Засуха

 Тихо  плывут белые, словно  лебяжий  пух,   облака в  вышине. Солнце палит во всю мощь и от его жара не  куда скрыться.  Нет  мочи  терпеть эту жару, даже, сидя  по  шею в   воде, местной  речонки, что  обмелела  от   месячной  жары.   Вода в ней  приятно  прохладная, светлая и  быстрая, но  голову печёт, даже через  соломенную  шляпу.  И только это,     единственный  выход, в  эту  сумасшедшую жару.

Такой  жары  не было давно и всем  тяжело  от этой  жаровни. Деревья  понуро  стоят, шелестя  без ветра   своими,   почти что сухими листочками.  Трава пожухла и похожа  больше на проволоку.  Цветы  большая  редкость, если только на клумбах, где  хозяин  поливает их, не жалея  своего здоровья и  приличных  сумм  в  квитанциях  об оплате ЖКХ.   

Коровёнок осталось  в деревне,  всего около двух десятков, да и тех  нечем кормить.   Одни  неудобья спасают  хозяев от полнейшей  бескормицы  скота, да   бочажины  у  леса.  Там ещё можно  накормить бурёнок, хоть и не досыта, как бывали  года богатые на разнотравье.  Да, какая трава, если  месяц нет  ни дождинки, а солнце  печёт, будто с цепи сорвалось

Всем тяжело.  Даже птицы примолкли.  Не хочется им открывать клюв и напрягать  сухое от жары горло. Не кричат и лягушки, закопавшись  глубоко в ил, они  пережидают жару. 

Одним оводам раздолье.  Чем  жарче  погода, тем  злее они  кусаются и доводят  животных  до умопомрачения.  Пчёлы  тоже, будто обезумели от этого пекла.  Цветов  почти нет, нектар собирать не с чего и они  не знают, куда деть свою энергию.  Кусают всех  без разбора. Этим  они будто  вымещают  своё зло, за  нехватку  работы.   

Из за  этой  сумасшедшей  жары, никто не замечает  малюсенького,  прямо  чёрного  облака,  что  плывёт чёрным лебедем  с  востока.  А, вот  оно  напоминает уже выброс  пепла из  гигантского жерла  вулкана.    Сама шляпка иссиня чёрная, а по краям  сизая  кайма.   Шевелится  эта  медуза, разрастается, превращаясь в  огромного  осьминога.

 И уже,  будто  электрические провода, её прорезают  зигзаги молний.  И прямо  грохает гром.  С треском, с искрами.   Грохочет так, что закладывает уши и рука сама  тянется, перекреститься.   Небо  опускается почти на землю, придавливая  всё живое и не живое.   Треск  от грозы пугает, так  стремителен он и напорист.  Молнии снуют, словно нитки  в  ткацком  станке.  Вот - вот случится пожар. Кругом  сушь, как в пустыне и  довольно  искры, чтобы случиться беде.

И вдруг, словно из  ушата, льётся  с небес вода.   Крупные  струи  падают на иссушенную землю и отскакивают брызгами, словно от горячей  сковороды.  Земля  настолько  высохла, затвердела, что не сразу принимает влагу.   По дороге  прямо валом  бежит  вода, а земля сухая.   Деревья застыли в немом восторге от этого обилия  влаги и не могут поверить, что  спасены.  Они  согнулись от обилия  этого небесного подарка и не смеют, даже  шевелиться.  Опустив  ветки, они   похожи на  усталого  странника, нашедшего кров. 

Но, вот  дождь  приостанавливает свой напор,  шумит уже ровно и  споро.  Вода  начинает просачиваться  в, наконец - то  размягчённую  землю и она  парит и пьёт,  пьёт  эту  благодатную  влагу, как  путник  потерявший  всякую надежду найти   источник и, вдруг  увидевший его и прильнувший к нему.  Что угодно пусть происходит  кругом, только напиться.   

Гром грохочет, рокочет, пугает.  Молнии  продолжают сновать с верху в низ, выписывая  неимоверные зигзаги.  Но  люди  знают, что спасены.  Главное  идёт дождь.  Было  бы совсем плохо, если бы  вся  эта  кутерьма происходила  без  него. Это  самое  страшное  в  засуху.   А так, пусть гремит, пусть грохочет.  На то он и гром.