3. 4. Принятие смерти. Переход

Из Интернет-книги В.Рапея и Т.Ламарской
«Смерть близкого человека.
Жизнь До, на Рубеже и После»

Из главы 3."Жизнь на Рубеже"

3.4. Принятие смерти. Переход (В.Рапей)

Я откладывал до последнего написание этой части.

Страх.
Отчаянный страх ещё раз пережить это...
Но и не написать тоже нельзя. Такой шпагат в разрыв, на всю душу. Та самая невыносимая боль, которую я должен вынести.
Через три дня будет полгода.

...Моя Любимая уходила у меня на руках. В течение часа.
Отчаяние и ужас. Ужас происходящего с нами. Со мною и с ней.
Скальпель смерти неспешно делил когда-то единое целое на две части, отсекая нас друг от дружки. По живому.
И нет, это не был страх лицезрения самой смерти: перехода в иной Мир. Нет!
Это был ужас осознания потери самого близкого мне человечка.
И ужас своего беЗсилия перед этим.

Дежурный реаниматолог сказала, что уже "всё". Что она, её мозг, уже "в ступоре", и ей ни капельки не больно... И я смотрел, смотрел, смотрел... Не отрываясь, смотрел. Всё пытался уловить малейшее движение на её бесконечно родном мне личике. Уловить и запомнить. Навсегда.
Она не цеплялась - я цеплялся за её жизнь... ускользающую от меня...
Но она уходила...

Своим задурманенным взором сквозь пелену слёз я только и видел, как слегка подрагивает её чуть приоткрытый ротик. И как Она сквозь тоненькую щёлку глаз всё ещё "смотрит" в мою сторону... А я всё ещё пытался что-то сказать, донести ей  самое важное. Ей. О нас, о дочке, о том, как всё будет... Но ... полный и беЗсвязный сумбур. Язык - вата.

Просил у Неё прощения за всё. За все свои жизненные "косяки". Просил у Всевышнего... Благодарил её. Бормотал что-то из молитв.. Держал за руки и трогал её личико. И оно ещё было тёпленьким... Гладил на её переносице лёгкий пушок, как она меня любила гладить. Гладил и целовал её руки... А они всё холодели...

Но вот и рассвет.
Лучи солнца заглянули в окно палаты... на секунду ослепив меня.
А она?
Она его дождалась ...
Рассвета.
Дождалась, моя Родная.
И пошла.
Широко-широко раскрыла свои как-то совсем потемневшие очи.
Секунд на пять-десять.
Длинною в вечность.
И я застыл. Что каменная глыба. Омытая слезами.

Её веки опустились.
Сами.
Навсегда.

... И начался у меня новый счёт времени.
И жизни.
С нею и без неё.

*******
Я благодарен тебе, Всевышний, что позволил мне до последних мгновений быть с моей Любимой рядом. И проводить. Я не знаю, как Ты это делаешь, как стыкуешь время и события. Но я точно знаю, что это так.
Принять её последние мгновения жизни - это немыслимая боль и высшая награда. От Тебя. Это моё "высшее счастье".


Помощь мне и "лекарство":
*******
Я позвонил своему другу, единственному тогда в этом городе, и он уже через полчаса был рядом. Он не говорил мне дурных заезженных фраз. Мы просто стояли рядом возле комнаты больничного изолятора - нашего с Нею последнего прибежища. И нам не нужно было слов.

Он стоял, сложив ладони у груди, одна к одной, и вдруг сказал: "Она просит у тебя прощение". Я в шоке: "Как? За что?", а он мне в ответ: "......".   И он слово в слово повторил её довольно длинную фразу, которую она мне однажды, ещё по весне, сказала на нашей прогулке по набережной. И которую он априори не мог знать.

Спрашиваю: "Что ещё она говорит?"

- "Она просит, чтоб её тело сожгли и отвезли на Родину, и захоронили рядом с её бабушкой, и тяжёлого памятника не надо, просто, чтоб был какой-то знак, что это здесь".

Я стоял, давился слезами и просил у неё прощения...

Спрашиваю: "Где она?"
И Серёжа, мой друг Серёжа, показывая на ближний угол больничного коридора: "Так вот же она, рядом"....

И я, "Фома неверующий", наконец-то тогда осознал и принял, что мы - вечные, а здесь в этом теле лишь только в краткой "командировке" за новым своим опытом. А жесточайшая боль утраты близкого человек - это, наверное, и есть малый фрагмент предстоящего мне отчёта, но уже о своей "командировке" в этот Мир.
И глотал я ещё слёзы много-много месяцев кряду.

А Серёжа? Он что? Пока у меня выкипали мозги от моих новых жизненных реалий, он взял на себя всю больничную бумажную суету, общение с персоналом морга и обустройство моего ближайшего на несколько дней будущего.

Благодарю тебя, о Человече, друг мой Серёжа.
Благодарю, что ты в эти дни был со мною.
И спасибо Всевышнему за твои таланты.
*****

Когда моя Любимая уходила, то уже не могла ничего сказать. Не могла. Силы, сама жизнь покидала её. С последними вдохами. Которые - всё реже, реже, и реже....

Я точно знаю (голову - на отсечение), что, если бы она смогла, то непременно бы сказала, что это и есть её наивысший момент счастья, что в момент перехода в иной мир её самый любимый и близкий человек находится с нею рядом. И, что это и даёт ей радость осознания того, что её жизнь была не зря, и всё, что было нами вместе прожито – это тоже всё не зря. Не зря.

Милая моя, моё Солнышко,
всё, абсолютно всё было не зря!
Мы жили и учились жить. Вместе.
Мы, маленькие крупицы Мироздания.
В понимании, и местами в непонимании друг дружки.
И в горе и в радости.
Вместе.
Благодарю тебя за всё.

"Терапия" будущего:
*******
Мы не знаем, кому и сколько отмерено, и каким будет переход в иной Мир. Но всегда хочется надеяться, что в этот миг рядом с тобою окажется твой самый близкий человек. И он будет держать тебя за руку. И ты ему на прощанье улыбнёшься.
Наверное, стоит ещё при жизни потрудиться,
чтоб так оно и сложилось.
*******

P.S.
*****
Дочка, если смотреть со стороны, внешне почти спокойно приняла уход мамы. Но только мне ведомо, чего стоило ей это "почти".
Однажды, уже "после", она спросила меня (и я чётко уловил, сколь глубоко и болезненно сидел в ней этот вопрос): "может ли та женщина, к которой я ездил после 40-го дня (имеющая Дар),  выяснить у мамочки, что она  ощущала во время своей смерти? боялась ли? было ли ей страшно?"
И это было не дурное любопытство, а истинное переживание за родного человечка, за маму.

Я позвонил той женщине, сказал, что хочу подъехать к ней. Что мне это очень важно...

... женщина после небольшой паузы ответила мне:

"Нет, она(моя Любимая) говорит, что всё было хорошо"