис.            
         - Ну, братцы, это что–то невообразимое, скорей бы ночь, да отлежаться на горячей печи, - крикнул Борис, слезая с нее.
         - Ну, ладно, с избой освоились, а теперь пойдемте осматривать
дворовое хозяйство, - предложил Алексей. - Пантелеич, ты нас сопровождай, будешь нам пояснять, что к чему. 
         Ребята пересекли двор и спустились в ключ. Звонко журчавшая на круглых, серых булыжниках родниковая, прозрачная вода, сразу привлекла  внимание ребят. Наклонились в ключ, они долго взахлеб пили холодную, сладковатую воду. В журчащей воде слышалось что–то необычное, чарующее, бравшее за душу. Прямо в середине ключа вкопан небольшой деревянный срубик  вроде колодца. Было удобно черпать воду из срубика.
         Ребята остановились на бережку ключа и уперлись в избушку. Алексей, понимая толк в плотницком деле, сразу изрек:
         - Избушка толково срублена!
         - Баня, - сказал Пантелеич.- Раньше на этом месте тоже стояла баня, которую срубил еще покойный отец. Баня была по–черному. В сороковом году, накануне войны мы с сыном Прокопием срубили новую, вот эту баню и заменили все ее нутро. Установовили железный бак, сделали новый каменок, отделили парилку бани стеной, перед которой построили предбанник. В один из дней истоплю баню и вы ее испробуете.
Поодаль от бани, во внутрь двора стоял хлев или стайка для коровы,
срубленный из толстых бревен, гарантия того, что корова в зимние холода не замерзнет. За стайкой узкий курятник, в котором кудахтали два десятка сибирских кур. Рядом с курятником широкий и длинный сарай.
                Когда остановились перед сараем, в разговор включился Пантелеич, объясняя, что это бывшая конюшня, в ней было два стойла. После того, как коллективизаторы отобрали у нас лошадей, конюшню я переделал под сеновал, который получился удачный, выручает уже много лет. От сеновала, забитого до самого верха сеном, било в нос его терпкостью. К сеновалу примыкает небольшая квадратная пристройка, местожительство свиньи. Боров, учуяв ребят, проснулся, поднялся на ноги и захрюкал.
         Посредине дворовой территории проходил забор, собранный из  долготья, к которому навалены напиленные толстые поленья дров, ожидавшие, когда их начнут раскалывать. Дровяная куча большая. Чтобы управиться с ней, потребуется несколько часов.
         Борис, окинув хозяйственным глазом дровяную кучу, сказал:- На досуге, Пантелеич, всю кучу переколем.
         Покинув дворовые постройки, ребята оказались на большом картофельном огороде, куда и направились. Земля на огороде мягкая и жирная. Картофельная ботва была собрана в большую кучу посредине огорода. Ближе к дому, вдоль забора, растянулся длинный короб, сделанный из досок. Не было сомнения, что это парник, в котором выращивали огурцы. Здесь же оставшаяся с лета несколько больших гряд, на которых росли морковь, лук и чеснок.
         - Пантелеич, хорошее у тебя хозяйство, много труда ты вкладываешь в него. Какую продукцию ты получаешь в своем хозяйстве и как ты с ней расстаешься, сколько остается и для себя?- спросил Алексей.
         - С продуктами, которые имеет крестьянин, можно расставаться двояким способом. По существующему налогу вместо сдачи продуктов, можно их оплатить деньгами, но это очень дорого и неподъемно, а порою просто не выполнимо, - отвечал начистоту Пантелеич.- Часть продукции приходится продавать через потребсоюз или на рынке. Жить как–то надо. Сдаем и продаем яйца, накапливаем сметану и из нее делаем масло сливочное. Оно является в качестве сдачи обязательного продукта. Не обходится без сдачи мяса кур, скотского и свиного. Когда вырастают огурцы, то и их продаем. Мы не практикуем сдачу или продажу соленых огурцов, с ними большая канитель. В засолке для них требуется много посуды. Для своих нужд заготавливаем картофель, солим огурцы и квасим капусту. Вот и весь ассортимент нашей пищевой продукции. Как ведут соседи свое хозяйство по заготовке продовольствия, то оно особо не отличается. Все зависит от того, много ли крестьянин тратит на это времени. На вырученные деньги от продажи продовольствия покупаем самую малость: муку, из которой сами выпекаем хлеб, соль, да что-нибудь из обихода.
         - Пантелеич, когда в деревне жилось труднее всего? – спросил Борис.
         - В колхозной деревне всегда жилось трудно, - отвечал Пантелеич–
Крестьянская жизнь требует большого труда. В период колективизации особенно трудно жилось и рассказывать об этом не буду, сами, небось знаете.
Раньше власть была сталинская, теперь хрущевская. Разницы между ними нет. Сколько живу, столько и помню, что отношение власти к крестьянству всегда было плохое. Давно окончилась война, нет и Сталина в живых, а новая власть все равно как и раньше высасывает из крестьян все живительные соки. Надеялись на послабление в послевоенный период, но все обернулось к худшему, власть словно озверела. Особенно трудно живется сейчас, когда власть называется хрущевской. За несвоевременную сдачу продуктов власть накладывает большой штраф или может описать имущество и реквизировать его в пользу государства. Природу ведь не подгонишь, она раньше времени вырастить урожай не может. Но власть с этим не считается. Или отдай продовольствие в госфонд или будешь зачислен в должники. А тут еще поползли слухи, что в ближайшее время Хрущев собирается ликвидировать в пригородах, в селах и деревнях мелкие крестьянские хозяйства. В моем хозяйстве две кормилицы – корова и свинья. Принудят сдать на убой. А как жить дальше?    
         Ребята заканчивали обход двора, и Пантелеич предложил передохнуть, посидеть на крыльце. Крыльцо широкое, на солнечной стороне.  Для хозяина дома, оно видимо служит любимым местом отдыха, на которое в минуты усталости он садится для передышки после работы в хозяйстве. Особенно в летнюю солнечную пору приятно посидеть на таком крыльце. С него хорошо виден дальний простор огорода, уходившего через ключ и упирающегося в границу густого леса. 
         Вечерело. Двор Пантелеича, деревня погружались в вечернюю тишину. В воздухе пахло древесным дымом, крестьяне в избушках топили печи. Ожидая темноту, во дворах тявкали собаки. Иногда в соседних избах слышался скрип ворот, дверей. Колхозники завершали какие–то дела , которые не удалось сделать за прошедший день. Алексей понимая, что так плотно пообщаться с Пантелеичем больше не получится, задал ему вопрос, ответ на который предполагал несколько ответов.
         - Пантелеич, скажи, участвуешь ли ты в колхозной работе и в
какой, несмотря на свой возраст.
         - Конечно, посильно участвую в колхозной работе. Весной и
летом приходится очищать поля от сорняков, участвовать в посадке, прополке и окучивании картофеля. В разгар сенокоса помогать колхозу в заготовке сена. Зимой, нередко вывозить с полей солому или сено.
         И хотя Алексей был парнем осторожным и не навязчивым и старался людей вопросами не досаждать, но этот он не мог оставить без ответа.         
         - Глядя на твое хозяйство Пантелеич, можно сказать, что в тебе крепко живет крестьянский инстинкт. А поэтому, не могу не задать тебе один вопрос, и пожалуй, последний, - сказал  Алексей. – Пантелеич, ты из кулаков?
         Борис и Юрис от неожиданного заданного Алексеем вопроса  пристально переглянулись между собой. Пантелеич ответил не сразу, соображал, с какой целью Алексей задал ему этот вопрос. Бросил беглый взгляд на огород, посмотрел куда–то вдаль, провел ладонью по своей окладистой бороде, словно старался где–то там, вдалеке, на невидимом планшете прочитать готовый текст, который дал бы ему безошибочный ответ на заданный вопрос. И он ответил коротко, но исчерпывающе и ясно. Заданный вопрос Пантелеич считал за болезнь, которой он уже давно переболел. 
         - Ни мой отец, ни его братья, ни я кулаками не числились. Хотя
коллективизаторам сильно хотелось нас сделать кулаками. События развивались так, что  коллективизаторы в список на изъятия у нас имущества включили две лошади, корову с теленком, свинью, и дом. Из лошадей мне принадлежала только одна, вторая была собственностью дяди, брата отца.
Чтобы обзавестись лошадьми, ушло много лет, затрачено было много сил и денег. Поскольку обе лошади жили под одной крышей, то коллективизаторы записали их на мое имя, разбираться в этом они не стали. Предупредили, что дом будет отведен под колхозную контору, в которой будет находится ее председатель. Когда Кузьмич узнал об этом, предупредил коллективизаторов, что если они не откажутся от изъятия у меня дома, он не будет принимать на себя должность председателя колхоза. Ведь долгие годы мы семьями вместе работали, делили между собой кусок хлеба, и Кузьмич не мог пойти на такой предательский шаг. Колективизаторы уступили и мой дом не тронули. Оказавшись без животины, нашей  семье пришлось жить в нужде тяжело и долго.      
         Пантелеич замолк, ему тяжело было вспоминать не лучшие годы своей жизни.
         - И хотя я не был кулаком, но с его ярлыком натерпелся за свою жизнь сполна, выше головы, как говорится, - снова заговорил Пантелеич. - Могу рассказать о том безумном оскорблении властями, которое пришлось вынести. Сразу после войны, в Козульской районной власти стали для какой–то надобности составлять списки семей, родственники которых погибли на фронте. Пришел в районную контору власти и я, чтобы подать сведения о своем погибшем сыне на Сталинградском фронте. В кабинете, в который я вошел, сидел краснощекий, ожиревший мужчина. Он сразу крикнул на меня, зачем я появился в районной конторе. И не дав мне договорить, раскричался еще сильнее, выговаривая, что у него нет желания разговаривать с бывшим кулаком. Я попытался объяснить ему, что я не был таковым, да и документов на этот счет не существует. Это было оскорбление, расчитаное уничтожить меня наповал. Знал бы погибший сын как отнесется власть к его памяти. У хозяина кабинета глаза блеснули холодом, а я почувствовал мощную силу оскорбления. Мужчина, словно озверев, по–существу выгнал меня из кабинета. Долго я не мог прийти в себя, а появившаяся обида не давали мне покоя. Что делать, не знал. В один из дней поехал в Красноярск в надежде, что кто–нибудь мне поможет в этом деле. В поезде познакомился с молодым парнем и все ему рассказал, который был удивлен до глубины души. И он сказал мне, что в ближайшие дни приедет ко мне в деревню и мы составим письмо для отправки в Москву, в министерство обороны. Он сдержал свое слово. Есть же на свете порядочные люди. Ровно через два месяца в Козульскую районную власть пришло из министерства обороны письмо, в котором подтверждалось, что наш сын погиб на Сталинградском фронте. Мужчина, который принимал меня и сообщал о пришедшем письме, сказал, что тот сотрудник, который раннее должен был рассмотреть этот вопрос, больше в районной власти не работает, уволен за многочисленные грубые отношения к людям. Так и живем, преодолевая большевистскую, кулацкую оскорбительную политику, и когда ей наступит конец, не известно.         
         Выслушав честную исповедь Пантелеича, Алексей, чувствуя себя не комфортно за последний заданный вопрос, сказал:
         Спасибо, тебе Пантелеич за время, потраченное на наш
экскурсию по твоему двору, за интересные и честные рассказы, о том, как приходится зарабатывать кусок хлеба колхознику.
         - Ну, ладно, уже вечер, пойдемте в избу, - сказал Пантелеич.
         Ребята вошли в дом. На них дохнуло теплом. Хозяйка Марфа Ильинична, толкалась около пылавшей огнем печи. На стол она положила деревянный кружок. Подхватила ухватом большой чугунок и вынула из печи, поставив его на кружок. Тут же поставила блюдце с солью.
         - Кормить большим обедом буду с завтрашнего дня, - сказала
хозяйка, - а сегодня отведайте нашей картошки.
         - Ребята чувствуя себя давно проголодавшимися, мигом уселись на
стулья вокруг стола. Картошка, дымившая в чугунке, была сварена в мундирах. Белая как творог, рассыпчатая как сахар, и ребята уплетали ее с большим аппетитом. Подкрепившись горячей и вкусной картошкой, ребята один за  другим, подходили к кадке, черпая из нее свежей воды ковшом, выпивали, причмокивая.
         Поболтав о разных делах, повспоминав свалившиеся на них за прошедший день события, ребята угомонились и пригретые теплом печи крепко уснули. И, наверное, нашим друзьям–ребятам в эту ночь снились разные сны, но история об этом умалчивает. Крепок сон молодого организма. Лег на одном боку, на нем и проснулся.
         Не сговариваясь, ребята утром, часов в восемь проснулись одновременно. Соскочили с печи. А ее топка уже пылала ярким огнем, около которой хозяйка суетилась, закладывая продукты в чугун и в жаровню.
         Ребята выскочили из дома. Над двором висел серый сгусток прозрачного тумана. В лицо ударил прохладный воздух. Поеживаясь от прохлады, ребята побежали к ключу. Вода в ключе оказалась еще холоднее вчерашней. Наклонившись в ключ, парни стали ополаскивать заспанные лица холодной водой. Встряхнув с себя сон, и освежившись холодком воды, ребята почувствовали прилив сил. При входе в дом, хозяйка сказала, что только что приходила посыльная от Кузьмича и передала, что сбор в девять часов на верху деревни.
         Алексей, Борис и Юрис в назначенное время вышли из избы Пантелеича и направились наверх деревни. Расстояние от дома до ее верха было небольшим, не более двух сотен метров. Деревня вызывала не очень радостное впечатление. Устаревшие, покосившиеся избушки, около которых не было добротных заборов, местами их не было совсем. Глядя на такую разруху, возникало мнение, что крестьяне собрались покинуть деревню. В избушках и избах хлопали двери. Колхозники выглядывали из–за ворот, им хотелось видеть, как студенты идут на картофельное поле. Сентябрь и октябрь в деревне горячая пора. На своих участках крестьяне убирали осенний урожай, заготавливая пропитание на зиму. Они хорошо знали, что если осенью не заготовят продовольствие для себя, то семья останется один на один с голодом.  И они молчаливо не участвовали в уборке колхозного урожая. И осенний период колхозного труда выпадал из их крестьянской жизни.
         Студенты Алексей, Борис и Юрис шли по деревенской улице, которая в полном смысле этого слова не была таковой, больше была похожа на проулок. В деревне не было ни транспарантов, ни лозунгов, призывающих к победе коммунизма. Казалось, что деревня Дорохина Богом забытая и находится на необитаемом острове, каких немало в стране. 
         На верху, где находилось поле, уже собрались все студенты. Тут же  стояла известная на платформе подвода Кузьмича. Картофельное поле широкой полосой тянулось мимо соснового бора и где–то далеко упиралось в густую чащу. Поле удивительно ровная площадь и было ясно, что в летнюю пору оно получало избыток солнечного тепла. Поле чистое, земля на нем относительно жирная. Картофель на поле уродился хороший, об этом свидетельствовала поникшая, крупная, тостая и густая ботва. Поле считается самым лучшим в деревне. Кузьмич, видя, что студенты заинтересованно разглядывают поле, сказал, что его раскорчевали крестьяне еще в столыпинские времена. 
         Кузьмич встретил Алексея, Бориса и Юриса улыбаясь, и поприветствовал их рукопожатием. Среди студентов послышался шумок, что  мол, наша троица уже на равных с колхозным начальством.
         Бригадир подошел к Ирине Владимировне и сказал, что завершить сбор картофеля надо в воскресный день. Он сбросил с подводы пятьдесят мешков, бечевки для их завязывания, десяток лопат и необходимое количество деревянных копарулек, лопаток для выкапывания картофеля из земли. Чтобы при копке картофеля от сырой земли не пострадали руки, Кузьмич прихватил и стопку верхонок. А еще он сбросил с телеги охапку сухих дров, сказав, что это для костра, в котором студенты будут печь картошку.
         - Ночью прошел мелкий дождь, - сказал Кузьмич, - и он будет часто  повторяться, такая выпала нынче дождливая осень. Поэтому вы не очень расстраивайтесь и немного потерпите. Кузьмич запрыгнул на телегу и отправился куда–то по своим бригадирским делам. Ирина Владимировна с Борисом быстро распределили студентов по картофельным рядам, выдали лопаты, копарульки и пожелали удачи в сборе картошки.
         Земля, пропитанная дождем, была сырая, но глубоко сидевшая в
земле картошка, оказалась сухой. Тяжело и трудно включались студенты в непривычную для них работу. Да и холодок, висевший над полем, не давал возможности начать работу с полной силой. Прошло часа два, как студенты начали выкапывать картофель. Между грядами уже появились первые заполненные мешки. Борис подошел к Алексею и Юрису и сказал:
         - Как вы думаете, не пора ли передохнуть, да и было бы не плохо, червячка немного заморить. Наверняка у студентов уже подводит животы.               
         - А как ты себе это представляешь? – спросил Юрис.
         - Очень просто, запечь в костре картошку.
         - И то верно, согласился Алексей.
         Борис подошел к Ирине Владимировне, они переговорили. Он подозвал к себе двух парней, дал им спички, и рассказал, что надо делать. 
Через несколько минут над полем задымился костер. Когда костер уже изрядно разгорелся и в нем появилось много красных углей, ребята заложили в угли картофель. А еще минут через сорок все студенты уже сидели у костра, обступив его кружочком и уплетали горячую, испеченную картошку.
         Картофельное дело не стояло на месте, а уверенно двигалось вперед. Когда Кузьмич в назначенное время появился на двух лошадях, заряженных в телеги на поле, на нем между рядами уже стояли проиготовленые к погрузке мешки. Студенты, сильно уставшие в первый день с непривычки к такой работе, однако возвращались в свои дома, не показывая эту усталость. Всех их в домах ждал горячий обед.
         Когда Борис, Алексей и Юрис вошли в дом Пантелеича, то почувствовали неотразимый запах чего–то вкусного. Но перед тем, как сесть за стол, они сбегали в ключ и там прополоскали руки, лица и свои тела до пояса. Это был начальный сеанс закалки, который они будут соблюдать все дни, пока будут жить в колхозной деревне. Для ребят было интересным не только увидеть, что хозяйка поставит на стол, но и как она это будет делать.
         Перво–наперво, Марфа Ильинична поставила на стол две большие, круглые, деревянные чашки, раскрашенные красивыми рисунками. В одной  чашке была положена квашеная, какой–то исключительной янтарно–светлой желтизны капуста. В другой чашке лежали малосольные, зеленые, блестящие  огурцы, переложенные укропом и смородиновым листом, от которых исходил неповторимый, терпкий запах. Тут же лежала чашка, нагруженная ломтями свежего, ароматного, серого ржаного хлеба, испеченного на поду. Пробыв весь день на свежем воздухе и проделав физическую работу, ребята быстро и с большим аппетитом управлялись с закуской, составлявшей первое блюдо.
         Хозяйка увидев, что ребята уже съели капусту и огурцы, принялась за подачу другого, горячего харча. Она взяла в руки ухват, поддела им в печи большой черный чугунок и поставила его на стол. В Из чугунка дохнуло чем-то вкусным. Это были мясные щи. Они томились в горячей печи весь день и теперь их запах расползался по всей избе. В каждую чашку хозяйка положила косточку с мясом и залила бульоном, в котором виднелась напревшая, квашеная капуста. Вкус, какой испытывали ребята, хлебая щи, нельзя описать.
         - Остаюсь жить в колхозной деревне, буду есть каждый день
мясные щи, - шутливо воскликнул Борис, испытывая огромное удовольствие от вкусно съеденных щей.
         Тем временем Марфа Ильинична уже суетилась, чтобы подать на стол другое, еще более вкусное блюдо. И опять в работу пошел ухват. Она подхватила им стоявшую на горячих углях чугунную продолговатую жаровню, закрытую сверху такой же продолговатой крышкой и поставила ее на стол (в других деревнях эту жарочную посудину называют гусятницей). В жаровне была испеченная в сметане, смешанная с луком и чесноком картошка. Хозяйка взяла в руки широкую деревянную лопатку и перемешала содержимое жаровни. Ребята, глядя на необыкновенно вкусно пахнувшее блюдо, шутили между собой, есть ли его или оставить на завтрашний день.
         В людской жизни есть привычка, возникшая давным–давно, которую люди не изменяют. После сытного обеда обязательно попить чая. На это и расщитывали ребята. Марфа Ильинична, словно догадавшись о желании ребят, сказала, что сейчас нальет им и жидкости.               
         Она подала эмалированные кружки, наполненные чем–то вроде чая. Борис, увидев в кружке темно–коричневую жидкость, усомнился и спросил хозяйку, это чай?
         - Нет, это отвар из листьев брусничника и кореньев шиповника. Его полезно пить после работы и сытного обеда. Он придает телу дополнительные силы, в организме хорошо усваивается пища.   
         После работы на свежем воздухе и сытного обеда ребята спали на теплой печи еще крепче, чем в прошлую ночь, не почувствовав утренней прохлады.
         Проходили дни за днями. По ночам выпадали дожди, рано утром лес курился туманом, днем студенты усердно собирали на поле картофель. Не забывали его печь в костре. Уже в середине дня они запаливали костер и над полем расстилался серый дым. Устраивая передышку в работе, они усаживались вокруг костра и с большим аппетитом поедали испеченную, горячую картошку. Кузьмич, доволен проделанной работой, в конце рабочего дня увозил собранный картофель, заметно увеличивая его запасы на деревенском складе.
         Студенты, жившие в избушках на постое, жаловались, что их хозяева мало дают им хлеба. И они испытывают голод. Хлеб сытости не дает, при выпечке в него добавляют отруби и жмых. В один из дней Алексей, Борис и Юрис отпросились у Ирины Владимировны, заявив, что надо проверить продажу хлеба в деревне.
         В деревне Дорохина был единственный ларек, торговавший хлебом 1 – 2 раза в неделю. Хлеб завозили из районной деревни Козульки. Выдавали его в ограниченном количестве под запись. И откуда было знать студентам о хлебном кризисе в стране того года. А в том году, когда студенты находились в деревне Дорохина, сбор хлеба был самый низкий. Валовая продукция по сбору хлеба в сельском хозяйстве была близка к нулевому показателю. Люди страны советов испытывали глубочайший голод. Недостаток хлеба в стране был проблемой под № 1. Чтобы узнать как колхозники расщитываются за хлеб, взятый под роспись в ларьке, Алексей спросил об этом Пантелеича.
         - Расчет за хлеб, взятый под запись в долг, очень сложный, ответил Пантелеич. - Колхозники получив за заработанные трудодни кое – какие продукты продавали на рынке в Козульке. Вырученные деньги на рынке за продажу продуктов колхозники тут же отдавали в хлебный ларек.          
         Утром в воскресенье Пантелеич сказал ребятам, что сегодня он будет топить баню. И перед тем, как уйти на картофельное поле, ребята сначала натаскали в баню дров, а потом вооружившись ведрами, наполнили водой из ключа большую бочку, стоявшую в предбаннике.         
         Придя на поле, Алексей, Борис и Юрис сказали Ирине Владимировне и Кузьмичу, что сегодня им надо уйти с поля пораньше, в середине дня. Они обещали хозяину дома Пантелеичу расколоть кучу дров, лежавшую во дворе. Самому Пантелеичу с этой работой не справиться. Ни Ирина Владимировна, ни Кузьмич не стали возражать и заранее поблагодарили ребят за выполнение предстоящей очень нужной работы.
         - Кузьмич, каких результатов мы уже достигли? - спросил Борис.    
         - Уже уверенно можно сказать, что студенты собрали с поля 350 мешков картофеля, а это значительная подмога деревне.
         - Кузьмич, ты доволен выполненной нами работой? Ведь теперь появляется возможность собранный картофель продать на пользу колхозной деревне, - снова спросил Борис.
         - Все не так, как вы ребята себе представляете, - отвечал Кузьмич. 
Дело в том, что наша колхозная деревня не обладает правом распоряжаться собранным картофелем с этого поля. Это право принадлежит Козульскому  райкому партии и райисполкому. Весь собранный картофель деревня должна в счет централизованных, обязательных поставок отправить в Красноярск.   
         В тот воскресный день, студенты, зная, что заканчивают их работа в колхозе, с удвоенным рвением завершали собирание картофеля.
         Алексей, Борис и Юрис в середине дня покинули картофельное поле. Когда вошли в дом, Пантелеич сидел в его углу на маленьком табурете. Рядом, на скамеечке лежали сапожные принадлежности, он подшивал валенки. Борис не упустил случая, чтобы не осмотреть сапожное ремесло Пантелеича, которого за глаза по–прежнему называл “Бороделем”. Борис взял подшитый валенок в руки, внимательно осмотрел подшивку его следа толстым слоем войлока и всунул в него ногу. Потоптавшись в валенке, сказал, что очень хорошо получается после подшивки. “Бородель” в вою очередь на лестное мнение Бориса хмыкнул.
         Повернувшись, Борис глянул на большую фотографию, висевшую в простенке между окнами, на которой был запечатлен молодой парень в форме красноармейца.
         - Кто это? - спросил Борис.    
         Подошла Марфа Ильинична. Держа в руках чистый полотенец, протерла им фотографию.
         - Сын Прокопий. Был взят на фронт в первый призыв, - сказал Павнтелеич. – Погиб в декабре 42 – го на Сталинградском фронте.         
         - Пантелеич, ты приготовил колуны, - спросил Борис. - Сейчас выходим на колку дров.
         - Приготовил, лежат около дров.
         Ребята вышли во двор, за ними Пантелеич. И работа закипела. Так незаметно, в разговорах и шутках, куча расколотых дров быстро росла. Молодым, здоровым, крепким ребятам такая работа была нипочем. От колотых дров исходил сильный терпкий запах свежей древесины. Этот необычный запах проникал во все углы двора и казалось, что это не двор, а лесопилка. Ребята временами прекращали колку дров и стоя около дровяных куч, вдыхали этот неповторимый запах, наполненный смолой, березой, словом лесными запахами. Иногда ребята бегали в ключ и споласкивали свои потные лица свежей, холодной водой. 
         Над деревней опускались сумерки. Ребята закончили колоть дрова. Темнота расползалась по двору, за ней следовал холодок. Вышел из избы Пантелеич и сказал, что теперь пора в баню. Баня истоплена, прогрета жарким паром, для ополаскивания много свежей холодной воды. Приготовлены и березовые веники.
         -Не спешите, подольше парьте уставшие тела после колки дров, -
напутствовал Пантелеич ребят перед входом в баню. 
         Ребята вошли в баню, разделись в предбаннике и нырнули в парную, ощутив сильный жар. Борис взял в руки ковш, зачерпнув в котле горячей воды, сполоснул верхний полог. После этого налил в деревянную шайку опять горячей воды и заложил в нее веники, сказав, что они должны распариться.   
         Когда веники распарились, Борис вынул из шайки один, взял в руки и произнес:
         - С кого начнем? - И предложил, - с тебя. Юрис.
         Борис зачерпнул ковшом горячей воды и плеснул ее на раскаленные камни. Из каменки мигом вырвался огромный сгусток горячего пара и в парилке стало невыносимо жарко. Юрис лежал на горячих плахах, чуть живой, не шевелясь. Борис размашисто и резко начал хлестать его горячее тело зеленым, мягким веником, приговаривая “терпи, терпи”. Горячий пот лил с ребят ручьем, было невыносимо жарко. Но они терпели, решили испытать горячую баню от начала и до конца. Процедура закончилась ополаскиванием холодной водой.      
         Разгоряченные горячей баней, ребята весело ввалились в избу. В нос ударили запахи чего–то очень вкусного. Было ясно, их ждет горячий обед. Тяжелая работа на колке дров, парная баня и вообще, желудок сигналил, что его надо подкрепить. Обсохнув от парной бани, ребята в обычном порядке уселись за стол. Стол был заставлен всем тем же, что и в предыдущие дни, когда ребята возвращались с картофельного поля: малосольные огурцы, квашеная капуста, мясные щи, которые томились в чугунке в печи несколько часов. От печи отошла Марфа Ильинична, за спиной ребят стоял Пантелеич. Она кивнула ему головой и он вышел из избы. Вернулся, держа в руке литровую бутылку с длинным горлышком, заткнутую пробкой из завернутой газеты. В бутылке был самогон. Марфа Ильинична поставила на стол три граненых стакана, а Пантелеич налил в них самогон.
         - Вы ребята, непьющие, и это очень хорошо, - вымолвил Пантелеич. Но сегодня другой случай. Вы проделали большую работу, раскололи огромную кучу дров, пропарились в бане. Выпитый самогон только укрепит ваше здоровье.
         Ребята не стали отказываться от самогона и выпили его. Почувствовав большой прилив сил, они с удвоенным аппетитом опустошали все, что стояло на столе. Особенно последнее блюдо, приготовленное в жаровне. А в ней оказался картофель, прожаренный на свиных шкурках, истомленный в печи с луком и чесноком. Это было блюдо исключительного вкуса и ребята разделались с ним, не оставив в жаровне ничего.
         - Алексей, ты обратил внимание как мягко и заботливо к нам
относится хозяйка, Марфа Ильинична, - сказал Борис.
         - Это объясняется очень просто. Она сильно скучает по своему
сыну, погибшему на фронте, - ответил Алексей.   
         Ребята залезли на горячую печь, немного посудачили о разных делах и мигом заснули.            
         Еще накануне, загружая последний мешок картошкой, Ирина Владимировна и Кузьмич условились, что в понедельник студенты своим ходом доберутся от колхозной деревни Дорохина до железнодорожной станции Козулька. После тяжелой работы на картофельном поле, пройтись по лесной дороге только на пользу, сказала она. К середине дня, студенты покинули избы, в которых жили и собрались около дома Пантелеича. Смех и шутки слышались среди студентов, как будто не было той тяжелой работы на картофельном поле, которую они только что вынесли. Где–то наверху деревни послышался какой– то грохот. К дому Пантелеича подкатила подвода с платформой, в которую как всегда был запряжен резвый гнедой конь, к которому студенты уже привыкли. Кузьмич соскочил с подводы и подошел к веселившимся студентам, держа в руке увесистую корзину.    
         -По–русскому обычаю, это вам гостинцы в дорогу, - волнуясь
сказал Кузьмич. - В корзине малосольные огурцы и пирожки, испеченные с картошкой и капустой. Жена всю ночь старалась пекла. Так, что, когда сядете в поезд, подкрепитесь деревенской пищей.
         Из ворот вышли Пантелеич и супруга. Марфа Ильинична держала в руках большой узелок. Она положила его в корзину, промолвив:
         - Пироги с яйцами и ливером, кушайте на здоровье.
         Борис вышел вперед и крикнул:
         - За мной, вперед на Козульку. Студенты по одному, по двое, трое быстро выстроились друг за другом, и группа двинулась за Борисом.
         Осенняя пора была в разгаре. Лениво светилось солнце. Временами по небу плыли окрашенные в нежно розовый цвет облака. Березняк осыпался и лишь только отдельные листочки еще шевелись на ветру. Местами были видны и другие красоты осеннего леса. На пути попадались развесистые кусты рябины, пылавшие ярким огнем, предвестники снежной и морозной зимы. Студенты, растянувшись цепочкой, заканчивали переход по таежной, осенней дороге. За их спинами осталась колхозная глубинка со своими необычными особенностями существования, которые им пришлось узнать. Наконец, они добралась до станции Козулька. Теперь надо дождаться, когда подойдет пригородный поезд Ачинск–Красноярск. А пока, разбившись по двое, трое, студенты отправились на осмотр станции. Ирина Владимировна пошла в станционную кассу, чтобы купить проездные билеты.
         Время ожидания прихода пригородного поезда проскочило быстро.   Поезд подкатил к станции и остановился напротив железнодорожного вокзала.  Студенты быстро заскочили в вагон. По общему согласию все уселись в середине вагона. Паровоз словно живой организм дал о себе знать. Он свистнул, выпустил клубы густого пара из паровой топки, и скрипнув колесами, покатился по железной колее, покидая станцию Козулька. Студенты быстро заняли одну из нижних полок. Борис взял в руки корзину, которую принес Кузьмич и начал раскладывать на полке ее содержимое. Весело смеясь,  студенты с аппетитом уплетали огурцы, пирожки с разной начинкой. Отведав деревенской еды, девчонки начали подбирать для напева какие–то песни. Перебрав несколько песен, не заметили, как поезд подходит к вокзалу.
         По сторонам уже мигали яркие огни города. Студенты вышли из вагона и, пройдя на привокзальную площадь, распрощались и скрылись в сумерках города.
Послесловие. Лидер большевиков Владимир Ленин в крестьянство не верил, не доверял ему. Считал, что крестьянство на революцию не пойдет, не согласится на ликвидацию государственной власти. История колхозной деревни так складывалась, что и государство, и партийная власть не верили в достижение сплошной коллективизации, которую совершили большевики–сталинисты, и постоянно меняли свое мнение о ней. В Большой Советской Энциклопедии (Т. 12, издания 1973 года) на 427 странице написано: “Коллективизация навсегда избавила деревню от разорения и нищеты”. Прошло три десятка лет, читаем другой источник Новый энциклопедический словарь (издания 2000 года) на странице 534: “Коллективизация проводилась форсированными темпами с широким использованием насильственных методов, репрессий по отношению к крестьянству. Привела к значительному разрушению производительных сил, массовому голоду в 1932 – 33 годах”. Историю не обманешь. Колхозный строй, возникший насильственно, изжил себя, и оказался на ее обочине. Словом, чудес в природе не бывает.
         Русская деревня – кормилица России. На ее историческом полотне  много кровавых рубцов, нанесенных тоталитарной властью. Эти кровавые рубцы власть наносила долго. И в период, когда проводила в деревне  сталинскую, насильственную сплошную коллективизацию, и во времена, когда насаждала последующие за ней хрущевские «реформы», построенные на волюнтаризме. До сих пор раны коллективизации и реформ кровоточат. Наверное, русская деревня не может одновременно решать две задачи: заживлять кровавые раны на своем теле и кормить Россию. Чтобы показать мнимую заботу власти о крестьянстве, нынешнее государство пошло на подкуп и сдало членам Государственной думы и олигархам землю в аренду. Подкуп не оправдался, провалился с треском. Госдумовцы и олигархи оказались не способными вести сельское хозяйство. Не дают практических результатов и объявленные президентом России 10 национальных программ по улучшению жизни в стране, в том числе и в деревнях.   
         За последние годы число деревень в России уменьшилось в десятки тысяч раз. Приостановить этот разрушительный процесс государство не может и он продолжается. Современная власть не хочет заниматься деревней, в которой проживает несколько десятков миллионов крестьян. Проблема “власть и земля” считается острой и не решается до сих пор. Пренебрежение к проблеме продовольствия поставило Россию в зависимость от запада. 80 % продовольствия и очень плохого качества поступает в Россию с западных рынков. Говорить о всех видах продовольствия нет необходимости. В русской жизни главным продовольствием всегда являлся хлеб. А главное предназначение русской деревни – выращивать хлеб.
         Русский, советский писатель Михаил Алексеев изрек: хлеб –имя существительное. Нечего добавить к сказанному известным писателем. По всем каналам российского телевидения постоянно льется потоком информация о том, что на полях нынешней России в последние годы крестьяне собирают большие урожаи хлеба. Может и так. Но парадокс всего этого заключается в том, что хлеб в пекарнях выпекается плохой. При выпечке в него закладывается много различных добавок. И самое главное, хлеб постоянно дорожает.         
Россия – Сибирь – Красноярск - Новосибирск.  Июнь, 2019 г.