3. 3. Высшее счастье

Из интернет-книги В.Рапея и Т.Ламарской
«Смерть близкого человека.
Жизнь До, на Рубеже и После»

Из главы 3."Жизнь на Рубеже"

3.3. "Высшее счастье" (В.Рапей)

Мы долго жили вместе. По нынешним меркам - очень долго.

За годы нашей жизни у нас сформировался свой особый мир, свои способы выражения дум и чувств, свой, если можно так выразиться «семейный жаргон», иногда понятный только нам самим. Но от того на душе было лишь теплее.

Было у нас вот такое.
Одно время жил у нас и с нами суперпородистый пёс. По его щенячей метрике кличка такая, что и не выговоришь. Поэтому мы ему придумали свою, ядрёную кличку, отражавшую всю его суть: «Вижу цель – не вижу препятствий». Но он, «гадёныш», настолько прописался в наши Души, что жена его полюбовно по-семейному иначе, чем «Зюзик» и не называла. И обращение «Зюзик» - было у неё как вершина душевного расположения к этому шкодному созданию. А он, умница, отзывался на все клички: и на официальные, и на неофициальные. И бесконечно радовал нас всем своим еством во всех своих проявлениях.

С ним-то ладно - "Зюзик" так "Зюзик" , но и нам с доцей выпало счастье в этой жизни стать «зюзиками». Настал в нашей жизни тот самый момент, который и есть то самое порубежье. Это, когда между жизнью и смертью. И мы – в нём.

*****

В смерть мы не хотели верить. И не верили. До последнего мгновенья. Сражались отчаянно. О, сколько же она, моя бедная девочка, моя жёнушка вынесла! Вены - как решето. Бесконечные переливания и капельницы. Вся в гематомах. Но, держалась. Держалась, как настоящий воин. И откуда только у неё при всём этом ещё хватало сил с улыбкой подбадривать молоденьких медсестёр, у которых во время манипуляций от вида всего этого просто руки тряслись. Да и лечащему врачу с его профессиональными перекосами улыбалась, успокаивала.

И мы свято верили, что вот ещё день-два и будет нам дан верный диагноз, верные препараты и наступит перелом. Мы так мечтали о новой жизни после этого больничного ада.

Но, "объективность" в лице зав.отделения сурово твердила своё: осталось совсем чуть-чуть.

И вняв этому голосу, я всё же призвал дочь к нам, сюда в больницу, за тысячу километров, через все кордоны. И она примчалась. Уже на следующий день. Все семейные раздоры прошлого – всё побоку: «мамочке очень плохо». И вот уже мы все вместе сидим в клети изолятора размером два на два.  Кровать, стойка для капельницы, кислород и при кровати узкий топчан, на котором я провёл безвылазно все последние дни и ночи. Сидим, дочка держит в своих руках мамину руку, ещё теплую, живую, но с каждым часом всё слабеющую. Небывалое счастье единения наших душ. Обнимаю дочку за плечи. Прощены друг дружке все непонимания и мелкие обиды. Мы вместе, мы счастливы. Дочка обнимается со своей мамулей, которая-то уже и от подушек оторваться сама не может. Легкие забиты и работают лишь едва, да и печень тоже. Обезболивающие через каждые пять-шесть часов. Они плачут - мама и дочка. От счастья: наконец-то они вместе!

И тут моя ненаглядная, вдруг по-хитрому так улыбнулась, и, прищурившись, говорит нам с доцей: «Вот видите «зюзики», я вас обхитрила. Если бы не моё нынешнее состояние, то вы бы ещё долго не помирились…»
Вот так мы с моей доцей и стали «зюзиками».

А через три дня, рано-рано бархатным сентябрьским утром она ушла. У меня на руках. Целый час я держал её – тихо уходящую из этого мира. Дежурный врач-реаниматолог сказал, что ей уже не больно, процесс не остановить, и сделать ничего уже нельзя. Я, заворожённый, вцепившись в её руку, смотрел в узенькую щёлочку её чуть открытых глаз, моих бесконечно родных глаз, и бормотал свой вопль отчаяния. Сил уж не было ни на что. А потом моя девочка широко-широко лишь на пару секунд открыла свои очи - и закрыла навсегда. Вышла её душенька из этого тесного плена. Мой светлый Ангел. И началась моя «иная реальность». С нею в сердце, но без неё...

Но, вся эта моя «прелюдия» моей боли лишь для того, чтоб поведать иное.

Ещё где-то за пару недель до этого финала, моя мудрая девочка, нежно гладя меня по щеке, сказала: «Знаешь, милый мой Вовочка, я в жизни по-настоящему была счастлива лишь только два раза. Первый раз, когда у нас родилась дочка, и я шесть лет порхала как мотылёк. Всё было так легко. Потом школы, беспардонная родня, всё как-то по-дурному и бесцеремонно, и наши бесконечные переживания по этому поводу. И наш уютный мир растворился, и всё как-то стало бестолково.

А второй раз искренне и по-настоящему я счастлива с тобою сейчас. Очень легко любить человека, когда он здоров и весел. Но это всё - не то. А вот, когда ты по уши в собственном дерьме, когда загажены пелёнки, а твои памперсы не благоухают розами, когда клизмы и подмывания, и нет аромата «Пуазона», и при этом нет уже сил, чтоб просто приподняться. И тебе водичку - из чайной ложечки. Когда ты практически без сна, а лишь в каком-то сумраке забытья. И так целый месяц...
И вот когда в таком состоянии тобою не брезгуют.
Это и есть моё высшее счастье».

*****
Лучшее "лекарство" от Неё моей душе:
*****
Какая же она щедрая, моя девочка.
Она подарила мне в последние и самые тяжёлые дни своей жизни ещё один ключик к моему выживанию после неё.
Это: мысль из её уст о том, что она была со мной счастлива.

Благодарю тебя, моя родная,за это.
*****