de omnibus dubitandum 111. 48

ЧАСТЬ СТО ОДИННАДЦАТАЯ (1902-1904)

Глава 111.48. КТО ВЕЗЕТ ТОГО И ПОГОНЯЮТ…

    Новицкому было передано министерством юстиции дело об убийстве Никонова в г. Ростове-на-Дону, заподозренного революционной партиею в том, что он состоит агентом жандармских чинов, чего в действительности не было.

    Никонов был расстрелян среди белого дня шестью пулями. При деле находилось письмо неизвестного автора любовного содержания женщины, подписанное буквою Е, адресованное на [завод] Фронштейна, на имя лица, скрывшегося с завода после убийства и служившего на заводе с подложным документом, ведшего пропаганду среди рабочих.

    В этом письме сделана была сбоку краткая приписка: «у Саши родился ребенок, которого крестил столяр».

    Перебрав в киевской консистории все списки родившихся за последнее время, Новицкий установил записью, что Александра Ивичевич родила сына, которого крестил столяр Наддачин, ведший пропаганду в Киеве среди рабочих.

    По предпринятому розыску установилось, что близким человеком к семье Ивичевичей была Евгения Калиновская, которая была автором письма и любовницей Ивичевича, по фотографической карточке установили, что последний и жил на заводе Фронштейна с подложными документами и был убийцею Никонова.

    В это время существовало III отделение собственной его величества канцелярии, которое уважительно относилось к начальникам жандармских управлений, и во время существования которого и образования при нем секретной части секретного отделения в С.-Петербурге и агентуры и помину не было о провокаторстве со стороны III отделения, при котором Новицкий служил почти в течение восьми лет.

    Начальники жандармских управлений даже не понимали значения слова «провокатор», а между тем в последние годы агентство-провокаторство со стороны розыскной части департамента полиции развилось до беспредельности под руководством Зубатова, который, безусловно, шел на возбуждение рабочей среды, не только под покровительством, но и направлением департамента полиции, сначала главным образом в Москве, а затем перешел в С.-Петербург и, перенес в провинцию, чрез своих сторонников, клевретов, агентов и эмиссаров, ходивших в экскурсии по устройству организаций рабочих, стачек, забастовок, и, таким образом, рабочие фабрик и заводов, а также и городские рабочие и, мастеровые как раз попадали в руки революции.

    Насколько знал Новицкий положительно и точно, министр фон-Плеве имел личную охрану под руководством д. с. с. Скандракова [Скандраков Александр Спиридонович (1849–1905). Адъютант киевского жандармского управления. После убийства Судейкина непродолжительное время занимал должность инспектора секретной полиции, затем начальника московского охранного отделения. В 1902 г. назначен чиновником особых поручений при министре вн. дел В.К. Плеве], бывшего адъютанта его и затем начальника с.-петербургского и московского охранных отделений, офицера корпуса жандармов, но охрана эта отнюдь не была отделена от общей политической охраны департамента полиции и не могла быть отделена уже по одному тому, что Скандраков, как было известно Новицкому, жил даже в одной квартире с Зубатовым, о чем он сам говорил в бытность в Петербурге, добавляя, что он имеет мало надежных охранников.

    Новицкий тогда же, с разрешения командира корпуса жандармов князя Святополк-Мирского телеграммою вытребовал из Киева несколько самых лучших, опытных по наблюдательной части офицеров, которые, к сожалению, были через несколько месяцев возвращены обратно, и, как он думал, по настоянию Зубатова, узнавшего, что в числе охранников министра фон-Плеве находятся киевские жандармы, преданные Новицкому и верные во всем, и могущие сообщить ему сведения, нежелательные для Зубатова.

    Ряд убийств, из политических видов и целей совершенных, в последние годы, почти из года в год, гг. министров Боголепова (см. фото) [Боголепов Николай Павлович (1846–1901), профессор римского права. В 1898–1901 гг. министр нар. просвещения, 14 февр. 1901 г. смертельно ранен Н. Карповичем. …профессор П.А. Некрасов так описывает Боголепова: «(он) был самым последовательным, горячим и истинным прогрессистом не только по своим стремлениям, но и действиям. Тем не менее, либералы наши считают его не своим человеком, так как он расходится с ними коренным образом. Он не верил в их способы работы, требующие ломки русской жизни по чужому образцу, считал такие способы противоестественными, сочувствуя лишь тем приёмам усовершенствования, которые являются нормальным продолжением и развитием коренных основ русской жизни». Главный смысл своей государственной деятельности Боголепов видел, не в различного рода реорганизациях, не в создании новых должностей и органов, а в совершенствовании преподавания. «Задача университета, — отмечал он в своих заметках о цели преподавания, — научить тем знаниям и приёмам, с помощью которых студент может впоследствии сделаться учёным, судьёй, адвокатом, администратором и т.д., и развить умственные свои силы, то есть так вести преподавание, чтоб ученик не боялся самостоятельно работать умом (смелость мысли)». По настоянию Боголепова были изданы «временные правила» 29 июля 1899 г. «об отбывании воинской повинности воспитанниками высших учебных заведений, удалявшимися из сих заведений за учинение скопом беспорядков», в силу которых много киевских и петербургских студентов были отданы в солдаты], Сипягина, Плеве, генерал-губернатора Бобрикова [Бобриков Николай Иванович, финляндский ген.-губернатор. Убит в Гельсингфорсе 3 июня 1904 г. Евгением Шауманом], губернатора Богдановича, прокурора финляндского сената [Прокурор Ионсон убит Гогенталем] и непредупрежденные совершенные покушения на других лиц точно свидетельствуют и, безусловно, верно устанавливают, что охранительной способности департамент полиции положительно в себе не включает, людей способных вести розыскное дело в департаменте нет и, быть не может, потому что ведение розыска вверяется и распадается среди чиновников, которые совершенно розыском не занимались, не имели дела, так сказать, с живыми существами, а только с бумажною мертвечиною.

    Новицкий, познакомился с одним служащим в особом отделе департамента полиции, в коем сосредоточивается розыскная и самая секретная части; и, разговаривая с ним, между прочим, спросил, где он получил образование, видя в нем совершенно молодого господина; получил ответ, что прошел несколько классов кадетского корпуса, откуда вышел по болезни.

    Правду нужно сказать, что он произвел на Новицкого впечатление, по-видимому, надежного человека, но ведь представлял из себя, совершенно ребенка по понятиям, воззрениям и знаниям.

    Вот почему и по делу взрыва в Северной гостинице деятельность предупредительных мер розыска и не была принята.

    Убийство в Москве его императорского высочества великого князя Сергия Александровича среди дня произвело на все русское общество потрясающее впечатление, соединенное с глубоким сожалением и печалью.

    Не может же это ужасающее преступление не подтвердить, что полиция политического розыска, находящаяся в руках департамента полиции, не только вызывает, но и требует реорганизации в серьезном смысле этого слова.

    В противном случае политические убийства и покушения будут продолжаться. Невозможно никого уверить в том, чтобы при тех денежных средствах, коими обладал и обладает ныне департамент полиции и распоряжается таковыми, невозможно было иметь внутренних надежных секретных агентов из сообществ тех, кои ведают убийц и постановляют убийства.

    В 1902 г. Новицкий был вызван телеграммою министра фон-Плеве в г. Харьков, где возложено было на него руководительство над всеми политическими делами, возникшими в Харьковской и Полтавской губерниях при совершении насильственных грабежей имущества местных землевладельцев крестьянами сих губерний [Крестьянские волнения в Харьковской и Полтавской губ. начались в марте 1902 г. Крестьяне Констатиноградского уезда Полтавской губ. выступили против помещиков. Восстание охватило Константиноградский и Полтавский уезды Полтавской губ., а также Волковский и Богодуховский уезды Харьковской губ.].

    Статс-секретарь фон-Плеве оказал Новицкому большое внимание и доверие настолько, что рекомендовал его своему сыну, ныне камер-юнкеру императорского двора фон-Плеве [Плеве Николай Вячеславович, впоследствии управляющий делами совета министров, гофмейстер и сенатор], как старого сослуживца своего, друга и товарища.

    Это внимание и доверие к Новицкому были столь очевидны, что упомянутый сын его и бывший правитель канцелярии Арбузов просили его воздействовать на министра в милостивом смысле на службу одного из генералов корпуса жандармов.

    Статс-секретарь фон-Плеве в продолжительных беседах с Новицким по политическим делам сказал ему, что он, совершенно временем отстал от политических дел, не знает еще настоящего внутреннего политически-революционного положения в России, с каковым и просил его ознакомить.

    Насколько смог и умел, Новицкий доложил все, что только мог, и не доложил только о том, чего не знал. При этом обратив внимание его на действия Зубатова, московского охранного отделения и политического провокаторства в рабочей среде, ненадежности его в смысле тесно-политическом и ведении розыскного дела приемами и способами, чрез летучие отряды, влекущие за собою большое недовольство в обществе чрез массовые аресты.

    На это министр ответил, что он все примет к сведению и «перелому» направления розыскной части департамента и тем более признает возможным легко ныне это сделать, что он, бывши в Москве, успел переговорить об этом с великим князем Сергием Александровичем, который просил выразить свое согласие на приостановку Зубатовым воздействий в отношении московского фабрично-заводского населения.

    В города Харьков и Полтаву статс-секретарь фон-Плеве приезжал без всякой личной охраны, каковая была по просьбе его установлена Новицким и в Харькове и в Полтаве. Напутствовал его г. министр фон-Плеве на возложенные им поручения самыми добрыми пожеланиями.

    В 1903 г. Новицкий вызван был министром в С.-Петербург по делам службы; явясь к нему, он уже встретил совершенно другой прием, причем статс-секретарь фон-Плеве выразил ему свое неудовольствие в резкой форме в том, что будто бы он противодействует розыскной части и приемам департамента полиции, исходящим от него, на что Новицкий отвечал в отрицательной форме и, доложил, что никогда, по врожденной у него дисциплинарности, не давал бы себе права, стоя во главе управления, чему-либо противодействовать, исходящему от высшего своего начальства, но что, внутренне безусловно не разделяет приемов и системы департамента полиции и Зубатова, потому что глубоко убежден в ненадежности его, и уверен, что система Зубатова доведет до крайних пределов и последствий и отразится на общем недовольстве общества правительственной властью и главным образом особенно остро на фабрично-заводском населении, которое ведется зубатовскими агентами и пособниками к уличным демонстрациям, стачкам, забастовкам и организации в среде рабочих каких-то союзов, никем и ничем не санкционированных, и распространению среди тех же рабочих и городских рабочих и мастеровых прокламаций преступного содержания, печатаемых в зубатовских типографиях, помещаемых в провинциальных городах с ведома департамента полиции, но без всякого поставления об этом в известность начальников жандармских управлений, которые не знают, как относиться и вчинять ли производства по таким делам, какие заведомо создаются чинами департамента полиции провокаторскими способами, ведущими к террору и убийствам.

    Результатом объяснения его с статс-секретарем фон-Плеве было оставление Новицким службы, и он подал в отставку 1 июня 1903 года, оставив службу 13 октября 1903 г., а министр фон-Плеве был убит 15 июля 1904 года.

    В 1902 году определились окончательно планы Зубатова по рабочему вопросу, одобренные в принципе министром фон-Плеве, и решено было организовать рабочих по этому плану по всей России с политическими программами и не только проповедывать, но и приводить их в исполнение внезаконным путем, нелегальным порядком.

    То, что делалось в Москве Зубатовым и в других городах России агентами Зубатова же, шло в разрез с законом о личном найме с уставом о промышленности и с уставами о предупреждении и пресечении преступлений, что и породило безусловно все беспорядки, стачки, забастовки в южных городах России и в особенности в Киеве, Одессе, Николаеве, Харькове, Баку и др.

    Учрежденному «Обществу взаимного вспомоществования рабочих по механическому производству» было отпущено несколько десятков тысяч рублей от казны в виде поощрения и воспособления и, хотя в уставе этого общества и указывается, что оно имеет целью выдавать пособия членам во время безработицы, но Зубатов и К* толковали рабочим, что под этим словом следует разуметь только забастовки, и что деньги с этой целью и отпущены, к каковым забастовкам свободно и легко агитаторы вели рабочих.

    Несомненно то, что поворот министра фон-Плеве против Новицкого последовал через Зубатова, которому фон-Плеве передал рассказ о его действиях по розыску, имея от него (Новицкого) представленные министру подлинные прокламации к рабочим, отпечатанные в зубатовских типографиях, от чего вероятно Зубатов отрекся, доложив дело в извращенном виде, чему министр фон-Плеве поверил, а затем и вверился в его правительственную деятельность, в чем жестоко ошибся, изгнав впоследствии его от себя, удалив из С.-Петербурга под надзор полиции, но уже было поздно, ибо зубатовщина пустила в рабочую среду глубокие корни зла с противоправительственным направлением во всем, а уж пособники Зубатова вели агитацию среди рабочих самыми бесцеремонными приемами и способами, дойдя до пределов устройства организаций, союзов и сходок на виду и глазах полиции и, начальников жандармских управлений, имея за собою Зубатова и защиту департамента полиции, который был, безусловно порабощен Зубатовым, видя в лице его спасителя России, министра и самого департамента полиции.

    После доложенного Новицким министру о действиях Зубатова, подтвержденного им фактическими доказательствами врученных прокламаций, он приобрел в личности Зубатова злейшего и непримиримейшего врага одного из всех начальников жандармских управлений, решившегося доложить министру, потому что возлагавшиеся на Новицкого дела по югу и западу России, несомненно, верно и безошибочно ознакомили его с делом ведения розысками департамента полиции, имевшими преступный провокаторский характер.

    До чего дошла злоба Зубатова на него, что он, безусловно печатал в революционных изданиях, за границей издающихся и распространяющихся в массах в пределах России, о его (Новицкого) служебных неспособностях, о том, что он ведает в Киеве делами тайного разврата и с утра до ночи неразрывно беседует с Бахусом, богом растительной силы в природе, особенно вина, что пьянствует с утра до вечера.

    Против подобных обвинений нет оправданий и оправдываться унизительно, но Новицкий не мог не сказать того, что прочтение подчиненными ему чинами статьи в упомянутых изданиях возбуждало смех, а революционеры всегда обходили г. Киев, боясь быть в нем обнаруженными и задержанными.

    Наконец, на неспособного начальника жандармского отделения, предававшегося пьянству, не возлагали бы из года в год дел для производства, выходивших из ряда обыкновенных.