Всадник из тьмы

     Таля возвращалась из школы в  зимних сумерках. Ей предстояло преодолеть привычные пять километров до её Глыновской улицы, оторванной от села. Училась она в 3-ем классе во вторую смену. В последнее время в её жизни произошли важные события: на ноябрьские праздники её приняли в пионеры, она стала председателем совета отряда, и сестра Светлана  закрепила на рукавчике её школьной формы две красные матерчатые полоски.
Сегодня  её отец, дорожный мастер, прислал за глыновскими школьниками просторные розвальни, застланные золотистой соломой. Лошадка вмиг домчала бы ребятишек по морозцу да по скрипучему снегу до дому, а Талю подвезла бы  к самому крыльцу дорожного мастера. Но старшая пионервожатая Нина созвала свой актив  на Совет дружины, и Таля отправилась туда. Ей жаль  было глыновскую ребятню, которая будет долго томиться под дверью и ждать её, нетерпеливо заглядывая в "Пионерскую"... Конюх дядя Миша будет пританцовывать на скрипучем от мороза снегу у входа в школу, выколачивая из себя холод большими овчинными рукавицами. Разгорячённая резвым бегом рыжая лошадь Маруся будет вздрагивать и индеветь в покорном ожидании... В конце концов, семеро одного не ждут! Таля решительно выглянула из "Пионерской" и махнула рукой в сторону дома: «Поезжайте! Я сама приду-у!»
     В этот вечер активисты задержались у Нины надолго. Юная розовощёкая вожатая  никуда не спешила, раздавала всем речёвки, давала наставления и старательно разучивала с ними песню про юного барабанщика, а Таля с тревогой поглядывала  на лиловые окна, которые с каждой минутой становились всё темнее. Когда она наконец вышла из школы, была непроглядная темь. Первые три километра неслась почти перебежкой неровной деревенской улочкой, прижимаясь к домам. Серые бревенчатые избы  уже смежили веки-ставни и дружно покуривали, пуская из труб лёгкий белый дымок в тёмно-синее небо с едва заметными точечками звёзд. Во дворах шумно вздыхали коровы, разливая тёплый молочный дух.  Вечерняя тишь  то и дело взрывалась бешеным лаем собак из подворотен, отчего сердце Талечки вздрагивало и обрывалось в пятки... Вот и крайний подслеповатый домик с покосившейся калиткой, а впереди – два километра пустырём. Шагая по пустырю, Таля чувствовала себя затерянной во времени песчинкой. Со страху заговорила стихами. Это были её первые стихи: 
                Иду одна во всей Вселенной,
                А страх, как с ножичком бандит,
                Бежит за мной. Ещё мгновенье –
                И он, как коршун, налетит!!!
И хотя пламя  пионерского галстука вырывалось из-под её зимней одежды и трепетало  на ветру, её бил озноб. На помощь пришла песня о юном барабанщике, и Таля запела, отчаянно выкрикивая в пугающую темноту:
                Мы шли под грохот канонады,
                Мы смерти глядели в лицо!
                Вперёд продвигались отряды 
                Спартаковцев - смелых бойцов!
Плечи Талечки распрямились, шаг подстроился под барабанную дробь, сердце наполнилось отвагой... Нет, не зря  вожатая Нина разучила сегодня с активом эту песню - в ней героическая поступь революции. И тут Таля заметила, что стало светлее: это взошла золотисто-жёлтая Луна и пошла гулять по высокому звёздному небу, освещая Вселенский простор зеленоватым светом. Под её сиянием радужно заискрился бриллиантовыми искорками сухой скрипучий снег. Луна, видно, пожалела маленькую девочку, и побежала вместе с нею, освещая путь. Луна не отставала, неслась параллельно с нею, и Таля кидала в её сторону благодарные взоры. Громко скрипел снег под валенками, будто слаженно играл вселенский оркестр  в тысячу смычков! Таля оглянулась: не слышит ли кто эту громкую хрусткую музыку долгой забайкальской зимы? Но вокруг ни души на много вёрст, лишь её тёмная длинная перепуганная тень неслась за нею, спотыкаясь и оглядываясь. Давно уже дома  глыновские ребятишки: небось, поели горяченького супу, отогрели бока у печки, а она только пересекает скованную льдом речку и выходит на шоссе, вплотную прижавшемуся к высокой скалистой горе. Тень от горы огромным чёрным крылом накрыла дорогу. Чтоб поскорее миновать этот жуткий участок, Таля сорвалась на бег... Но что это? Обвалы в горах? Или позади скачет великан всадник? Оглушительно гулкий топот конских копыт вот-вот настигнет её! Она спиной ощущает  могучий бег огромного коня с пудовыми копытами! Таля вбирает голову в плечи и цепенеет от ужаса. Может, всадник пролетит над её головой? И тут её осенило: да это же неумолимый Медный Всадник несётся за нею, который гонялся за несчастным Евгением по пустынным улицам Петербурга! Сестра-семиклассница недавно читала эту поэму Пушкина вслух, Таля сидела рядом, холодея от ужаса.               
     Сердце Талечки стучит оглушительно громко: ту-дум! ту-дум! ту-дум! – ему  тесно и больно в груди! Но так хочется взглянуть на Всадника хоть одним глазком! Любопытство берёт верх: Таля замедляет бег - и Всадник замедляет. Таля остановилась, не дыша, - и всадник остановился. Усилием воли медленно, с деревянным скрипом, повернула голову – ни-ко-го! Снова дала стрекоча –  и всё повторилось вновь: бешеная погоня - и пугающая пустота! Почему он прячется? Боится? Меня боится?!
     Но вот уже приветливо замигали огоньками окна крайних домов её спасительной  Глыновской улицы! Таля сбилась на шаг и стала приходить в себя. Всадник отстал, растворившись во тьме… 
     Дома,  уплетая горячий суп и захлёбываясь от восторженного ужаса, Таля рассказывала, как за ней гнался по  шоссе под чёрными скалами  о-гро-ма-а-ад-ный Всадник!
       - И ты всю дорогу бежала, бедняжка?! – жалостливо ахала сестра Светлана. 
       - Ты видела его? Какой у него конь?–  прыгали вокруг Тали, сгорая от любопытства, младшие братишки Петя, Толик и Миша.
       - Не видела я его!!! Когда останавливалась – и он останавливался. Когда оглядывалась – он пропадал!
        - А ну-ка, надень свои новые валенки! - попросил отец, чему-то улыбаясь.
Таля, на бегу скидывая комнатные тапки, впрыгнула босыми ногами в холодные чёрные валенки, виновато прижухшие у порога, - мать ещё не успела подхватить их и положить на просушку к горячей печи, чтобы утром каждый надел тёплую обувку.
     - Побегай по комнате! –  весело командовал отец.
Таля пробежалась по просторной кухне – и все покатились со смеху.   
     - У страха глаза велики, - засмеялась мама.
Тут и сама Таля поняла, что на улице, в гулкой морозной тишине, оглушительно хлопали об ноги её новые валенки, купленные на вырост! Она смеялась громче всех, и жуткий страх выходил из неё вместе со смехом... Отец даже не спросил, почему доча не приехала вместе со всеми, он знал: правильная растёт девочка, с уважением к людям, к тому же пионерка, председатель совета отряда!   
     Поздним вечером, ложась спать, сестра спросила у Тали хитроватым голоском:
     - А скажи, Таля: быть активисткой - это хорошо или плохо?
     - Хорошо, – простодушно ответила Таля, не уловив подвоха.
     - Может быть, и хорошо, - сказала Светлана. - Только знай: за всё хорошее в жизни придётся  платить. Сегодня ты заплатила жутким страхом за две красные лычки на рукавчике твоей формы. 
     - Угу, - кивнула Таля, проваливаясь в глубокий детский сон...
Только ничего она тогда не поняла из мудрёной философии старшей сестры, но время показало: кому больше дано, с того больше и спросится.