Не у себя. Часть 6. Местные

Да. В Петербургской губернии жили коренные жители этих земель. Ингерманландские финны. Если посмотреть по историческим картам, до Петровских времён, то почти до самого Ладожского озера была Ингерманландия. Убедиться можно, взяв из архива старые карты. После постройки Петром первым города Петербурга, приехало много народа по его приглашению из разных мест. Но местные жители Петром никак не притеснялись и имели свои привелегии. Они были вольные. Их никто не имел право прикрепить к себе и сделать крепосными. Со временем, а прошло не одно столетие, приезжие обжились. Но и местные жители никуда не делись. В некоторых деревнях и по-русски то не умели говорить.
Время течёт. Власть менялась. Другие правила, другие обычаи. И местные жители, ингерманландские финны, приспосабливались, как могли. Но, школы были, дети учились на своём, родном, финском языке. Да! Это правда. Вплоть до 1939 года. Потом и школы закрыли и учителей к стенке. Так моя тётя Аля рассказывала. Она успела поучиться до третьего класса ещё в финской школе.
Прадед Матвей со своей большой семьёй жил и работал на своей  земле. Выращивал овощи, хлеб, корм длч животных, содержал живность. В общем хозяйствовал. Имел уважение среди людей. Всегда держал слово. Сыновья были на германской и отдали, как положено, свой долг государству Российскому.
После револющии началась коллективизация. Раскулачивание. Мели всех. Отбирали всё. Матвей был вынужден расстатся со своими механизмами, коровами, полями. Сказали отдать - отдал. Но не это страшно.  Стали увозить людей. В основном мужчин. Обратно никто не вернулся. Много лет спустя их нашли по архивным данным, на Левашовском "кладбище". Почему слово кладбище в ковычках? Да потому, что это просто лес. Лес, усеянный растрелянными. Вот там и оказались мужчины семьи. Матвей отец и сыновья. Грусная история.