ВГИК100 - Чечня 9

                ХАНКАЛА

               ПОЛКОВНИКУ Л Е О Н И Д У П Р О Д А Н Ч У К У ПОСВЯЩАЕТСЯ
 
   Дальнейшее мое повествование  будет не вполне смоделированным, если я сейчас не поведаю вам о видеосъемках, которые мы проводим по прямому указанию из ГРУ (Главного разведывательного управления) Генерального штаба.
   Военные разведчики в Грозном обнаруживают несколько братских могил с нашими солдатами и офицерами, убиенных  во время захвата боевиками зданий Совмина, МВД и ФСБ. Бои за центр города были настолько ожесточенными, что и в Кремле, и в командовании Региональной группировки войск начались настоящие дебаты по поводу методов и способов ведения боевых действий. Я не намерен цитировать заинтересованных лиц. Отмечу только нападки на генерал-лейтенанта КОНСТАНТИНА ПУЛИКОВСКОГО с разных  сторон.
   ПРИМ. Старший сын Алексей Пуликовский — офицер Вооружённых Сил, погиб в ходе вооружённого конфликта в Чеченской Республике в 1996 году, в засаде, устроенной Хаттабом российским войскам под селом Ярышмарды, в Шатойском районе Чечни).
В  течение  недели  после  начала боев  Пуликовский стягивает  к  городу  войска, блокируя Грозный с внешней стороны.  Все дороги  из города (а  их более 130) минировались. Генерал выступает по телевидению, его интервью  вызывает  бурную реакцию в стране и  за  рубежом. «Покинуть  город с поднятыми вверх руками"! – предложил он боевикам.   
СМИ обвиняют генерала Константина Пуликовского в кровожадности и желании кровной мести за гибель сына – Алексея.
                *   
   Мое знакомство с генералом Пуликовским состоялось в 2000 году на Командно-штабном учении в Дальневосточном военном округе. Константин Борисович только что назначен сюда Полномочным представителем Президента Российской Федерации. Я по своей давней привычке начинаю знакомиться с материалами окружной газеты «Суворовский натиск». Эту традицию я использую, как журналистский прием – настолько правдивы и занимательны сюжеты этой газеты. Особенно запоминается описанный в одной из статей эпизод с установившейся порочной практикой в подготовке механиков – водителей танков. Их сажают пачкой на башню танка, и в связи с нехваткой топлива, дают каждому проехать 5 километров, а в зачетку вписывается общий километраж.   
   На командной вышке вижу прилетевшего на учения Константина Пуликовского. Подхожу к нему с микрофоном, а оператор включает видеокамеру. Как всегда, за мной бежит вся журналистская рать, собранная со всей страны и Дальнего Востока. Топот кабанов раздается за моей спиной. После преамбулы, я задаю злополучный вопрос Полномочному представителю Президента Российской Федерации:    
   - Надеюсь, с  приходом именно вас на эту должность, изменится система подготовки танкистов? И топлива будет достаточно?! – и я не замечаю, да и не мог я этого заметить, как с боку к группе журналистов подходит Начальник Генерального штаба генерал армии Анатолий Квашнин.
   Пуликовский взрывается. Ему не нравится готовый ответ, который уже содержится в моем вопросе. А надо честно признаться, военным журналистом я становлюсь закономерно, но случайно. Во ВГИК студентам не раз предлагали после выпуска пойти на киностудию Министерства обороны в качестве и редакторов, и режиссеров-операторов. Но после элитного ВГИКа, который взращивал студентов, мечтающих о всемирной славе, воспитанных на шедеврах мирового кинематографа, после этого и пойти на военную киностудию?.. Нашими кумирами были Федерико Феллини, Ингмар  Бергман, Андрей Тарковский и Василий Шукшин. Многие поплатились за это творческой карьерой, и я испил свою чашу до дна. Морским офицером запаса я становлюсь в двадцать лет, но это нисколько не прибавило мне знания армейских обычаев и традиций. А военная журналистика - это высший пилотаж.    
   - В ы ы, журналисты, – начинает он свой панегирик в мой адрес. – Вы все знаете и решаете за нас. Подсказываете мне готовый о т в е т! – и далее все в таком же духе.
   Чувствую боковым зрением, как вокруг меня образовывается пустота. Только что обступающие меня полковники, с которыми  накануне я парился в бане и пил водку, слушая их стенания в адрес и Верховного Главнокомандующего, и Министра обороны, незаметно отступают от меня, как от прокаженного. Понимаю вдруг, что я «перестарался». А в армейской среде существуют два  правильных ответа на вопрос «Как дела»?:
   - В с е   з а в а л и л! – это значит твердая «тройка», но у тебя есть надежда, что командование вытянет тебя на «четыре с минусом». Но не дай Бог, если о твоем положении разнесется молва: - П е р е с т а р а л с я! – это «Косяк», который произошел по твоей инициативе, а инициатива именно в Вооруженных силах наказуема.
   Читатель вправе задать вопрос, а к чему эти знания и тонкости Сибирско-Восточного военного этикета? Нюансировка моего вопроса местным бомондом, состоящего не только из представителей пресс-служб, но и офицеров СЛУЖБЫ РЕЖИМА, поставила мой вопрос в разряд поступка. Да еще начальник Генерального штаба генерал армии Анатолий Квашнин подошел к нам, чтобы поздороваться с  Полномочным представителем Президента Российской Федерации.
   В компьютерных мозгах компетентных офицеров мгновенно созревает решение. И когда мы отходим от высшего генералитета на почтительное расстояние, к нам подбегает полковник пресс-службы с выпученными глазами. Он правдоподобно врет, учения заканчиваются:      
   - Серафим Захарович, вы срочно вылетаете вертушкой в Хабаровск, военный борт уходит на Москву через три часа! – в это легко поверить.    
   Многолетняя журналистская практика установила непреложный закон: «Не важно, на чем и как ты прилетишь в командировку. Главное – как и на чем улететь из Богом забытого округа»? Малейший твой промах мог привести к недельной задержки с вылетом.
   Мы срываемся с вышки и бегом бежим к УАЗу, едва собрав аппаратуру, шнуры и микрофоны. Дальнейшие события я воспроизвожу по рассказу моего давнего знакомого, полковника Владимира Дальнего, который многие годы возглавлял пресс-службу ДальВО. 
   Когда Константин Пуликовский узнает, что надоедливого журналиста решают убрать не только с командной вышки, но и с Сергеевского  полигона, генерал отдает команду:
    - Вернуть съемочную группу ЦТРС Минобороны... Немедленно!..
   Нас возвращают с полдороги, связавшись по рации с офицером - старшим машины. Я стою на вышке  с оператором. Мы  ждем начала активной фазы КШУ.  И вдруг я испытываю редкое, непонятное чувство. Делаю полуоборот головой и замечаю пристальный взгляд на меня со стороны начальника Генерального штаба. Генерал армии смотрит на меня неотрывно, его карие глаза пронзают меня из-под козырька, кажется, насквозь. Объяснить его поведение обычным любопытством невозможно.
   Все же я прожил жизнь, и могу сказать, что взгляда такого мне не доводилось встречать никогда. Спустя четыре года, мне поручают провести видеосъемки процедуры вручения премий имени Г.К. Жукова. Я беру интервью у генерала армии Анатолия Квашнина. И опять, теперь уже в упор, испытываю взор,  сверкающий электрическим огнем. И понимаю, наконец, – дело нечистое!..
   Вдруг ко мне подходит генерал Пуликовский.
     - Обратно полетите со мной, – с теплотой в голосе говорит генерал, который мог повернуть историю «Чеченской войны» вспять.
     Забегая вперед,  скажу, что впоследствии Учебный центр Дальневосточного военного округа станет одним из лучших в стране.
                *
   Эксгумацию братских могил проводить некому. Похоронные команды в Федеральной группировке войск отсутствуют, а добровольцев коменданту найти не удается. Тогда кто-то предлагает  использовать для этих целей солдат и прапорщиков, находящихся на гауптвахте. «Губа» располагается в обычной огромной цистерне, круглое отверстие в которую отстоит в метре от земли. По команде коменданта из цистерны начинают вылезать изрядно мятые и небритые арестанты. Цена за участие в эксгумации – свобода и спирт... Тут же «добровольцы» переодеваются в зеленые костюмы химзащиты и получают по порции разбавленного спирта. В одном из арестантов узнаю знакомого по Мулинскому дисбату, сержанта Ивана Бывалого.
   Выезжаем на бортовом «Урале» в Грозный. Руины зданий обреченно смотрят на нас. В глаза бросается шкаф с книгами на четвертом этаже.  Всюду видны человеческие черепа, обглоданные голодными собаками города. Первый объект - разбитый боями блокпост. Трупы наших солдат,  еще не разложившиеся,  наши добровольцы упаковывают в блестящую на солнце фольгу.
   Вдруг всех поражает неожиданная сцена: лежат в обнимку с загоревшими лицами  солдат и женщина. Это мать с сыном.  Я вглядываюсь в ее лицо. Вспоминаю, где я ее видел? Вспомнил. И становится не по себе вдвойне. Эта женщина год назад была одной из героинь моего фильма «Голубые береты»: она долго искала пропавшего в Чечне бойца – сына. Мы предоставили ей возможность обратиться в эфире нашей телепередачи «СЛУЖУ РОССИИ» на телеканале «ОРТ» за помощью к зрителям в поисках пропавшего солдата. Оказывается, боец не пропадал, произошел вполне обычный сбой в работе полевой почты. Если год назад она выглядела старухой с распущенными волосами, то мертвой она смотрелась куда лучше живой. Нарядное платье и новые модные туфли, накрашенные губы, подведенные ресницы, а самое главное, что бросалось в глаза – ее шикарная п р и ч е с к а! 
   Мать приехала к  сыну и жила на территории блокпоста. Счастливая и помолодевшая, она готовила бойцам обеды и стирала им белье. Пела русские народные песни. Когда прапорщики  из нашей импровизированной похоронной команды разъединяют  их лежащие в обнимку тела, им приходится разжимать материнскую ладонь,  сжатую в  кулак. В кулаке сверкает золотая иконка Богородицы, которая висит на красной тесемке солдата. Женщина перед смертью мертвой хваткой зажала в кулак Святой Образ, который сама же и повесила на шею сына.
   Прибегают чеченцы. Забирают своих – видно на блокпосту дрались врукопашную. Сжимая кулаки в воздухе, приготовились кричать «Аллаху Акбар»!..  Смотрят на женщину, в обнимку с солдатом, смыкают бородатые рты.  Уже поступок...   
Похоронная команда отходит в сторонку, принимая спирт из фляжек. Некоторым спирт не помогает. Дружно бьются в рвотных судорогах. Наша съемочная группа держится – профессионалы. Однако настоящие испытания ждут нас впереди.