de omnibus dubitandum 123. 216

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ (1924-1926)

Глава 123.216. ЗВОНАРЕВ ОБЛИЧАЕТ…

    Пришедшие к власти большевики старались разрушить все до основанья, а затем...   

    Министерство внутренних дел или, вернее, его департамент полиции также имел за границей свою самостоятельную агентуру, — рассказывает К.К. Звонарёв*. — Основной задачей этой агентуры являлось освещение русских революционных организаций и отдельных революционеров и, их деятельности за границей… Заграничная агентура в целях военной контрразведки почти не использовалась. Главная ставка делалась департаментом полиции на подкуп сотрудников иностранных посольств и внешнее наблюдение…

    *)  ЗВОНАРЕВ Константин Кириллович (1892–1938), настоящее имя Карл Кришьянович Звайгзне, — военный разведчик, один из первых советских историков и теоретиков военной разведки. Родился в Курляндской губернии, латыш, член партии большевиков с 1908 года, участник Первой мировой (старший унтер-офицер 52 пехотной дивизии) и гражданской войн, командир Красной Армии. Помощник военного атташе в Литве (1921–1922) и военный атташе в Турции (1922–1924). Окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. В 1933–1937 годах был преподавателем, начальником кафедры военной разведки в той же академии, в 1937 году исполнял обязанности начальника 8-го отдела Разведывательного управления РККА. В том же году арестован (числился в троцкистском списке) и расстрелян. Реабилитирован посмертно в 1956 году.

(см. на фото)
   
    Как и на что департамент полиции тратил ассигнованные на эту разнообразную агентурную деятельность средства, показывает хотя бы следующий факт, рассказанный А.В. Богдановичем: «...насчёт безобразий, которые производил Дурново в течение пяти лет: посылал своих любовниц агентами тайной полиции в Париж, давал 5000 рублей на путешествие и, не будучи уверенным, что там они останутся ему верны, отправлял туда же следить за их поведением настоящих сыщиков. А тут думали, что всё это делается с целью государственной охраны».

    Результаты военной контрразведывательной деятельности департамента полиции были настолько слабы и стоили так дорого, что после долгих споров в 1911 году Генеральный штаб взял управление военной контрразведкой в свои руки.

    …Самая непростительная ошибка Генерального штаба заключалась в том, что он в мирное время не подготовил агентурной сети на случай войны. Та агентурная сеть Генерального штаба, которую он пытался создать параллельно сети официальных военных агентов, строилась в самой своей основе неправильно.

    Генеральный штаб называл эту сеть агентурной сетью военного времени, но сам всеми силами старался разместить её руководителей на каких-либо официальных должностях в русском официальном учреждении за границей (посольство, консульство и т.д.).

    Нахождение руководителя сети военного времени в официальном учреждении вело к тому, что при разрыве дипломатических отношений созданная агентурная сеть, если даже она и не была ещё известна контрразведке противника, оставалась без руководства и связи и теряла свое значение.

    Оплата агентов производилась, в крайне мизерных размерах и, после большого торга, причем за каждый полученный агентом рубль требовалась его расписка. Эти бюрократические приемы крайне вредно влияли на психологию тех людей, которые на опасное дело разведки решались пойти, главным образом, из-за денег.

    Твёрдое месячное жалованье без премиальных за ценные материалы убивало в агентах всякую инициативу и стремление к лучшему выполнению задания. Мы, конечно, этим не хотим сказать, что агента нужно осыпать золотом и швыряться деньгами направо и налево. Наша цель — подчеркнуть, что разведывательные органы царской России не умели использовать человеческую страсть к деньгам.

    Довольно любопытное замечание К.К. Звонарева*, начальника отдела РУ Рабоче-Крестьянской Красной Армии!

    … из печального опыта прежних войн в отношении агентурной разведки в войну 1914—1918 гг. уроков не извлекли. Многие военные операции, хорошо подготовленные и продуманные, в разведывательном отношении подготовлены не были.

    Даже во время войны, как мы видели (с позиции унтер-офицера - Л.С.), военные вершители судеб царской России в деле организации и руководства разведкой не сумели подняться выше мелких дрязг и склок… Среди огромного количества людей с высшим военным образованием, видимо, не нашлось человека, способного поставить дело агентурной разведки на должную высоту.

    …После Октябрьского переворота началось строительство нового социалистического государства советского типа, которое довершило разгром отечественных спецслужб старого режима и в том числе контрразведки. Часть контрразведчиков оказалась в эмиграции и продолжала вести активную борьбу против советской власти, другие остались в России и, перешли на положение «бывших людей»…

    Создание органов советской контрразведки трактовалось исключительно как творчество народных масс под руководством Российской социал-демократической (рабочей) партии (большевиков).

    Парадокс заключался в том, что контрразведчики Российской Империи нередко вступали в незримые поединки со своими бывшими коллегами. Однако всякие упоминания о роли «бывших людей» в создании советской контрразведки были запрещены.

    Сохранившиеся документы и немногочисленные публикации, свидетельствующие об этом, оказались в фондах специального хранения в архивах и библиотеках.

    Им противостояли высококвалифицированные, профессиональные разведчики Германии, Австро-Венгрии, Великобритании и Японии. Борьба с одними из них была начата на полях Русско-японской и продолжена в Первой мировой войне. Другие, выступая в роли друзей России во время Первой мировой войны, оставались непримиримыми русофобами и использовали потенциал российских спецслужб в интересах своих стран.

    Японский барон Мотодзиро Акаси, немецкий граф Гельмут фон Люциус, полковник Вальтер Николаи были опытнейшими разведчиками XX века и вошли в мировую историю спецслужб.

    Они умели находить источники информации во всех слоях российского общества, использовали в интересах противников России сепаратизм, оппозиционные настроения, наиболее радикальные направления в революционном движении, создали уникальные приёмы и методы сбора, передачи и анализа информации, пользуясь при этом новейшими достижениями науки и техники начала XX века.

    В поединке с асами мирового шпионажа российские контрразведчики Николай Батюшин, Владимир Лавров, Василий Ерандаков и др. доказали свой профессионализм, высокую квалификацию и умение отстаивать интересы национальной безопасности России.

    Главным движущим императивом их деятельности были служение Отечеству, патриотизм и защита национальных интересов России.

    К сожалению, именно эти высокие морально-нравственные качества обернулись трагедией их личных судеб. Многие из них в период коллапса российской государственности были оболганы, незаслуженно забыты и фактически преданы…

    Таким «историком отечественных спецслужб» был упомянутый выше К.К. Звонарёв, который в 1925 году в предисловии к московскому изданию книги Вальтера Николаи «Тайные силы» влил в историю русской разведки очередную ложку дёгтя:

    Безусловно, германская разведка была потенциально самым серьёзным противником российских спецслужб. Она имела квалифицированные кадры, достаточное финансирование, опиралась на многолетний опыт работы и чёткую отлаженную структуру всех звеньев разведывательной работы — от осведомителей и системы передачи информации до аналитического аппарата.

    По мнению российских специалистов, германская разведка накануне войны находилась в расцвете своей деятельности. «Разведывательный натиск» потребовал ответных мер…

    Если бы исход войны соответствовал жертвам немецкого народа и трудам его военного командования, то Генеральный штаб стал бы весьма настойчиво ходатайствовать перед правительством об использовании этого опыта.

    Чужая разведка, вместо того чтобы разъедать основание германского государства и будущее немецкого народа, была бы вновь вырвана с корнем. Всестороннее ознакомление с методами и путями германской разведки нам кажется, поэтому необходимым как на случай самостоятельного выступления Германии, так и для успешного отражения вражеской разведки.

    Это относится также и к тем государствам, которые, не имея собственной разведки, не имеют о ней достаточного представления и не подозревают поэтому, какой опасности подвергается их политическая свобода и национальная независимость со стороны тех могущественных государств, которые вышли из мировой войны настоящими мастерами в деле разведки и порожденной ею политической пропаганды.

    Тайна ещё более усиливает эту опасность. Поэтому является вполне правильным, чтобы описание было дано именно со стороны Германии, которой пришлось бороться с разведкой, далеко превосходящей её собственную, и которую поэтому она имела случай всесторонне изучить…

    Знание того, что происходило в области разведки, необходимо и для историографии мировой войны. Без этого знания история не может вынести своего правильного приговора, точно так же, как и политика не может извлечь всей пользы из опыта мировой войны.

    Уже почти знаменитый К.К. Звонарёв в своём предисловии характеризует книгу шефа германской разведки так:

    Казалось бы… Николаи будет действительно и до конца откровенен и приподнимет завесу над этой таинственной особой — разведкой. Это было бы крайне интересно и поучительно, ибо до сих пор все держались, да и теперь ещё держатся того мнения, что единственной страной, в которой разведка была поставлена на должную высоту и делала чудеса, является Германия.

    Но Николаи далеко не откровенен, не искренен и не объективен. Быть таковым ему, по-видимому, мешает не погасшая жажда реванша. Эта мысль красною нитью проходит через всю книгу… Николаи до неимоверных размеров раздувает и хвалит организацию и деятельность разведки Антанты, в частности царской России, и умышленно, до наивности, преуменьшает таковую у немцев

    Критикуя шефа германской разведки, К.К. Звонарёв не отказывает себе в удовольствии лишний раз лягнуть царские спецслужбы:

    В отношении России Николаи категорически утверждает, что немцы к началу войны в ней ничего серьёзного не имели. Но это, конечно, неверно.

    Даже по данным слабенькой царской контрразведки немцы в России ещё задолго до войны имели хорошо и прочно заложенную агентурную сеть… Разведку царской России Николаи расписал так, что у читателя действительно может создаться впечатление о её образцовой организации, постановке и работе.

    На самом же деле положение было совершенно иным…

    Утверждение, что русская военная разведка тратила в год от 13 до 25 миллионов рублей, явно не соответствует действительности. До 1905 года на секретные расходы военному министерству, исключая морское ведомство, отпускалось в год 113 650 руб., причём из этой суммы, начиная с 1885 года, выдавалось с «высочайшего соизволения», в полное и непосредственное распоряжение главнокомандующего Кавказским военным округом, для разведки в Турции и Персии — 56 890 руб., т.е. 50% всей суммы. Остальная сумма (56 760 руб.) отпускалась в распоряжение главного управления ген. штаба и распределялась следующим образом:
Штабам военных округов — 51 000 руб.
Консулу в Бомбее — 1 200 –"–
На содержание военной голубятни в Дании — 3 000 –"–
На приобретение случайных сведений — 1 560 –"–

    Помимо этого, официальные военные агенты получали средства на своё личное существование по другим статьям сметы военного министерства.

    В 1913 г. секретная смета военного министерства по статье «на известное Его Императорскому Величеству употребление» была утверждена в размере 1 947 850 руб.
В приведённой смете особый интерес вызывает датская голубятня: окупила ли она отпущенные на неё деньги или её, разворотили головорезы из германской контрразведки?

    А К.К. Звонарёв продолжает обличать:

    До чего низок был уровень работников военной контрразведки царского генерального штаба, показывает следующий, рассказанный С.М. Устиновым в его «Записках начальника контрразведки» факт: «Из Килии я приехал в Измаил, где во главе контрразведки уже стоял переведённый из Сулина капитан П.

    По сведениям агентуры, действительно через Дунай под видом беженцев из завоёванных немцами местностей в Измаил просачивалась масса шпионов и агитаторов. Воинские части задерживали в камышах Дуная всех без разбора и приводили к нему целыми партиями в 30–40 человек.

    Как разобрать в этой толпе, кто из них действительно беженец, кто шпион, — мне казалось совершенно невозможным. Но капитан П. был убеждён, что нет ничего легче этого.

    «Шпиона по роже видать», уверял он меня. Рожа, конечно, рожей. Но какой-то агент, бывший (полицейский) пристав в Измаиле, разжалованный [февральской] революцией, убедил его, что германцы своим шпионам, для беспрепятственного их возвращения через фронт, ставят на заднице особые клейма, которые он якобы сам видел у некоторых сознавшихся шпионов. Капитан П. поверил этой чепухе и потому смотрел не только рожу, но и задницу, отыскивая на ней эту своеобразную визу».

    В русской контрразведке было немало людей, подобных этому капитану П…
Понятно, что такая контрразведка была не очень-то опасной для разведки противника, и он её мог водить безнаказанно за нос. В этом отношении немцы были неподражаемыми мастерами…