след единорога. ч6. верный путь

В итоге Эль и мистер Уилберс договорились о том, что пока он переночует в гостинице бесплатно, но позже, вернувшись, отдаст ему деньги. Пастуху выделили комнату на втором этаже с кроватью тумбой и большим окном. В ней было мало мебели, но Эль уже был рад просто тому, что ему предоставили хоть какое-то временное жильё, а основатель, в свою очередь ободрился, что наконец получит с гостиницы прибыль, пусть и не сразу.
Эль обошёл комнату со всех сторон и поискав под кроватью нашёл небольшой деревянный стул. Он подошёл к окну и, присмотревшись, увидел на подоконнике чистое гусиное перо и баночку свежих тёмных чернил. Заглянув же в свои карманы, он обнаружил небольшой клочок измятой тонкой бумаги и недолго думая, присел и начал писать…
«Дорогая тётя Аврора. Я прибыл в посёлок и с завтрашнего дня начинаю свои поиски, чего жажду с большим нетерпением.
Закрывая глаза, я каждый раз представляю, как плохо без меня, там, Тикке и Орни, остальным… я очень боюсь, что могу не поспеть к ним, что найду тот злополучный дом где их держат и никого там не застану… Но, как я узнал, шансы найти их есть и они довольно немаленькие: как ты и говорила в посёлке больше рынков, чем жилых домов. Домов тут всего четыре и все они находятся на разных концах посёлка, но если я постараюсь, то уже к третьему дню, мы вернёмся домой, все вместе…
…но также я представляю, как ты тревожишься обо мне, волнуешься и отвечаю, что все тревоги ваши ив волненья беспочвенные: я здоров, сыт и даже на какое-то время нашёл себе кров – гостиницу «Золотой рог». Я был очень удивлён, узнав, что и в таком месте, как это, можно отыскать себе хороший временный приют.
Заверяю тебя, что скоро вернусь домой и совсем как прежде, с достоинством, буду продолжать семейное дело, впредь не оступаясь.
С любовью, и наилучшими пожеланиями, Эль».
Едва он поставил точку, как дверь тихонько скрипнула и перед ним показалась молодая девушка, явно недавно закончившая школу. Светлые белокурые волосы её были заплетены в две толстые косы, украшенными короткими синими лентами, а одежда состояла из короткого чёрного платьица с белым фартуком и аккуратненькими ботинками.
- я Нира, помощница мистера Уилберса и единственная работница этой гостиницы, - скромно представилась она – он прислал меня спросить, не нужно ли вам чего-нибудь?
- конечно, - добродушно улыбнулся Эль и протянул ей листок бумаги, сложенный в несколько раз – на обратной стороне я написал адрес. Вы сможете отправить?
- думаю да, - кивнула девушка, забрав письмо – у мистера Уилберса везде есть свои связи. Он сможет это устроить… - она резко выпрямилась – больше ничего не нужно?
- кажется, не нужно, - успокоил её Эль.
Нира сделала небольшой поклон и спешно удалилась.
Эль поднялся со стула и снова прошёлся по комнате, перебирая мысли. Завтра он спросит у мистера Уиберса адреса каждого из домов и отправится на встречу с неизвестностью. Но это вовсе не пугало его, его пугало лишь то, что пока он стоит и бездействует здесь, число единорогов на свете, стремительно падает. Он не знал, что Нефителль и её братья делают с ними, но понимал, что их главный интерес к лошадям – это получение неплохого заработка за их рога и копыта. А ведь лишённый своего рога единорог, обречён на гибель, так как именно в нём содержится вся его жизненная сила… Вспомнив об этом, Эль вновь стал укорять себя за наивность и беспечность - во всём прошедшем виноват он, только он.
Юноша прилёг на кровать, прибывая в полном отчаянии и закрыл лицо руками, однако быстро успокоился и взглянул в окно – наступила ночь. Свечка, горящая на небольшой подставке, на полке тумбы, была потушена и пастух, переполненный стремлением завтра же всё исправить, отошёл ко сну…
Утром в его комнату вернулась Нира и принесла ему завтрак, на медном подносе – сдобную булку и чашечку чая. Эль искренне поблагодарил девушку и позавтракав, отправился в путь. Уилберс, сидящий за столиком в холле, попивая кофе, рассказал ему где находятся все дома, которые ему предстоит обойти и как они выглядят, и Эль, не теряя ни минуты выбежал из гостиницы, в их поисках.
Рынки, собравшиеся на рассвете, были пестры и веселы. Опять открылись лавки, заиграли гитары, флейты, ложки и бубенцы, но теперь он уделял этому намного меньше внимания, из-за того, что ещё вчера, в день приезда, вполне хорошо ознакомился с их структурой. Звуки, музыка, игры – для него теперь это всё казалось чем-то пустым. И когда, за спиной, вновь слышались голоса зазывающих его людей, он не оборачивался вовсе.
Наконец, вдали, появились первые очертания нужного ему дома и он ускорил шаг, радуясь скорейшему воссоединению с единорогами. Но как только он вплотную подошёл к нему, то понял – это не то, что он ищет…
Во дворе маленького неказистого каменного дома, стоял седой старик и поливал свои лилии, плохо приживившиеся к его земле. Эль так и не решился побеспокоить дедушку и пошёл по следующему адресу.
Другой, предполагаемый дом, находился намного дальше от этого. Юноша потратил много времени и сил, чтобы разыскать его, и увидевши свою цель, вновь ускорил шаг от нетерпения – скоро он будет с единорогами!
Дом выглядел опрятно и приятно, покрашен белой краской с синими окнами и крышей. Двор у него был просторный с прекрасным цветущим садиком, нежный запах которого разносился на многие мили. Эль вежливо постучался в красивую резную калитку и принялся ждать.
Ему открыл маленький загорелый мальчик, возрастом примерно от пяти до семи лет. Он весело улыбался, махая своей игрушкой прутиком и заинтересованно глядя ему в глаза.
- здравствуй, - осторожно обратился к нему Эль.
- привет! – радостно отозвался мальчик – а вы кто?
- да я тут кое-что потерял… - замялся пастух – скажи пожалуйста, ты не видел тут никаких необычных лошадей? Ну, например с рогом в центре лба, или с чем-то похожим…
- нет! – оживлённо отозвался он – в этих местах я знаю лишь одну лошадь – мой верный конь Великан! – он поднял вверх свой прутик, а затем опустил, прижав к себе, и Эль понял, что эта длинная палка и является его воображаемой лошадью – от его бега летят искры, огонь! Вы даже не догадываетесь, какой он быстрый!
- ты хочешь стать наездником? – нагнувшись к нему, спросил юноша.
- больше всего на свете! – бодро ответил мальчик.
- что же, удачи тебе!.. – сказал Эль, понимая, что и в этом доме единорогов нет и быть не может.
- вы уже уходите? – разочарованно опустил голову малыш.
- да, - кивнул он – я ищу своих лошадей: не уследил и они потерялись…
- тогда и вам удачи! – крикнул ему вслед мальчик, и Эль, на мгновенье, увидел в нём своё отражение, и печально улыбнулся.
Тропинка, слабо высвеченная на фоне травы, вывела его на очередную рыночную площадь. Уставший от беготни по окраинам пастух, присел на лавочку, чтобы отдышаться. Осталось два дома… Все дни, проведённые вдали от единорогов, от Орни и от Тикки, стали для него страшной пыткой.
Много лет назад, единороги, вышедшие из лесов на зов мелодии дудки-рога одного одинокого земледельца, благословили его и его семью себе в пастухи и он проникся к ним добротой и лаской, а они, отплачивали ему своей ценной гривой… Бремя единорожьего пастуха передавалось из поколения в поколение, и когда чудесные животные были на гране исчезновения, даже тогда, когда остался единственный на свете табун из двадцати особей, пастухи верили, что спасут лошадиный род, всё сделают чтобы спасти…
И вот пришёл черёд Эля, простого, ранее беззаботного юноши, едва прошедшего через черту девятнадцатилетия, взять это бремя на себя. Сколько он себя помнил, ему всегда не терпелось продолжил дело отца. Он часами мог бродить по пастбищам с единорогами, ухаживать за ними и разговаривать. Лошадям тоже хотелось перейти под его опеку, они чувствовали его доброе сердце и побуждения. Пришла пора его мечтаний и паренёк, принявший в себе пастуха, пообещал беречь и охранять их, совершить почти невозможное – спасти их. В день его становления хозяином, у единорогов впервые за последние года родился жеребёнок – светлый, мирный, но с пылающей боевой душой – Орни. И Эль решил, что у него всё получится… но единороги утеряны, в опасности, число их уменьшается прямо на глазах…
«Надо спешить…» - решил он и, вскочив с лавки, побежал в следующий дом.
Домик из шершавых деревянных брусьев казался маленьким и тёмным, построен он был явно давно, но стоял в земле довольно крепко, несмотря на потрёпанный и неказистый, чуть мрачный вид. Заборчик, обрамляющий крохотный двор с маленькими розовыми клумбами тоже был из толстого дерева и выглядел вполне ровным.
Эль тяжело вздохнул, поняв свою ошибку – разве в таком домишке поместятся единороги? Тут и для одного места будет мало, не говоря о целом табуне. Но подумал, что всё-таки стоит проверить и его, и приветливо постучался в тяжёлую дубовую дверь.
И после некоторого ожидания она отворилась, а из неё показалась пожилая женщина лет семидесяти в голубой косынке и белом сарафане, слегка запачканном сырой почвой – видимо, она работала на клубе, около её ног, крутилась и потиралась трёхцветная кошка.
- ты кто такой, сынок? – спросила старушка, прищуривая глаза, пытаясь лучше его рассмотреть – ты не здешний…
- да, простите… - принялся извиняться он – я ищу здесь кое-кого, но похоже, опять ошибся адресом...
Он хотел было уйти, но она остановила его:
- постой, сынок! Кого именно ты ищешь? Тут домов не так уж и много, как ты уже наверное заметил. Я про всех, кто тут живёт знаю. Рассказывай, может и помогу чем.
- я слышал, у вас тут на окраине, живёт семья – три брата и сестра… - рассказал Эль.
- да, этих знаю! – прервала его старушка – но сама с ними ни разу не общалась, лишь издалека видела. Ох, какие они скрытные! Несколько лет назад сюда приехали, сами дом себе построили и зажили в тишине. Но говорят, что семья их раньше была не из бедных, но позже всех богатств лишились они, да скитаться стали. А вообще, жалко их! Родители заболели и умерли, только-только год прошёл… А тебе зачем они?
- да так… - вздохнул пастух – дело у меня к ним одно.
- ну, ступай, сынок, - сказала она – дом их недалеко отсюда расположен: впереди фруктовый рынок, а далее есть выход на тропу, ведущую к роще, неподалёку от рощи сверни и там, на окраинке появится их дом.
- спасибо, бабушка! – в пояс поклонился ей Эль и пошёл по указанному маршруту.

Меж тем, напряжённая обстановка, возникшая после рассказа Кайла, продолжала нарастать. Братья тряслись в испуге, ожидая прихода пастуха, и плавно начали собирать свои пожитки: затолкали в небольшую бочку кое-какую свою одежду и деревянный ларец в котором хранились их кости. Нефителль положила в мешок посуду, обёрнутую в платках и немного еды на дорогу. Собравшись, она велела братьям вывести единорогов.
Элван и Гилл направились к чулану. Лошади встрепенулись и замотали головами увидев их, но не могли ослушаться. Их спустили с цепей на толстые прочные верёвки и повели за собой. Шли они спокойно и легко, принимая судьбу и повесив головы.
- пора… - шёпотом оповестила братьев Нефителль, приоткрыв входную дверь.
Кайл, пересчитывавший золотые монеты, быстро сгрёб их в кучку и разделил на четыре части: одну (самую большую) оставил себе, а остальные (поменьше) раздал братьям и сестре.
Единороги плавно и тихо выходили наружу, подгоняемые ими и лишь только Орни не желал так быстро уходить. Стараясь потянуть время он ржал, скакал запутываясь в верёвке и всячески пытался избавиться от хвата упрямого Гилла.
- этот жеребёнок меня не слушается! – вскрикнул он.
- дай мне, - попросила сестра – я поведу его.
Поняв, что уход из дома неизбежен, Орни толкнул кувшин с остатками воды, который Нефителль второпях поставила на пол. Гилл передал верёвку в руки сестре, а сам схватил мешок с посудой и провизией и в спешке выбежал на улицу.
Орни сопротивлялся, когда его выводили, но это почти ничего не дало и хватка Нефителль осталась сильнее. Братья подошли к калитке и дрожащими руками поднесли ключ к замку, а потом быстро дёрнули верёвками, торопя единорогов. Лошади слабо заржали, но повиновались.
Орни обернулся. Дом становился всё дальше, а Эля всё не было… Он больше не сопротивлялся верёвке, дёргающей его за собой, но надежда в нём ещё была, надежда, что Эль всё поймёт и найдёт. Надежда…
Жеребёнок взглянул на мать. Тикка была спутана ещё с тремя единорогами и велась под руководством Элвана. Несмотря на скорые погоны с его стороны, она шла красиво и грациозно, не согнув спины. И единороги, вялые, растрёпанные, с лохматой сдыбленной гривой, что за пять этих дней никто не подстриг и не расчесал, с понурыми головами и усталыми потухшими лицами, глядели на неё и восхищались. Восхищались её сильным, несломленным заточением духом, её спокойствию и внутренней мудрости. Она пару раз оборачивалась на сына: Орни плёлся в самом конце, и его медлительность не смогла обуздать даже Нефителль, всеми силами дёргающая за верёвку. Он всё ещё стоял на своём…
Они прошли через рощу, прошли мимо знакомых единорогам пастбищ, и вышли на широкую дорогу.
- может быть, мы остановим какую-нибудь повозку и попросим довести нас до окрестного посёлка? – предложил Кайл, отдышавшись.
- у нас пятнадцать единорогов и один жеребёнок! – напомнила Нефителль – ни одна повозка ни потянет такое количество. Лучше разделимся: вы братья со всеми нашими вещами и взрослыми единорогами, ступайте налево, а я возьму жеребёнка и пойду направо – я знаю эту дорогу: она ведёт к небольшой развилке, там мы с вами и сойдёмся. А пастуху, который, наверное оббежал все рынки в поисках своих рогатых друзей будет сложнее найти нас.
- хорошо, - согласился Элван.
Братья и сестра отделились друг от друга, чтобы на время запутать Эля. Орни, догадавшийся об этом, бросил на дорогу волос из гривы своего хвоста и оглянулся к матери, чей длинный рог блистал в толпе единорогов, уводимых братьями…

К вечеру, пробежав рощу и рынки, Эль увидел крышу небольшого мрачного дома, отражающуюся в алых лучах закатывающегося солнца. Дом был некрасив и кривоват – было ясно видно, что это ручная работа. Дворик у него был короток и ограничивался лишь небольшим сгустком сырой почвы. Забор невысок, но дверца, открывающая вход во двор казалась довольно широкой и большой, а подойдя ближе, пастух понял, что она приоткрыта и слегка покачивается, поскрипывая под порывами ветра.
Эль остановил её и распахнул. Высокая, тяжёлая дверь дома, немного неаккуратно высеченная из дерева, тоже была не заперта и он позволил себе войти.
Она открылась с трудом и пронзительным скрипом, внутри было очень темно, будто живущие в этом доме никогда и не ведали о источниках освещения – свечек и фонарей в нём не оказалось. Позже, привыкнув к темноте он заметил, что дом был полупуст – посуды и одежды не было, осталась только кое-какая мебель – стулья, стол в центре, самодельная печка, стоявшая в уголку и тумба, поросшая пылью. Помещение представляло собой весьма просторную, но зябкую и холодную комнату, свет в которую проходил лишь через решётчатое окно.
- Орни! Тикка! Э-э-эй! – закричал Эль, морщась от холода, но голос его не дождался ответа, а только отдался ему обратно гулким эхом.
Неожиданно, его взгляд упал на ещё одну, плотно закрытую дверь. Он крепко взялся за неё и резко потянул на себя…
 Перед ним появился чулан, также наполовину пустой и разобранный. На его стенах висели затушенные факелы и в нём было гораздо светлей, чем в первой комнате, пол был ровным и не скрипучим, и вообще, он сильно отличался от того пространства в котором он был недавно. Эль даже почувствовал, как ему стало потеплей.
Он прошёл немного вперёд и внезапно оступился. Присмотревшись, он увидел у себя под ногами перевёрнутую фотографию в разбитой раме.
Пастух нагнулся, взяв её в свои руки и, отряхнув, увидел, что это был семейный портрет – в центре фотографии был изображён мужчина, средних лет, но уже с небольшой проседью волос, а рядом женщина, с поднятыми наверх волосами, закреплёнными шпильками, в пышном светло-розовом платье с оборками, с одной стороны от неё стояли три мальчика-близнеца, примерно десяти лет, одежда, причёска и черты лица которых были полностью идентичны между собой, а с другой маленькая красивая четырёхлетняя девочка в белом наряде, с длинным пучком густых волос. Эль присмотрелся к дате, напечатанной у рамы – фотография была сделана больше пятнадцати лет назад!
Он осторожно положил фотографию к стене и пройдя вперёд увидел высокую клетку с острыми прутьями, застеклённую тёмной материей. Юноша подошёл поближе и увидел, что и она настежь открыта – если единороги там и находились, то их уже вывели…
Эль вздохнул, выйдя из чулана. Видимо Нефителль предусмотрела, что он может отправиться их искать и скрылась с единорогами… В который раз, он начал корить себя за происходящее, корить за свои ошибки, но вдруг заметил на полу пролитую воду. Она почти высохла, но на ней ещё были заметны маленькие отпечатки копыт, ведущие во двор… это знак от Орни!
Он выбежал из дома и увидел на сырой земле оттески единорожьих копыт по направлению к роще, не мешая ни минуты, побежал по ним.
Весьма быстро он очутился у дороги, но там следы раздвоились – они разделились, чтобы провести его, но Эль узнал в золотистом волосе, что лежал на земле, гриву Орни и продолжил бег направо, радуясь скорой встрече с любимцем и возможности всё наконец исправить.