Все мы родня-2

Приходит в жизни каждого человека пора, когда тебе 35-40 лет, когда родители живы, и, мало того – здоровы, дети собственные подросли: старший в школе, младший в садике детском, когда ещё живы, чаще всего – бабушки, дедушки ушли досрочно, когда сами мы узнали уже и радость отцовства-материнства, ответственность свою осознали перед детьми, ту самую, которую наши родители несли все эти годы, пока мы осознавали, приходит время  юбилеев, свадеб детей у старших братьев и сестёр.  С работой всё хорошо. После окончания вузов, техникумов, школ должности у всех родных хорошие, с зарплатой, по душе труд: автомеханики, водители автобусов и грузовиков, медсёстры, продавцы, главные инженеры, даже председатели колхозов есть. И главное – все всем довольны. Жёны - красавицы в самом соку, мужики все тоже не хилые, а главное – живут все душа в душу, радостно живут, понимая всю глубину чувств взаимных, но и то понимая, что краток этот миг: ещё лет десять и пойдут поминки, 9,40 дней и прочие печальные события. И оттого ещё больше ценят те редкие минуты общения взаимного, которые и выпадают на эти свадьбы и юбилеи.

Проверено давно уже временем, делами ценность и самобытность каждого из родни. Окончил я институт, получил распределение в колхоз, после военных лагерей отпуск у меня до ноября. Сентябрь сейчас, прихожу в мастерские колхозные, народ уже знает, кем я буду работать, поглядывают с любобытством. Зябь пашет колхоз, а тут цельный трактор «Кировец» стоит на приколе. Оказалось, что нет стартера у трактора. Господи, да для меня это мелочь, поеду к Серёже Климанову, он движки кировские в Газпроме чинит, он меня выручит. Возьми да скажи об этом председателю молодому. Тут же мне машина выделена и уже через три часа я стартер привёз – Серёга родня, не подвёл. На работу я вышел на другой день, отпуск так и не отгулял, и авторитет мой, почему – не знаю, сразу же вырос –хотя, всего и делов-то, стартер достать.

Брата моего двоюродного назначили после института главным инженером в Тимашево. Я уже год проработал, оперился, хватку приобрёл в самом главном в те времена для сельского инженера – добывании запчастей. Хотя, я это считал и считаю далеко не главным, внедрил я потом и систему технических обслуживаний, и расход ГСМ на гектар, километр упорядочил, за экономию запчастей платить стали трактористам, хотя, и удерживали за излишнее рвение в их использовании, график зимнего ремонта стал нормой. Но сейчас не об этом. Приехал братик мой ко мне, помочь просит. Завожу на склад запчастей, предлагаю брать, что нужно. «Это можно?» - «Можно.» «А это?» Всё можно, для брата всё можно. Он даже прослезился, когда дома обедали, так и сказал, что только брат может так поддержать брата.

А уж про сестёр, продавцами которые работали, медсёстрами в зубных поликлиниках я и не говорю. Книжки всемирно известных авторов у нас были, в поликлиниках зубы золотые, настоящие золотые, вставили, продукты дефицитные (сейчас не поверят, но тогда дефицитом были апельсины, сухое вино, сосиски, колготки, да много ещё какой мелочи по теперешним временам), у нас тоже водились.

Были и уроки нравственные или, какими их назвать – не знаю, но сами посудите. Приезжаю к Серёже Климанову, да, да, к тому самому, но только он уже автомехаником в колхозе работал. Головку для двигателя А-41 надо, для Т-4. Привёл к цельной кучи – выбирай. Я пошёл к машине, ключи принёс, снимать готовлюсь. «Сам что ли будешь снимать?» «Не понял? А что? Надо ехать назад в колхоз, чтобы привезти того, кто будет снимать?»
«Да дело-то твоё. Только весь мир не обнимешь, не хватит тебя на всё.» Я молча снял головку, но урок запомнил, правильным он был – не хватило меня на всё и на всех.

И вот собрались мы на очередной юбилей, на сорокалетие сестрички моей двоюродной, Климановой Натальи Ивановны, очень доброго, умного и тактичного человека. Собрались на родине, в Гребенях, в её родительском доме, тёплым августовским вечером. Я не говорю об угощениях, не это главным было тогда, хотя, пироги тёти Поли, это выше всяких похвал, это верх казачьей кухни, а блюдо, которое у нас называют холодным (солёные арбузы в соку собственном, да с хреном и горчицей!!!), никто не пропустит – закусь первостепенная.

Не буду я про тосты, подарки говорить, про минуту единения лучше попытаюсь донести, ежели удастся. «А для меня кусок свинца, он в тело белое вопьётся…… такая жизнь не для меня. »- песня набирает обороты, и вот уже брат подпёр голову руками, сестра платочком смахивает слёзы, а дед рыдает нешуточно. Любит и умеет ещё петь наша родова, помнит ещё песни отцов и дедов. Я незаметно подмигиваю гармонисту Ванечке, показываю знаками дятла. Ванюша делает переход музыкальный и затягиваем мы с ним «Топится, топится в огороде баня, женится, женится мой милёнок Ваня!» Брат вскидывает голову, вслушивается в слова сестра, сморкается в платочек дед, а Ванечка продолжает: «Не топись, не топись в огороде баня, не женись, не женись  мой милёнок, Ваня! Соловей кукушку долбанул в макушку, ты не плачь, кукушка, заживёт макушка!» Всё! Куда делись тоска и печаль у всех, все задвигались, все выбегают плясать и все уже дружно поют: «В роще моей пел соловей, спать не давал он тёще моей! Я из ружья убью соловья, спи спокойно тёща моя!»
Я очень сожалею, постоянно, что Бог не дал мне таланта играть на гармошке или на гитаре, лишил меня возможности подарить людям радость с помощью музыкальных инструментов. А видел я как радость эту дарили и папа мой, Ваня Петрунин, и Виктор Лаптев. И Петя Белов. Я чуть-чуть играю на гармошке (краковяк, чуть-чуть на гитаре – бой восьмёркой.) Однажды мы выпили спирту торпедного на корабле, на Камчатке, и я спел песню Остапа Бендера про стройную креолку, цвета шоколада. На другой день сослуживцы мои приставали ко мне сыграй на гитаре, я им отвечал, что не умею, как же так – не умею, вчера так играл, мы даже плакали, когда он одною пулей убил обоих…
 А Ваня, Ванечка Петрунин, играл даже на маленькой детской гармонике так, что плясали все. Но, когда он про тёщу заканчивал, мы опять возвращались к Стенке Разину, он царевну за борт струга выкидывал, и, уже ожидающая родня дружно подхватывала «В роще моей пел соловей, спать не давал он тёще моей…».
Я не думаю, что намеренно знал всё Ваня Петрунин, но знания старинные, интуиция подсказывали нам вот что:
 Гулянка в зените уже: кое-кто носом клюёт в винегрет, женщины опечалены, что засиделись, чуть свет коров выгонять – не проспать бы, а тут кому-то за душу взяло, что из-за острова на стрежень….. Печально всё! И тут! «В роще моей пел соловей, спать не давал он тёще моей». И пошло-поехало! Поднялся нос из венигрета, отодвинулись куда-то коровы, и радость от того, что вся родня вместе, собралась, в кои-то  веки, что надо не ударить в грязь лицом, а кому-то и норов свой показать – берут верх  и – народ подымается из-за сытного стола, тем более, что там что-то про тёщу «Я из ружья убью соловья – спи спокойно – тёща моя.» Всё! Обстановка опять у нас с Ваней под контролем.
 А раз так, то я Ване подмигиваю и запеваю «Опять от меня сбежала последняя электричка, и я по шпалам, опять по шпалам..». Народ, да, да, это уже народ, сбивается в хор и мы все радостно .. бежим по шпалам!
  Опять всем весело, кое-где опять наливают, а я, что бы дать отдохнуть Ване, включаю «Хуторянку» И радостно нам всем, что вот Софья Михайловна  мечтает попасть на свой хуторок, а мы- то уже попали, мы –то все вместе у себя на Родине! И  родной народ пляшет уже обнявшись, в круг объединившись, совсем как в Молдавии, на Родине Софии Михайловны!
Вокруг знакомые с детства, родные люди; братья, сёстры, мужья сестер, ставшие братьями, жёны братьев, ставшие сёстрами, дети их, мама родная!, «как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались.»