Ставки

Каждый вечер Уильям возвращается домой с работы и, старясь забыть свой чертов офис, устало ослабляет удавку черного узкого галстука на шее. Все, что ему в данный момент нужно – немного тишины. Толпа недовольных людей, погрязших в своих отчетах...  Этот гигантский рой африканских пчел безустанно жалит твой мозг до тех пор,  пока он не опухнет и окончательно не превратится в больную эфемерную кашу. Это делает его инвалидом. Инвалидом морального плана. Когда тебе скучно жить – ты умираешь еще при жизни... Каждый вечер Ульям заходит на свою холостяцкую кухню и даже не пытается заглянуть в холодильник, потому что он очевидно пуст. Он аккуратно закрывает за собой дверь, ведь двери придумывались специально для того, чтобы их за собой закрывать. Жаль, что люди вокруг вечно  игнорируют это. Подойдя к окну, он берет с подоконника начатую пачку сигарет, вытягивает одну, а затем пару секунд исступленно смотрит на язычок пламени из своей бензиновой зажигалки. Прикурив, он несколько минут наблюдает,  как апельсинового оттенка солнце медленно погружается за уродливый скелет небоскреба. Затем Уильям опускает жалюзи, оставляет истлевший труп окурка в стеклянной пепельнице и садится за стол, прихватив с собой  недопитую бутылку мерзкого виски. Заливая свою меланхолию этим спиртом из бочки, он открывает ящик столешницы, и когда его пальцы касаются чего-то холодного, сгусток пустоты в его сердце резко ослабляет узел, подобно той черной удавке на шее. Уильям допивает стакан виски, достает из столешницы револьвер, легким движением выуживает из кармана брюк стодолларовую купюру и кидает ее перед собой на стол с мыслями: «Сегодня на красное». Он резким движением раскручивает барабан и приковывает свой взгляд к секундной стрелке настенных часов. Ставки приняты, ставок больше нет. Когда стрелка доходит до отметки в двенадцать, он делает глубокий вдох и, холодно ухмыльнувшись на его середине, жмет на спуск… 
В этот раз ему повезло,  сто долларов щедро достаются на чай уборщице, отмывающей кровь с его пустого холодильника.