10-Стандартная ситуация

                10-С Т А Н Д А Р Т Н А Я      С И Т У А Ц И Я

                (десятый рассказ из серии Спасатель)

    Гудков осмотрел помещение дежурного экипажа: его ребята были в полном сборе. Он снял трубку телефона и набрал номер диспетчера.
    - Диспетчер слушает.
    - Гудков говорит. Экипаж в сборе, заступил на дежурство.
    - Хорошо. Пока ничего нет.
    - Ладно.
    Сергей повесил трубку и подсел ко второму пилоту:
    - Ну, что, обыграть тебя в шахматы?
    - Нет, уж, спасибо.
    - Как хочешь, тогда я вздремну.
    Гудков повалился на жёсткую кушетку и закинул руки за голову. Восемь часов дежурства. Восемь часов быть готовым вылететь в поиск в любую минуту. Но ничего не поделаешь. Это вам, Сергей Алексеевич не планетарный отряд. Здесь всё строго регламентировано. Восемь часов дежурства и двое суток безделья. Двое суток свободного времени на забытом богом и людьми астероиде, у которого и названия-то никакого нет. Только номер. Астероид № 8635! Н-да, двое суток свободного времени! Книги в библиотеке он уже все перечитал, все фильмы смотрел по два - три раза. И ракета из Большого Мира раз в полгода. «Ладно, хорошо хоть в спасателях оставили. Хотели же дисквалифицировать. Спасибо папа-Миронов отстоял. А то бы...»
    Сергей приподнял голову и посмотрел на бледные в свете синих ламп ночного освещения, лица ребят своего экипажа.
    - Мужики, никто не слышал, через Пояс сегодня кто-нибудь идёт?
    Штурман понимающе посмотрел на командира и отрицательно покачал головой.
    - Понятно, - Гудков снова опустил голову на руки. «Плохо, конечно, желать, чтобы с кем-нибудь приключилась беда, но это единственное разнообразие в этой дыре – Поясе Астероидов – если кому-то надо оказать помощь». SOS в космосе теперь такая редкая вещь, что непонятно, зачем держать здесь спасателей – целых девять экипажей, да ещё двадцать шесть человек обслуживающего персонала. Гудков сидел здесь уже год и за этот год только раз в эфире раздался SOS и то не в его дежурство. Правда, раз в два месяца командир мог нести дежурство в космосе методом патрулирования. Но и эту роскошь теперь отменили, после того, как один из экипажей заблудился, и пришлось прочёсывать громадное пространство, чтобы найти этих бедолаг.
    В углу тихонько забренькала гитара.
    - Ну, начинается, - тут же раздался недовольный голос штурмана.
    «Да, действительно, начинается», - подумал Сергей. Он знал, что до гитары добрался старший наблюдатель Карлос Котрина. Играл парень не плохо, а пел и того лучше. Вся беда в том, что знал он всего три песни, которые экипаж выучил уже наизусть. Обычно дальше ворчания дело не шло, но сегодня штурман был настроен агрессивно.
    - Слышь, ты, вамос а ла плайя!..
    - Не вамос, а бамос.
    - Всё равно – заткнись!
    - Это почему?!
    - А пото...
    - Ну-ка, цыц! Оба! - Гудков приподнялся на локтях. – Не хватало ещё здесь вашу грызню слушать. Карлос, ты потише, а ты, Семён, не хочешь слушать, заткни уши – вата в аптечке около двери. Всё!
    Сергей снова улёгся и закрыл глаза. Хорошо, что сегодня ночное дежурство, можно вздремнуть, всё время быстрее пройдёт. Хотя, если сейчас спать, то, что делать после дежурства? Гудков перевернулся на бок и открыл глаза. Штурман стоял на голове, опираясь ногами о стену, из ушей у него торчала вата. Карлос Котрина беззвучно шевелил губами в своём углу, обняв гитару. «Рехнуться можно, - подумал спасатель, что же с нами будет через год, когда нас здесь заменят?» Динамик над дверью вдруг жутко заверещал. Штурман с грохотом рухнул на пол, а в дежурке уже гремел чей-то взволнованный голос:
    - ...тура обшивки 800, теряем кислород!..
    - Экипаж – в ракету, рявкнул Гудков и опрометью бросился из комнаты.
    Пока спасатели рассаживались по своим местам и готовили ракету к старту, Сергей связался с диспетчером:
    - Игорь, что там?
    - Квадрант – 18-132-70. Спецрейс, внеплановый. Какая-то комиссия на Сатурн.
    Столкновение с метеоритом. SOS получен пять минут назад.
    - Понял. Командир экипажу – доложить о готовности.
    - Второй пилот готов.
    - Штурман готов.
    - Борттехник готов. Двигатели на холостом ходу.
    - Радист готов.
    - Наблюдатели готовы. Регистраторы включены.
    - Внимание! С-808 Базе-8А. Получил задание на поиск в 20.02. Старт через двадцать секунд по счёту ноль. Створки ангара открыть! Отсчёт: 20!..
    Ракета, будто вся напряглась и, быстро набирая скорость, выскользнула из чёрного чрева ангара.
    - Штурман, кратчайший курс в квадрант 18-132-70.
    - Пока 48-95.
    - А потом?
    - Потом и сообщу, мы же в Поясе!
    - Спасибо, я пока не забыл. Все пристегнулись?
    - Все.
    - Ну, держись, мужики, - сказал Гудков и резко двинул рычаги тяги вперёд до упора.
    Перегрузка вдавила космонавтов в кресла. Сергей скосил глаза на указатель перегрузки. На табло мигала цифра «5».
    - Техник открыть створки!
    - Есть.
    Створки бронеколпака медленно сползли с фонаря кабины пилотов и старшего наблюдателя. Теперь звёзды были видны не только на экранах обзора, но и вокруг ракеты.
    - Командир, на такой скорости дойдём за час, - доложил штурман.
    - Много. Внимание! Через пять секунд перегрузка – 7! Миша, форсаж!
    Борттехник одновременно щёлкнул двумя тумблерами и тотчас же всем показалось, что звёзды померкли.
    - Границу... квад-ран-та... пересечём... через... тридцать ми-нут, - выдавил из себя Семён.
    - По-нял.

    - База-8, я – База-8А. Принят SOS из квадранта 18-132-70. В поиске дежурный экипаж
    – С-808.
    - Гудков?
    - Гудков.
    - Понял. Позывной потерпевших?
    - Фиалка-3.
    - Передайте С-808-му, пусть держит с нами связь на втором канале.
    - Понял. На втором канале... С-808, я – База-8А.
    - Отвечаю.
    - Связь с Базой-8 на втором канале.
    - Понял... Ишь ты, сама Земля заинтересовалась... С-808 вызывает Базу-8.
    - Отвечаю С-808-му.
    - Подхожу к району поиска. Скорость – 80000. Курс – 84-220.
    - Понял. Связь с Фиалкой на аварийной частоте.
    - Принято... Фиалка-3, я – С-808. Ваши координаты?
    - С-808-му – центр квадранта 18-132-70. Температура обшивки – 1000 градусов, потерян почти весь кислород, экипаж и пассажиры в рубке, угроза взрыва двигателя.
    - Вас понял. Рассчитываю подойти к вам через двадцать минут.
    - Ждём.
    - Ребята, всем смотреть в оба!
    Ракета Гудкова мчалась на максимально возможной скорости, но спасатель понимал, что при температуре обшивки в тысячу градусов взрыв может произойти в любую минуту.
    - Фиалка-3, сколько человек на борту?
    - Двенадцать.
    Через восемь минут Гудков увидел ракету. Собственно, этот кусок металла уже нельзя было назвать ракетой. Это было металлическое веретено длинной около километра, один конец которого был раскалён до бела.
    - База-8, я – С-808-й, имею визуальный контакт с Фиалкой. Приступаю к спасению экипажа и пассажиров.
    - Понял. Желаю успеха.
    - Спасибо.
    Гудков ещё раз присмотрелся к терпящей бедствие ракете. Ему стало ясно, что о стыковке не может быть и речи. Видимо, в реакторе из-за столкновения с метеоритом началась побочная реакция, которая запросто могла перейти в неуправляемую и тогда... Борттехник нервно облизал губы и, не отрывая взгляда от ракеты, спросил:
    - Командир, совет можно дать?
    - Валяй.
    - Со мной такое было один раз. Взрыв произойдёт примерно через восемь - десять минут.
    - Спасибо, учту... Фиалка.
    - Отвечаю.
    - Выходите на обшивку.
    - Выходим.
    Повреждённая ракета стремительно приближалась. Сергей включил тормозные двигатели на максимальную тягу. Экипажу показалось, что их корабль сейчас рассыплется... А Фиалка была уже в тысяче километров от них.
    - Внимание! - скомандовал Гудков. - Включить магнитные ловушки! Полная мощность!
    - Всё равно всех сразу не вытянем, - сказал второй пилот.
    - Ничего, сделаем ещё один заход.
    - Если успеем.
    - Естественно.
    Ракета спасателей пронеслась над «Фиалкой» на расстоянии каких-нибудь двухсот метров. Семеро из двенадцати космонавтов почувствовали, что какая-то непреодолимая сила оторвала их от обшивки и швырнула вслед за пронёсшимся над ними кораблём. Однако все семеро почти мгновенно потеряли сознание от чрезмерной перегрузки.
    - Наблюдателям обеспечить приём пострадавших, - скомандовал Гудков. - Быстро!
    Карлос Котрина и ещё двое наблюдателей вышли в шлюз, и оттуда управляя магнитными ловушками «подтягивали» космонавтов к входу в шлюз.
    - Ну, что там? - нетерпеливо спросил Сергей.
    - Ещё две минуты, командир.
    - Копаетесь!
    - Не калечить же их!
    - Там осталось ещё пятеро.
    Через минуту и двадцать секунд Котрина доложил:
    - Шлюз закрыт.
    - Держитесь там за что-нибудь!
    Сергей заложил самый крутой вираж, который только был возможен на скорости в две тысячи километров в секунду. Когда он снова развернулся носом к терпящему бедствие кораблю, все невольно ахнули. Даже без помощи оптики можно было видеть, что корма «Фиалки» светится ярчайшим светом.
    - Всё, опоздали, - вырвалось у второго пилота.
    Но Гудков не хотел смириться с тем, что он не сможет спасти людей.
    - Внимание! Фиалка-3!! Я – С-808!
    - Отвечаем.
    - Покидайте корабль! Я найду вас в космосе!
    - Покидаем! Ждём помощи!
    - С-808, я – С-810, на связь!
    - Отвечаю.
    - Иду на помощь. Прибытие в район аварии рассчитываю через тридцать минут.
    - Понял.
    - С-808! Я – База-8!
    - Отвечаю.
    - Доложите обстановку.
    - На борту семь из двенадцати человек. Остальным приказал покинуть корабль. Организую поиск в свободном пространстве.
    - Понял. Принимайте руководство над С-810-м.
    - Понял.
    В это время на месте космического корабля «Фиалка-3» полыхнула ярчайшая бело-голубая вспышка.
    - Ух, ты-ы-ы, - вырвалось у Гудкова.
    - Командир, - вызвал Гудкова Котрина, - троим пострадавшим нужна срочная медицинская помощь.
    - Что с ними?
    - Это, видимо, технический состав экипажа – сильные ожоги.
    - С-810, я – С-808. На связь.
    - Отвечаю.
    - Подходи ко мне и стыкуйся. Возьмёшь раненых и доставишь на базу.
    - Выполняю.
    - А почему бы нам не вернуться, а Гордеев пусть продолжает поиск? - спросил техник.
    - Потому что он их не найдёт.
    - Вернее, не будет искать, - поправил штурман.
    - А мы найдём?
    - Найдём.
    - А у них воздуха хватит?
    - Хватит. Они будут экономить.
    Гудков совершенно ясно представил себе, как люди, летящие сейчас в скафандрах всё дальше и дальше от места аварии, слыша их переговоры в эфире, уменьшают подачу воздуха в скафандр, обедняют кислородом воздушную смесь, лишь бы подольше продержаться. А помощи всё нет и нет, и снова человек уменьшает подачу воздуха. Дышать тяжело, кровь стучит в висках, хочется глубоко вздохнуть полной грудью, но жить хочется ещё больше.
    Ракета Гордеева подошла уже на дальность оптической видимости.
    - С-810, я – С-808-й.
    - Слушаю.
    - Поторопись.
    - Стараюсь.
    Через десять минут лёгкий толчок возвестил о стыковке. Наблюдатели начали срочно переправлять раненых на ракету Гордеева.
    - Семён, ты будешь их искать.
    - Хорошо.
    - Постарайся определить их траектории. Думаю, что разброс будет не большим.
    - Хорошо.
    - Карлос.
    - Я.
    - Всё?
    - Всё.
    - Гордеев, отстыковываемся.
    - Понял.
    Гудков, как только прошёл сигнал отстыковки, рванул ракету с места в карьер.

    Командир космического корабля «Фиалка-3», пилот экстракласса, Пауль Гросс не попал в семёрку, которых успела «выдернуть» ракета Гудкова. Теперь он летел от места взрыва в сторону созвездия Лиры со скоростью пятидесяти километров в секунду. Он не мог себе простить, что не снизил скорость при входе в Пояс астероидов. «Да, будь у нас скорость поменьше, мы бы не встретились с этим чёртовым булыжником». Гросс поднёс правую руку к стеклу шлема и посмотрел на манометр, потом на часы. Воздуха оставалось на восемь часов. Он, конечно, слышал переговоры спасателей, но мало верил, что за несколько часов можно найти пять человек в открытом космосе разлетающихся в секторе примерно десять градусов. Однако Гросс поступил так, как и предполагал Гудков – обеднил кислородом воздушную смесь и уменьшил подачу её в скафандр. Потом он попробовал связаться с кем-нибудь из своих или со спасателями, но мощности рации, видимо, уже не хватало, ему никто не ответил.
    Гудков тем временем вёл ракету по широкой дуге в плоскости предполагаемого разброса космонавтов. Троих обнаружили сразу, а вот двое куда-то подевались. Сергей начинал нервничать, после взрыва прошёл час и только трое из пятерых найдены. «Может, двое погибли при взрыве? Ну, замешкались или ещё что-нибудь. Опоздали и либо взорвались вместе с ракетой, либо не успели отлететь на достаточно большое расстояние, и их сожгло гамма импульсом?»
    - Нашёл четвёртого, - доложил штурман.
    - Далеко?
    - Нет. Около двухсот тысяч километров.
    - Где же пятый?
    - Командир, может, пока займёмся остальными, а последнего оставим на закуску?
    - Нельзя. Потом можем потерять направление и вообще не найдём. Я исхожу из того, что запас воздуха у них на десять часов. Этих четверых я успею вытащить часов за пять максимум. Это с учётом всех осложнений. Значит, в запасе остаётся ещё пять часов. Семён.
    - Да?
    - Сейчас я сделаю вираж в плоскости Скорпиона.
    - Хорошо.
    Сергей развернул ракету и начал выполнять манёвр.
    Через минуту штурман доложил:
    - Всё, есть пятый!
    - Отлично, Сеня! Начинаем подбирать.

    Катя Скворцова летела с закрытыми глазами. Так было менее страшно. Всё, что произошло, казалось девушке кошмарным сном. Вот сейчас она откроет глаза и окажется, что она в своей московской квартире, что на кухне хозяйничает бабушка и ворчит по поводу её позднего прихода. А губы ещё будут ощущать прикосновение его губ, а тело будет чувствовать его объятия, сильные и вместе с тем нежные. Катя попыталась вспомнить их последнее свидание, но ничего не получилось. В ушах стоял рёв корабельной сирены, топот ног, крики, леденящий душу грохот расползающейся обшивки. А перед глазами – обожжённые тела и лица ребят из группы силовых установок. Она сделала для них всё, что могла. А теперь сама летела навстречу смерти. Девушка подняла руку, чтобы посмотреть на манометр, но не открыла глаз, даже ещё плотнее зажмурилась. Лучше не знать, когда умрёшь. Пусть смерть придёт внезапно. Когда они вышли на обшивку, она испугалась открытого космоса и легла. В это время совсем рядом пронеслась спасательная ракета и те, кто успел вылезти из шлюза и встать, вдруг исчезли, как по мановению волшебной палочки. Если бы она тоже встала, то была бы сейчас в безопасности. Слёзы сами собой выступили из-под зажмуренных век, и нельзя было их вытереть. Вот сейчас, через несколько часов, для неё всё кончится. Только для неё. Другие люди и Он, в том числе будут жить, радоваться, смеяться, грустить, плакать и снова радоваться. А она, нет, не она, а её холодное тело будет бесконечно лететь в космосе пока случайный метеорит или даже звезда не прекратит этот бесцельный полёт. Как говорят космонавты «бесконечный полёт по вечной орбите».
    - А может быть сразу, сейчас, сию секунду, завести руку за спину и открыть клапан? Чтобы не мучиться, чтобы не умирать мучительной смертью от медленного удушья?
    Она уже завела руку за спину, как вдруг по глазам, даже через закрытые веки резанул яркий свет. И одновременно в наушниках раздался голос:
    - Эй! Слышь?! Ты живой?!
    Катя открыла глаза, увидела прямо перед собой борт спасательного корабля и открытый люк шлюза.
    - Живая, - устало ответила девушка.
    Двое здоровенных спасателей помогли ей снять скафандр, и повели в рубку.
    - Вот, командир, девушку выловили.
    Обернулся молодой мужчина и посмотрел ей в глаза.
    - Здравствуйте, космическая русалка. Как самочувствие?
    - Хорошо, спасибо.
    - Не за что. Это наша работа. Как говорили в старину – мы за это деньги получаем. Карлос, проводи девушку в кают-компанию... Там уже трое ваших есть. Сейчас будем вашего командира вылавливать.
    Когда до космонавта осталось всего три километра, Гудков в бинокль увидел, что это не человек в скафандре, а обыкновенный болид, каких в Поясе бесконечное множество. Может быть, именно этот булыжник и привел к гибели «Фиалки». Сергей опустил бинокль и выругался.
    - Это не он, чёрт возьми. Надо же было так купиться!
    - Видимо в нём много железа, поэтому и ошиблись, - сказал пилот. - Что будем делать, командир?
    Гудков обернулся к штурману, но тот вдруг воскликнул:
    - Есть! На предельной дальности радара. Около ста тысяч километров!
    Гудков откинулся на спинку кресла. Сто тысяч километров. Обследование скафандров показало, что воздуха хватит на восемь часов. С начала поиска прошло семь с половиной часов. Теоретически командира спасти было уже невозможно. В распоряжении Гудкова оставалось последнее средство – «Режим 200». В этом режиме отключались автоматы, ограничивавшие перегрузку десятью «g». В экипаже Гудкова к полётам в «Режиме 200» были допущены трое: он сам, штурман и борттехник, то есть те люди, которые на испытаниях при перегрузках до 20 «g» могли контролировать свои действия и управлять кораблём.
    - Внимание! Командир экипажу, - скомандовал Гудков. – Даю трёхминутную готовность к «Режиму 200».
    - Сергей, - позвал штурман.
    - Да.
    - В этом случае нам придётся возвращаться прямо на Землю.
    - Знаю. Очень надеюсь на тебя и на Валерку. А? Мужики?
    - Сдюжим, - ответил техник и принял стартовое положение. - В моей практике это будет пятый случай, так что можешь не волноваться, командир, не подведу.
    - Семён?
    - Где наша не пропадала!
    - Котрина!
    - Я.
    - Отвечаешь за пассажиров, да и сам пристегнись, как следует, и примите двойную дозу форамина.
    - Двойную?!
    - Да, двойную. О выполнении доложишь.
    - Понял.
    Гудков привёл кресло в стартовое положение, придвинул ближе выдвижной пульт управления, затем сорвал пломбу, открыл маленькую крышку и поставил находящиеся под ней три тумблера ограничителей перегрузки в положение «выкл.» Затем посмотрел на часы. Три минуты истекло. В наушниках раздался вялый голос старшего наблюдателя:
    - Командир, все... готовы.
    И тут он посмотрел на второго пилота. Кристофер не спал, как ему полагалось, а, кусая губы, смотрел прямо перед собой.
    - А ты, что? Ждёшь особого приглашения?!
    - Командир, я хочу попробовать. В конце концов, я официально ваш заместитель.
    - Ладно, Крис, у меня нет времени тебя уговаривать, но учти, управление не трогать, даже если я потеряю сознание. Ослушаешься – убью... Валера, полный форсаж всех двигателей. Штурман, курс?
    - 28-86.
    - Форсаж!!
    Звёзды вдруг стали какими-то тусклыми, а горло будто перетянуло верёвкой. Гудков открыл рот и резко выдохнул. Прямо в углу обзорного экрана мигало число 18. Восемнадцатикратная перегрузка, словно тисками сдавила космонавтов. Сергей смотрел только на обзорный экран, на который выводилась вся необходимая информация. Двигать глазами он просто не мог. Он подал команду на экран Валерия ещё увеличить ускорение. Через секунду перегрузка была уже 25. Сзади хрипел штурман. Гудков запросил его о самочувствии. На экране три раза мигнула зелёная буква «N» - норма. Валерий? Норма. Перегрузка – 30. До Пауля Гросса оставалось всего сорок тысяч километров.
    Пауль Гросс посмотрел на манометр. Стрелка стояла почти на нуле. До риски, за которой была смерть, оставалось две десятых миллиметра. Он посмотрел вокруг. Зачем? Он и сам не знал, зачем. Здесь не было ни голубого неба, ни реки, ни леса, ни зелёного поля, на которые хотелось бы бросить последний взгляд. Кругом была кромешная чернота космоса с яркими алмазами звёзд. Сейчас он заведёт руку за спину и полностью откроет кислородный кран – два-три вздоха полной грудью и всё... Гросс нащупал кран и... перекрыл подачу воздуха. В космосе полыхал огненный факел. Это Гудков гасил скорость на полной мощности тормозных двигателей при отрицательной перегрузке 28 «g». В это время второй пилот, теряя сознание, чувствовал, как одно за другим у него ломаются рёбра.
Когда у Гросса потемнело в глазах от недостатка воздуха, он чуть приоткрыл кислородный кран и снова завернул его. Гудков впился взглядом в экран. Он не обращал внимания на то, что уже целых три секунды штурман и техник подают сигналы неработоспособности. Не обращал он внимания и на истеричные вызовы с Земли: «С-808, я – Земля-8! Где вы? Отвечайте!!» Его интересовало сейчас два показателя: скорость и дальность до космонавта. Гросс поднял руку и посмотрел на манометр. Стрелка показывала, что у него кончился воздух. А в это время Гудков, сбросив перегрузку, на подгибающихся ногах бежал к шлюзу. Сознание мутилось, но там, за бортом, был человек, которому в сто раз было хуже.
    Как только дверь шлюза закрылась, Сергей со всего размаха ударил Гросса по шлему. Стекло разлетелось на мелкие брызги, лицо командира корабля «Фиалка-3» залила кровь. Он сделал несколько судорожных вздохов и без сил упал на пол. Гудков опустился рядом с космонавтом и вложил ему в рот три капсулы форамина – препарата, погружающего человека в сон, напоминающего летаргический. Теперь можно было возвращаться. Спасатель вернулся в рубку и сел в кресло. Штурман и техник уже пришли в себя и хлопотали около пилота.
    - Что с ним? - спросил Сергей.
    - Мы ему ребра переломали.
    - Он их сам себе переломал. От него не требовалось этого геройства. Ладно, возвращаемся. Семён, на место. Дай мне кратчайший курс на Землю. Валера, потом займись тем, что в шлюзе.
    - Что с ним?
    - Ничего. Я не стал возиться с замками шлема. Просто разбил стекло. Обидно было бы, если бы он задохнулся уже на борту. Я дал ему три капсулы форамина, так что можешь с ним не церемониться. Всё, поехали... Базу-8 вызывает С-808-й.
    - Отвечаю. Где вы находитесь?
    - Координаты: сектор – 123, квадрант – 28-35-111. Возвращаюсь на Землю. Последнего члена экипажа Фиалки спасал в «Режиме 200».
    - Вас встретят в секторе 121.
    - Возражаю. С-808-й. Экипажу требуется квалифицированная медицинская помощь.
    - Вас понял. Ждём. Благодарим за образцово проведённую операцию.
    - Спасибо. Ситуация была стандартная.