Отложенный эндшпиль

      Виктор Корчной родился 23 марта 1931г. в Ленинграде. Гроссмейстер, четырёхкратный чемпион СССР (1960, 1962, 1964, 1970). Кульминацией спортивной карьеры Корчного были два матча за мировую шахматную корону с Анатолием Карповым в 1978 и в 1981 году, которые он проиграл. Летом 1976 года отказался возвращаться в СССР с турнира в Амстердаме и в 1994 году получил швейцарское гражданство. Умер 6 июня 2016г. в Швейцарии.
---
Они пришли в пятницу, в конце мая. В последнее время каждую неделю по пятницам жена Колина ездила в центр, в большие магазины, куда их фирма отдавала на реализацию привезенные из Швеции постеры. Деньги от проданных постеров жена привозила домой, а в понедельник брала их с собой на работу.
      Часов в пять, когда жены еще не было дома, Колину позвонила какая-то женщина, сказала, что ее зовут Маша, что она подруга живущей в Нью-Йорке жены сына и что она хотела бы через Колиных переслать в Нью-Йорк письмо и небольшую посылку. Колин продиктовал свой адрес, и они договорились, что она вечером к ним заедет.
      Жена вернулась домой в начале седьмого. Колин рассказал ей о звонке Маши, и жена велела ему переодеться и привести себя хоть немного в порядок к приходу Маши. Когда позвонили в квартиру, Колин в свежей рубашке и брюках сидел на кухне. Жена готовила ужин, и он пошел встретить гостью. По привычке посмотрел в глазок, увидел лицо молодой женщины и стал открывать дверь. «Вы Маша?» - спросил Колин, слегка приоткрыв дверь, и неожиданно почувствовал сильный рывок, дверь открылась, и на лестничной клетке Колин увидел двух ребят и стоящую за ними девушку. «Не Маша, а Саша», - сказал один из парней. Колин потянул дверь на себя, пытаясь ее закрыть, но было уже поздно. Через открытую дверь «гость» толкнул Колина в грудь, он потерял равновесие и упал на твердый покрытый лаком паркетный пол, больно ударившись головой о край пристроенного к стене шкафчика для обуви. Ребята и девушка вошли в квартиру и закрыли за собой дверь. Второй «гость» держал в руке какой-то похожий на пистолет предмет и, размахивая им перед глазами Колина, наклонился и негромко сказал: «Лежи и молчи, или хуже будет». Плохо соображая и не понимая, что происходит, Колин громко закричал в сторону кухни: «Звони в милицию», надеясь, что находящаяся в другом конце квартиры жена его услышит, и повернулся лицом к стене.
---
      Квартира у Колиных была и большой, и необычной. Жили они в «сталинском» доме, который местные жители из-за похожей на клетку для птиц башни на крыше называли «домом с павлином». Дом был построен по специальному проекту пленными немцами в начале 50-х годов рядом с окружной железной дорогой на Подмосковном шоссе (переименованном после трагической гибели трех космонавтов в 1971 году в улицу Космонавта Волкова), для сверхсекретного почтового ящика «Стрела», в котором тогда командовал сын всемогущего Л. П. Берии. Сначала дом служил гостиницей для командированных, приезжавших в Москву по делам из разных закрытых или полузакрытых учреждений, разбросанных по всей стране, а потом стал просто домом, в котором давали жилье далеко не рядовым сотрудникам «Стрелы». Все квартиры в доме были с высокими потолками и по тем временам считались первоклассными, и в одну из таких квартир в конце восьмидесятых по обмену, и переехали Колины. Жили Колины на последнем, восьмом этаже одной из трех секций дома. Дверь квартиры выходила на большую лестничную клетку с шахтой для лифта. В квартире была небольшая прихожая, переходящая в длинный двенадцатиметровый коридор. В левой стене коридора были встроены большие стенные шкафы, а в правой - двухстворчатые двери двух комнат, двадцати двух и восемнадцати квадратных метров. Коридор упирался в туалет, рядом с которым была расположена ванная комната, а за ней большая квадратная с двумя окнами кухня. Слева, в конце коридора находилась обычно закрытая на замок дверь, через которую можно было попасть в темную квадратную комнату с мусоропроводом, которым, кроме Колиных, пользовались жильцы двух других квартир: соседней по лестничной клетке и квартиры, расположенной в другой, центральной двенадцатиэтажной секции дома.
---
       Когда «гости» побежали по коридору в сторону кухни, Колин с трудом приподнялся, взял с полки оставленный там женой пакет с деньгами и спрятал его под себя.
      Услышав крик Колина, жена выбежала из кухни в коридор и закрылась за дверью, ведущей к мусоропроводу. Пока «гости» бегали по квартире, пытаясь что-то найти в комнатах или на кухне, жена безуспешно стучала соседям и громко кричала: «Позвоните в милицию! У нас бандиты!». В соседней квартире стояла полная тишина, а в другой, реагируя на крики жены, залаяла собака. Обежав и осмотрев всю квартиру, «гости» стали стучать в дверь, за которой спряталась жена. В ответ они услышали: «Убирайтесь! Соседи вызвали милицию. Милиция рядом. Сейчас они будут здесь».
То ли они ей поверили и испугались, то ли им уже больше незачем было оставаться в квартире, но они, обругав напоследок жену, убежали. Пока они что-то искали, Колин, лежа на полу, подумал: «что-то тут не то». Тем более, что он смутно слышал, как девушка сказал одному из парней: «Черт. Всю квартиру осмотрели. Опять не к тому пришли. Никакой он не художник. Наверное, инженер задрипанный. Давайте отваливать». А когда увидел, что они убегают с пустыми руками, он окончательно убедился, что произошло какое-то недоразумение и что они просто с кем-то его перепутали.
---
      Еще не до конца придя в себя, Колин поднялся с пола,сунул в руки жене припрятанный пакет с деньгами, схватил висящую на вешалке куртку и крикнул ей: «Не волнуйся. Я ненадолго, скоро вернусь». Вышел из квартиры и вызвал лифт. Вслед за ним на лестничную клетку выбежала жена и стала уговаривать его успокоиться и никуда не ходить. Подошел лифт, и Колин, не послушавшись жены, вошел в кабину и спустился на первый этаж. Еще в лифте он решил, что пойдет не направо, к метро, а налево, в сторону Коптево. Оказалось, что он угадал, и через пару минут вдали на дорожке сквера, разбитого между домами и тянущейся вдоль Окружной дороги проезжей частью улицы Космонавта Волкова, увидел одного из своих «гостей».
      Колин быстро догнал его и негромко сказал: «Не спеши. Поговорить надо». «Гость» повернулся и с изумлением посмотрел на Колина. «Странно, - подумал Колин, - совсем пацан». Пацан оказался парнем лет двадцати, небольшого роста, смуглым и кареглазым. «Откуда-то с Кавказа», - решил про себя Колин. «А вы кто?» - выдавил из себя парень. «Кто я? Не признал меня? Ну ладно. Давай познакомимся. Про меня ты все знаешь, раз в гости ко мне пришел. А тебя-то как зовут?» - «Гарик» - «Хорошо. Гарик, значит, Гарик. А друзья-то твои куда подевались?» - «Да они к метро пошли. Мы с ними учимся на одном курсе» – не удивился вопросу Колина Гарик. - «А ты, видно, после дела прогуляться решил. Чем ходить, давай лучше присядем».
      Они присели на лавочку, и когда парень немного пришел в себя от неожиданной встречи, Колин повернулся к нему и сказал: «Постарайся понять меня правильно. И не бойся. Ничего плохого ни тебе, ни твоим друзьям я делать не собираюсь. Даже шишку на голове могу забыть и простить. Просто хочу понять, зачем вы пришли и что от меня хотели».
      - Да я и не боюсь. Понял, что дурака сваляли. Ошиблись адресом. Вы уж нас извините.
      - Ладно, считай, что извинил. Еще раз скажи, кто ты?
      - Гарик я. Маркарян.
      - Честно? Не врешь?
      - А зачем врать? Не верите, отца спросите.
      - Отца спросить? А его-то зачем в это дело впутывать?
      - Да он и так все знает. Может, конечно, не все. Но главное точно знает.
      - А ты что, с отцом живешь?
      - Да. И с матерью. И с сестрой. Мы на Трубной живем. Хотите, позвоните, проверьте. Вот телефон.
      И протянул Колину ручку и лист бумаги.
      - Спасибо. Хорошо. Я обязательно позвоню. Не сегодня, конечно, а завтра. После того, как ты все мне расскажешь. Обидно будет, если ты соврал. А лет-то тебе сколько?
      - Двадцать недавно исполнилось.
      - А что в жизни делаешь?
      - Студент. Учусь на историка в Архивном. Уже на третьем курсе.
      - Ну ладно. Давай рассказывай свою историю. Только, пожалуйста, ничего не придумывай. И загадок мне не загадывай. Их у меня и без тебя много. Говори правду. И чем проще, тем лучше.
      - Хорошо, - согласился Гарик и спросил, – а вы Корчного знаете?
      - А при чем здесь Корчной? – не понял Колин.
      - Нет, скажите, вы такого шахматиста знаете? Просто, если знаете, то лучше меня поймете. И скорее поверите.
      Шахматами Колин никогда особо не увлекался, хотя кое-что знал и даже мог сделать несколько первых ходов. Но за «большими» шахматами следил и много читал о Ботвиннике, Смыслове, Бронштейне, Тале, Петросяне, Корчном, Спасском и Фишере и, конечно, о битве Каспарова с Карповым. Но никогда с ними не общался и, естественно, ничего об их личной жизни не ведал.
      - Гарик! Корчного я лично не знал. Может быть, видел по телевизору пару раз. Но читал о нем много, и кое-что знаю. Например, как он играл против Карпова. Чемпионом мира хотел стать, но проиграл. А потом его травили, званий лишали, и он после какого-то турнира не вернулся в Союз, а остался где-то на Западе. Сейчас живет, вроде, в Швейцарии.
      - А про его семью что-нибудь знаете?
      - Совсем ничего. Слышал, что есть жена и сын. Но толком ничего не знаю. А ты не можешь к нашим делам перейти?
      - А в Корчном-то и дело. Не в нем самом, а в его жене. А что вы о ней слышали?
      - Да почти ничего. Зовут вроде Бэлла.
      Гарик грустно улыбнулся и явно расслабился.
      - Точно. Бэлла. Только не зовут, а звали. Она умерла три года назад. С ней-то все и связано. С ней и с Корчным.
      - Слушай, Гарик! Может быть, ты перестанешь тянуть резину? Есть что рассказать, рассказывай. Нет, так я домой пойду. Лучше завтра с отцом твоим поговорю. Если ты меня с телефоном не надул.
      - Да подождите вы, не торопите. Сейчас расскажу. Думаете мне это просто? Все рассказать, да еще и совсем чужому человеку. С которым мы так обмишурились. Да еще и ни за что обидели. Я еще в себя до конца прийти не могу. Но начну с прошлого. С того, что узнал от отца. Про Корчного и жену его – Бэллу.
      Рассказывал Гарик долго, Колин его не перебивал и внимательно слушал.
      - Мы родом с Кавказа. Армяне из Сумгаита. Отец перебрался в Москву в 1978 году, за десять лет до погромов. Нормально устроился, живет, работает. А раньше уехала в Ленинград учиться его сестра – Бэлла. Там-то она и познакомилась с Корчным, видно, понравилась ему, и в 1958 году вышла за него замуж. Через год у них сын родился – Игорь. Он мне брат двоюродный, а я вроде родственник Корчного. Не прямой, конечно, а через сестру отца. Тетю Бэллу и Игоря я совсем не помню. Я ведь родился в 1977 году и в свои пять лет даже не знал, что они из Союза уехали.
      А отец с Корчным был знаком. На их свадьбу с Бэллой приезжал. А потом и за его шахматной жизнью следил.
    По словам отца, Корчной был человеком принципиальным. Смелым и резким, в выражениях не стеснялся, свободно мог себе позволить что-то нелестное о власти сказать. Бэлла писала отцу, что в итоге Корчной стал жертвой своего ершистого, несговорчивого характера. И она была свидетельницей настоящей травли, которую на него организовали. Какие-то люди поджигали их почтовый ящик, писали всякие гадости на двери квартиры. Звонили по телефону и кричали: «Жид пархатый, когда ты сдохнешь уже?». Травля была грязной, низкой, пошлой. Так он и стал диссидентом. И все это происходило на глазах Бэллы.
      Сам Корчной рассказывал Бэлле, что в 1966 году на турнире в Германии ему предложили не возвращаться в СССР, но он это предложение отклонил, о чём потом часто жалел: «Потерял одиннадцать лет человеческой жизни». Его нелегкий характер и спортивные успехи не нравились спортивному начальству, но до 1974 года он продолжал успешно выступать. В 1974 году после проигрыша Анатолию Карпову Корчной дал интервью в югославской печати, в котором сказал, что проиграл он из-за давления «сверху». Реакция Спорткомитета, в котором все болели за Карпова, была быстрой и резкой. Было состряпано и опубликовано коллективное письмо гроссмейстеров, осуждавших Корчного, ему уменьшили размер стипендии и запретили выезжать из СССР. Но через год Корчной снова стал выездным. И в 1976 году во время турнира в Амстердаме он, по совету Макса Эйве, попросил политического убежища в Нидерландах. В этом ему отказали, но дали вид на жительство. Какое-то время он там жил, но в конце концов поселился в Швейцарии, где и получил свое новое гражданство.
      Когда он уезжал на турнир в Амстердам, Бэлла написала отцу: «Он не вернется, станет невозвращенцем». Она думала, что Корчной уезжает и потом заберет ее. А позже в одном из писем она пожаловалась: «Ты думаешь, он меня ждет? Он там встретил женщину. У него другая семья, другая жизнь. Даже если я приеду к нему, я буду напоминать ему те ужасы, которые он пережил в Ленинграде».
      Тете Белле и сыну Игорю несколько раз отказывали в выезде из СССР. Жилось им тогда очень нелегко, и отец как мог помогал Бэлле. Игоря исключили из института, его попытались призвать в армию, но он долго уклонялся от призыва, а потом сдался. Его арестовали, и он отсидел два с половиной года в лагере в Мордовии. Лишь через шесть лет они с матерью смогли выехать к Корчному.
      После того, как тетю и Игоря выпустили, отец иногда получал письма от Бэллы. Но раньше он мне ничего не показывал. И вообще у нас дома о Бэлле и Игоре, а тем более о Корчном, до смерти Бэллы говорили очень мало и редко. А о том, что тетя умерла в 1995 году, я узнал, когда мне было уже было восемнадцать.
      После отъезда Бэллы у отца остались письма Корчного к ней, в которых он из-за границы упрекал ее в неверности и называл своего соперника художником по фамилии Колин. А когда она с сыном приехала в Швейцарию, Корчной с ней быстро развелся. Ведь в это время у него была уже другая женщина, Петра.
      Все эти письма мне отец показал, когда я уже был на втором курсе. И тогда я решил разобраться в этой истории и найти человека, который, может быть, и был виноват в том, что брак тети Бэллы с Корчным распался, а Игорь остался, по существу, один, без отца.
      Искал я человека лет 60-ти по фамилии Колин. Фамилия довольно редкая, и мне удалось найти в Москве около 20 таких Колиных. Однако все эти Колины, которых уже удалось навестить, да и Вы, как сегодня выяснилось, оказались не художниками и совсем не тем Колиным, с которым я хотел бы поговорить про Корчного и тетю Бэллу. Но на Вас я не собираюсь останавливаться и буду еще искать. Мне это важно. И интересно. Ведь недаром же в Архивном учусь.
      - И вы что, ко всем Колиным так в гости приходите?
      - Как так?
      - Девушку вперед ставите. Врываетесь в квартиру. Бьете. Пистолетом грозите.
      - Ну, не всегда так. Да и пистолет-то игрушечный. В «Детском мире» купили, - смутился Гарик.
      - А почему вы решили, что так будет лучше? Бить, угрожать? Почему нельзя просто спросить и узнать то, что тебе нужно?
      - Я думал об этом. Но знакомый один, опытный в этих делах, сказал, что от страха люди быстрей раскалываются.
      - Ну ладно. Хватит об этом. Все понял. Одно только скажу. Брось ты этим детским делом заниматься. Себе голову глупостями забиваешь и другим жить мешаешь. Ну что ты хочешь узнать? Когда Корчной в Союз не вернулся, твоя тетя была уже взрослой. Одна жила и сына растила. Думаю, нелегко ей было. Ну и что плохого, что у нее появился кто-то, кто хоть как-то скрасил ее жизнь? Может, и помогал, чем мог. Да и Корчной, как я понял, был совсем не сахар. Ты сам говоришь, что как уехал, сразу подругу себе новую вместо Бэллы нашел. Петру эту. Швейцарскую, да еще и богатую. Не надо тебе в этом копаться. Правды тут никакой нет. А если у твоей Бэллы что-то и было, так это дело обычное, житейское, как у нас говорят. И честь твоя здесь совсем ни при чем. Хуже другое. Ведешь ты себя нехорошо. Не по-мужски. Не прямо, а как-то из-за угла. Заканчивай ты с этим. А отцу завтра я позвоню. Жаловаться не буду. И рассказывать ничего особо не буду. Может, он и вообще не в курсе твоих фокусов. Просто хочу проверить, не наврал ли ты мне. Так что, пока. Возвращаться пора. Жена волнуется.
      И, не дожидаясь ответа Гарика, Колин встал и пошел домой.
---
      Пока Колин сидел с Гариком на лавочке в сквере, к ним домой пришла милиция. Жена им все рассказала. Пошли искать на чердаке. Никого не нашли и ушли, подробно расспросив жену про внешность «гостей». Через полчаса после их ухода приехала Маша.
      Когда Колин вернулся, дома все было тихо, спокойно и мирно. Жена была на кухне и собиралась поить чаем молодую, незнакомую Колину женщину. Оказалось, что это Маша. Колин зашел в ванную, привел себя немного в порядок и сел пить чай вместе ними. А позже, когда Маша ушла, Колин рассказал жене все, что произошло в сквере. Они согласилась, что придумать все, что Гарик рассказал Колину, трудно и что все это очень похоже на правду. «А зачем он все это делает?» - спросила жена. «А кто его знает? Сказал, что ему интересно. Но я думаю, что дело в Корчном. Просто он хочет найти что-то, что помогло бы ему завязать отношения с Корчным и найти Игоря, сына Корчного и Бэллы» - ответил ей Колин.
---
      На следующий день он позвонил по телефону, который ему дал Гарик. На звонок ответил мужчина. Колин представился агитатором и сказал, что ему нужно уточнить имена тех, кто проживает в этой квартире. Ничего подозрительного в этой просьбе не было, и все, что Колин узнал, его полностью удовлетворило.
      Через два дня Колину позвонили из милиции и попросили к четырем часам зайти к капитану Чернову. Капитан оказался совсем молодым человеком и встретил Колина очень дружелюбно. Про то, что случилось с Колиным три дня назад, он хорошо знал и сказал, что им для дальнейшей работы нужно официальное заявление Колина. Никакого заявления Колин писать не стал. «Все нормально. Не беспокойтесь», - сказал он капитану. – Я на досуге подумал и понял, что произошло недоразумение, и никаких особых претензий у меня к моим визитерам нет. Тем более, я краем уха слышал, как девушка с обидой сказала одному из ребят, что художника они опять не нашли. Значит, не меня искали, а какого-то художника. Да и вам не нужно лишней работы. Вы и так без дела не сидите. Да и ничего страшного они не сделали. Не ограбили, не прибили. Ну ударили пару раз. И то без последствий. Пацаны, дурью мучаются или кровь играет». Чернов с ним легко согласился и не стал настаивать на заявлении. Колин поблагодарил его за участие, и на этом они расстались.
      А спустя пару недель, когда Колин вернулся домой из бани одного из своих приятелей, жена встретила его с бутылкой марочного армянского коньяка. Коньяк им принесла какая-то симпатичная девушка вместе с конвертом и запиской, в которой шариковой ручкой синим цветом было написано всего несколько слов: «Еще раз извините за доставленные вам неприятности. А правду я все-таки искать буду, по-другому, но буду. И обязательно вашего однофамильца-художника найду. Если не найду, напишу самому Корчному. Может ответит. Гарик».
      «Ищи и надейся. Может и не найдешь» - с грустью подумал Колин и стал открывать бутылку.